В пяти минутах от смерти

     Мой отец Иван родился в июле 1922 года в крестьянской семье  в селе Вознесенка, под Семипалатинском. В семье было еще три  сына: Алексей (1914), Василий (1926) и  Антон (1930). В 1932 году  Казахстан был охвачен голодом. Глава семьи, вместе со старшим сыном уехал на заработки в Омск, периодически, через земляков, присылая деньги и вещи, но этого на жизнь  не хватало. Поэтому мать посылала Ивана, вместе с шестилетним братом Василием  христарадничать, собирать милостыню – кто что подаст. Каждый день, взяв баклажку с водой, они ходили по окрестностям до вечера и побирались.   Добычу  приносили домой, за счет этого кормили и мать и двухлетнего младшего брата Антона. За год почти половина жителей села умерли. В середине 33 года, отец с Алексеем вернулись с заработков и даже купили корову. Жить стало легче.

     В 1934 году семья переехала в Семипалатинск. Алексей устроился плотником на стройке, а отец стал работать в милиции. Иван  с октября по апрель учился в школе, а остальное время до 1935 года работал подпаском. С весны 36 года ему доверили пасти стадо, а подпаском уже был младший брат Василий. Шло время, однажды летом перегоняя стадо на другое пастбище, они с братом увидели, как разбился самолет, выполняющий авиационные химические  работы. Когда они добежали до места аварии, мертвый пилот лежал у разбитого самолета. Иван отправил младшего в деревню за взрослыми, а сам принялся осматривать разбитый самолет и тогда понял,  что хочет стать летчиком.

    В 1937 году Иван закончив семилетнюю школу  поступил в Автодорожный техникум, а в летние каникулы продолжал работать пастухом. Учился хорошо, в свободное время освоил гармонь – участвовал в самодеятельности. Техникум закончить не удалось, началась война. Его призвали в Советскую армию, а так как у него было неполное техническое образование, его  направили учиться в школу авиамехаников в городе Пятигорск. В 1942 году после завершения учебы, как отличника, перевели на курсы пилотов ГВФ в Магнитогорск. Весной 43 года получил квалификацию пилот 5 класса и звание сержант и  направлен на фронт в 5-й авиаполк ГВФ, авиагруппа  которого была расквартирована в городке Апатиты. Одна эскадрилья была смешанная: По-2, Ш-2, звено МБР-2 три штуки, базировалось в Умбе. А вторая транспортная – Ли-2, ПС-84, С-47

     Война на этом фронте была позиционной. 29 июня финские войска начали боевые действия против СССР и к концу 1941 года оккупировали значительную часть территории Карелии, включая  столицу Петрозаводск. При этом финнам удалось захватить Медвежьегорск   и Пиндуши,  перерезав железную дорогу на Мурманск. К концу 1941 года фронт стабилизировался, и Финляндия перешла к обороне на достигнутых рубежах. В 1942—1943 годах активных боёв на финском фронте не было.

      Севернее Кеми находилась группировка немецкой армии,  и  фронт держали горные егеря. Сплошной линии фронта не было, партизанского движения практически тоже. Места безлюдные, шхеры, болота, бездорожье. С нашей стороны забрасывались диверсионно- разведовательные  группы  Обычно площадки находили в зоне ответственности финнов. А дальше группы пробирались  лесами и болотами в тыловые районы  немецкой  группировки. Немецкая армия  пытаясь  захватить Мурманск вела ожесточенные бои, но противодействие Советской армии, сводило на нет их замыслы.

     Прибыв к месту службы, начал выполнять  одиночные и в составе группы  полеты по перевозке раненых, доставке офицеров связи, ночные полеты за линию фронта с разведчиками. Еще в училище отец серьезно относился к штурманской подготовке, и в дальнейшем эти навыки его не раз выручали. Вечерами, когда не было работы или погода была нелетная, играл на трехрядке на танцах. Там познакомился с моей матерью – дочерью батальонного комиссара Ивана Платошина.  Весной 1943 года семья комиссара была эвакуирована на Ли-2 из блокадного Ленинграда вместе с другими семьями подразделения. Валентине Платошиной  было семнадцать лет, она продолжила учебу в местной школе в  Апатитах, а по вечерам  занималась на курсах медсестер.  В планах комиссара у нее уже был жених – командир эскадрильи Семен Зарецкий. Но,  гармонь отца смешала планы комиссара и командира эскадрильи, который стал относиться к  Ивану предвзято. Посылал на неудобные и опасные задания.

