Скрытый смысл жесткой государственной экономии

Май 17, 2021 Янис Варуфакис (экс-министр финансов Греции). 

Кто бы не утверждал, что раздача бедным еще одного триллиона долларов в качестве базового дохода не приведет ни к росту инфляции, ни к росту процентных ставок, богатые и власть предержащие все равно будут против. Ведь их главный интерес заключается не в сохранении экономического потенциала, а в сохранении власти меньшинства над большинством. 

В 1830-х годах Томас Пил решил переехать из Англии в Суон-Ривер в Западной Австралии. Будучи богатым человеком, Пил привез с собой, помимо своей семьи, "300 человек рабочего класса, мужчин, женщин и детей", а также "средства существования и производства на сумму 50 000 фунтов стерлингов". Но вскоре после прибытия планы Пиля пошли прахом.

Причиной тому были не болезни, стихийные бедствия или плохая почва. Рабочие просто ушли от Пиля, получив себе участки земли в окружающей местности и занявшись собственным "бизнесом". Пиль привез с собой рабочих, деньги и средства производства, но из-за того, что у его рабочих на новом месте нашлись альтернативы, он не смог привезти с собой капитализм. Карл Маркс упомянул историю Пиля в первом томе "Капитала", чтобы показать, что "капитал - это не вещь, а общественные отношения между людьми". Эта история не потеряла своей актуальности и сегодня, помогая не только понять разницу между деньгами и капиталом, но и осознать, почему некоторые государства вновь и вновь обращаются к жесткой государственной экономии, хотя это совершенно нелогично. 

Во многих странах на данный момент жесткая государственная экономия не в моде. Правительства тратят деньги как будто завтрашнего дня не будет и сокращение бюджетных расходов для сдерживания государственного долга не входит в число политических приоритетов. Неожиданно масштабная - и популярная - программа стимулирования экономики и инвестиций президента США Джо Байдена отодвинула жесткую экономию на второй план. Тем не менее, политика жесткой государственной экономии готова в любой момент вернуться на фоне разговоров о надвигающейся гиперинфляции и низкой доходности облигаций. 

Однако разговоры о необходимости жесткой государственной экономии основаны на ошибочном мышлении, ведущем к саморазрушительной политике. Ошибка заключается в неспособности признать, что, в отличие от человека, семьи или компании, доходы государства зависят от его расходов. Если я решу сэкономить деньги, которые мог бы потратить на новые туфли, эти деньги останутся у меня в запасе. Но с государством так не работает. Если оно сокращает расходы в периоды низких или падающих расходов населения, то общая сумма частных и государственных расходов обрушается гораздо сильнее. 

А эта сумма и есть национальный доход. Таким образом, для государств, стремящихся к жесткой экономии, сокращение расходов означает снижение национального дохода и уменьшение объема поступающих налогов. В отличие от домохозяйства или бизнеса, правительство, которое сокращает свои расходы в трудные времена, сокращает и свои доходы. 

Но если жесткая государственная экономия - такая плохая идея, лишающая нашу экономику энергии, то почему она так популярна среди сильных мира сего? Объяснение состоит в том, что, хотя они и понимают, что государственные расходы на малообеспеченные массы являются отличной страховкой от рецессии и от потери ими их собственности, они не хотят платить повышенные налоги. Возможно, это правда - ведь ничто так не объединяет олигархов, как нелюбовь к налогам, но это не объясняет стойкое неприятие идеи тратить на бедных деньги центрального банка. 

Если спросить экономистов, поддерживающих интересы 0,1% самых богатых людей, почему они выступают против денежного финансирования перераспределительной политики в пользу бедных, они скажу - из-за страха перед инфляцией. Более искушенные пойдут немного дальше: такая щедрость в конечном итоге навредит как раз тем, для кого она предназначена, потому что процентные ставки взлетят до небес. Правительство, столкнувшись с ростом выплат по своим долгам, будет вынуждено немедленно сократить расходы, что приведет к сильнейшей рецессии, которая в первую очередь ударит по бедным. 

Повторять эти аргументы, вобщем-то нет смысла. Но давайте предположим на мгновение, что выпуск еще одного триллиона долларов для финансирования базового дохода для бедных не приведет ни к росту инфляции, ни к росту процентных ставок. Даже в этом случае богатые и влиятельные люди все равно будут против этого из-за страха оказаться в положении Пиля в Австралии: они останутся богатыми, но лишатся власти принуждать к повиновению бедных. 

Мы уже видим свидетельства этого. В Соединенных Штатах работодатели сообщают, что не могут найти работников после снятия ограничений, связанных с пандемией. На самом деле, они не могут найти работников за те гроши, которые они им предлагают. Поскольку администрация Байдена продлила действией еженедельных дополнительных выплат в размере 300 долларов США для безработных, совокупное пособие, которое получают работники, теперь более чем в два раза превышает минимальную федеральную заработную плату, которую Конгресс отказался повысить. То есть, работодатели столкнулись примерно с той же ситуацией, в которой оказался Пил вскоре после приезда в Суон Ривер.
Если я прав, то перед Байденом сейчас стоит невыполнимая задача. После того, как в 2008 году финансовые рынки потеряли всякую связь с реальным капиталистическим производством, какой бы уровень бюджетного стимулирования он не выбрал, его будет и слишком мало, и слишком много. Слишком мало, потому что это не создаст достаточного количество хороших рабочих мест. И слишком много, потому что, учитывая низкую рентабельность и высокий долг многих корпораций, малейшее повышение процентных ставок вызовет каскад корпоративных банкротств и обрушение финансового рынка.

Единственный способ преодолеть это затруднение и восстановить равновесие как на финансовых рынках, так и в реальной экономике - это существенно поднять доходы американцев из рабочего класса и списать большую часть долгов, например, студенческие кредиты, на выплаты по которым уходит существенная часть их доходов. Но поскольку такие меры принесут огромное облегчение большинству населения, богатые и влиятельные рискуют повторить судьбу Пиля, и именно поэтому они предпочтут вернуться к старой доброй жесткой экономии. В конце концов, их главный интерес заключается не в сохранении экономического потенциала. Он заключается в сохранении власти меньшинства над большинством.