     Однажды группа  разведчиков на дороге к аэродрому взяла в плен немецкого офицера и вызвала самолеты для вывоза языка и раненых. Площадка была 50 км юго-западней немецкого аэродрома Алакуртти. Вылетали парой с аэродрома подскока - Лоухи. Ведущий – командир звена Мешков. В тыл врага везли боеприпасы и трех разведчиков на замену раненым. Ночью долетели без приключений. На обратном пути в самолет Ивана посадили связанного гауптмана и одного раненого бойца  уложили в капсулу на крыло. Место в самолете командира звена занял командир разведчиков, и взяли одного раненого. Самолеты в то время были проще, пилотажных приборов минимум и в сложных погодных условиях, много зависело от удачи. Днем не полетишь - собьют. Летали ночью, садились на площадку при свете костров. Сам себе и пилот - сам штурман.  

   Взлетели перед рассветом, что бы, засветло быть над своей территорией, но погода изменилась, с Белого моря натянуло разорванную облачность с дождем. Видимость была метров пятьсот. Облачность  прижимала к земле, летели чуть не касаясь колесами елок. Отец жестами показал командиру звена, что надо бы  набирать высоту и продолжать полет в облаках. Тот махнул рукой – лети. Иван засек на часах свое фактическое место и начал набор высоты. Одной рукой управляя самолетом и подсвечивая фонариком карту на коленке, рассчитал примерное время полета (с запасом) и курс выхода на Белое море. Набрал в облаках безопасную высоту,  и выполнил полет вслепую. По расчетному времени начал снижение полметра в секунду, в 50 метрах над водой вышел из облаков. А дальше вышел на береговую черту, восстановил ориентировку и пришел на аэродром Умба. Язык оказался ценный. Командование фронта распорядилось наградить меня орденом Красной Звезды.  Второй самолет  не вернулся. Все погибли.

    В 1961 году я учился в восьмилетке. И как то перед  днем Победы, учитель по литературе дал задание – написать сочинение о родителях-участниках войны, кто кем и как воевал. Мне в то время, было четырнадцать лет, и я спросил  – Папа, где и как ты воевал. Какие-нибудь подвиги совершал? – на что получил ответ – Война это не только подвиги, война это повседневная трудная  работа. Много зависит от цепи случайностей - и рассказал следующую историю:

    В один из дней августа эскадрилья  получило  приказ от штаба фронта на заброску в тыл врага разведгруппы. Лететь на задание должны были три самолета. Днем самолеты подготовили к вылету и загрузили боеприпасы, а как стемнело, разведчики заняли свои места и самолеты поочередно стали выруливать на старт. Когда самолет отца начал движение  на полосу у него внезапно затрясло двигатель. После остановки и выключения мотора подбежал авиатехник. Прощупал свечи – одна оказалась холодной. На устранение неисправности ушло пять минут. После этого новый старт и самолет отправился вслед ушедшими.

     За десять километров до пункта посадки (уже видны были костры на посадочной площадке)  место приземления озарило вспышкой взрыва. Звука не было слышно из-за работы мотора. Планировал заход на посадку с прямой, потом думаю, посмотрю, почему огонь на полосе. Занял высоту 300 метров. Подлетел ближе, начали с земли стрелять. Отвернул в сторону, прожекторов нет, а  По-2 ночью можно разглядеть только выхлопные патрубки,  притом с близкого расстояния - раскаляются от работы мотора. Горящий на полосе самолёт, неподвижные тела разведчиков. Оценил ситуацию. Один самолет стоял у деревьев целый, а второй с обратным курсом горел в середине полосы – видимо понял, что засада и пытался взлететь. Только после увиденного, осознал, что был в пяти минутах от смерти. Цена опоздания – жизнь!

   - А почему в пяти минутах от смерти – спрашиваю у отца

   - Ты арифметику изучал? У самолета скорость 120 км/час, т.е. 2 км/минуту. Когда взрыв увидел, было 10 км до посадочной площадки. Ну что, это подвиг?

   - Нет – отвечаю – прилетел, посмотрел, улетел. И в самом деле, просто работа.

 Как потом выяснилось, на эту площадку совершали полеты около десятка раз, и горные егеря выследили пути отхода разведчиков. В этот день они нас ждали, только не знали, что будут три самолета, поэтому поторопились с захватом. После возвращения на аэродром  доложил ситуацию командованию. После этого случая посадочные площадки в тылу врага стали использовать не более трех раз.

      Тем временем отношения отца с моей матерью складывались благоприятно. В то время люди были целомудреннее. Отец и мать ждали, когда ей исполнится восемнадцать лет, что бы пожениться. В мае 1944 года из нашей части стали отбирать пилотов для формировавшегося  авиаполка для Польской армии. Брали всех у кого фамилия хотя бы отдаленно напоминала польскую. Командиром эскадрильи назначен Зарецкий, взяли пилотов Гаевского, Раевского, авиатехников Микулич, Сенкевич, Збышка. Мой отец был доволен, что Зарецкий уходит, но не прокатило,  его тоже замели – типичная польская фамилия Кононов. Понятно, взяли что  бы, не увивался вокруг комиссарской дочки. Для нее это была трагедия, а отец – приказ есть приказ – будем писать письма друг другу.

     Это была правительственная командировка. Польская армия тогда входила в состав Белорусского фронта. Вновь прибывшему летному составу выдали  польское обмундирование, и они стали выполнять свою работу, под чужим знаменем. 20 июля началось освобождение Польши. Летали много. Развозили эмиссаров командования по партизанским отрядам Армии Людовой, возили боеприпасы в отряды советских партизан, которые  были направлены  из Белоруссии. Обратно вывозили раненых.

                   На фото слева направо: штурман Збигнев, Иван, Семен - офицер 1-го отдела

    Эскадрилья базировалась, как правило, на бывших немецких аэродромах. Летный состав просили  не покидать зону аэродрома. Первое – польские девушки были легко- доступные,  и среди летного состава расцвели венерические заболевания. Второе – были эксцессы с местными националистами – несколько человек было убито. Отец подружился со штурманом – поляком. Збигнев (фамилию отец говорил, но не помню) болтался по округе, по заброшенным домам и мызам. Шакалил, короче говоря. Раз притащил немецкий аккордеон и сборник немецких мелодий. Предложил отцу (гармонь была здорово юзаная и иногда фальшивила) – отец купил за две месячных зарплаты и стал осваивать. Полеты продолжались. За серию полетов к партизанам отца представили к ордену Красного Знамени. Август-октябрь немецкое командование усилило борьбу с партизанскими отрядами. Каждый самолет в  ночь делал по два три вылета, вывозили раненых без выходных.

     С сентября 1944 года шли бои на Висле, пытаясь поддержать Варшавское восстание,  организованное по команде  из Лондона. С налета операция не удалась, под Варшавой застряли на три месяца. Польская армия не очень активно вела бои,  надеялись освободить  свою столицу силами Советской Армии. Халявщики. Освободили только в середине января 45 года.

     Однажды в марте, находясь в районе Лодзи, у Ивана при втором вылете после отрыва самолета произошло столкновение с подводой. Лошадь, испуганная ревом мотора, вынесла телегу на полосу прямо под самолет. Лошадь осталась жива, а вот самолет  и телега были разбиты в хлам. Отец не смог предотвратить столкновение. Поломка не боевая. Вот Семен Зарецкий  и говорит

   - Иван, отдавай мне аккордеон, и мы не будем фиксировать разбитую машину.

   - Не отдам, я  уже взлетел - не отвернуть. Ты ведь не умеешь играть. Зачем он тебе?

   - Научусь. Тогда я составляю бумаги и отзываю наградной лист на орден

   - Составляй бумаги. Не отдам аккордеон.

Как потом шутили однополчане - лошадь отменила награду. Правда, комэска  не до конца подсуетился. Дело в том, что когда в штаб отправляли документы на награждение личного состава, командование Польской армии, добавляло к советским наградам свои – воевали ведь за Польшу. И вместе орденом Красного Знамени Ивана  представили к Бронзовому кресту «За доблесть». Эта награда  аналог «Ордена Славы III степени». И отец этот крест получил. В итоге к концу войны у него были ордена: Красной Звезды, Бронзовый крест. Медали: За отвагу, За оборону Заполярья, За освобождение Варшавы, За победу над Германией. Польская армия принимала участие и в Берлинской операции, и отец в ее рядах находился под Берлином до демобилизации в июне 1946 года.

      В мае 46 получил от Валентины письмо.  Пишет – отец сговорился с Зарецким что отдаст меня ему замуж. Сейчас накупит подарков в Германии и приедет. Ваня, приезжай быстрее. Он и рванул, без подарков к невесте в Ленинград. Втихаря, в тот же день,  расписались в ЗАГСе. Перед отъездом Валентина рассказала об этом Серафиме, своей матери и  жене замполита Ленинградского авиаотряда  и убыли к месту работы  в Казахстан. Матери там не понравилось – полы глиняные, вода из колодца, удобства во дворе. Даже в Апатитах было больше комфорта. Начала бомбить письмами Ленинград. Родители посодействовали – весной 47 Ивана отправили переучиваться на  Ли-2, а после учебы  перевели в Ленинград по семейным обстоятельствам. Работал вторым пилотом, затем командиром Ли-2 в заполярье. Когда приезжал с командировки, привозил в мешках из под почты,  мороженых куропаток  или оленину.  Рассказывал

   -  Выйдем вечером за заправку в тундру, натыкаем в снегу лунок горячей литровой бутылкой, накидаем внутрь мелко нарезанных красных тряпочек. Куропатки думают ягоды, залезают – а обратно им  не вылезти. Утром идем и собираем их морожеными.

В 49 году получил второй класс пилота и работал командиром  Ил-12, до второго призыва в Советскую армию в 1952 году.

     Отец прибыл в офицерскую школу в Конотоп, где переучился  на  самолет бомбардировщик Ту-4, и затем служил в Белоруссии в Балбасово. В 1957 году в полку появилась эскадрилья Ту-16. Летчиков постепенно переучивали на новую технику. Кажется, в 59 году один самолет разбился на посадке, помню процедуру похорон экипажа в закрытых гробах, под троекратный салют караула. Помню, как  остатки самолета  бульдозерами сгребли с полосы - куча с трехэтажный дом. Мы с пацанами пробирались смотреть авиационные пушки, разбитые приборы. Но эта катастрофа не повлияла на желание летного состава перейти на новую технику. Отбор на Ту-16 был по конкурсу. Ивану предлагали переучивание.

      Но отец не видел себя в армии, он хотел в гражданскую авиацию.  Поэтому не рвался на новую технику. Продолжал совершенствовать мастерство на Ту-4. Военные  летчики не часто летают, и там всегда, почему то остается спирт из антиобледенительной системы. У него даже чемоданчик был (кейс) в котором по размеру канистра из нержавейки. Там экипаж большой, но и канистра литра три-​четыре. Полеты, разбор полетов - завершение снятие стресс всем экипажем. Офицеры молодые, холостые себя как то проявить хочется. Раз слышал, мать хвасталась перед подругами

   - Ваня у меня золотой. На сторону не бегает.

   - Откуда знаешь? Все бегают

   - Знаю. В офицерской столовой появилась новая буфетчица Юлия. Красивая, но безотказная. Всем давала. В один прекрасный момент выяснилось, что весь офицерский состав подцепил триппер. Только мой Иван не заболел.

    На построении, командир эскадрильи  капитан Кремин, за второе место в показателях по бомбометанию вручил Ивану приз - фотоаппарат Зоркий.  Отдельно отметил моральный облик. Только один офицер из трёх десятков не заболел – вручил подарок настольные часы.

     Я потом  долго переживал, что отец занял  второе место – за первое место призом была малокалиберная винтовка.

     Как то на Ржевке (аэропорт Ленинграда), в процессе предполетной подготовки я  подготовил штурманский журнал и понес его на подпись дежурному штурману Мишукову. Он проверил расчеты, подписал, затем глянул на фамилию и говорит

   - Кононов, а твой отец в армии не летал?

   - Да – отвечаю - на Ту-4, под Оршей 

   - А он тебе не рассказывал, как в наш самолет шаровая молния попала?

   - Нет – говорю - все экипажи,  которые были в штурманской повернули головы в нашу сторону.

   - Мы летели на полигон, на бомбометание. При подлете к цели Иван (твой отец) по внутренней связи давал мне указания, как вдруг сказал

  - Всем молчать, ничего не включать, не шевелиться! В самолете молния! 

  - Он мне потом рассказывает, она материализовалась  с тихим жужжанием, через металлическую раму верхней части остекления кабины, около утепления обшивки. Размером с футбольный мяч, желто-​розового цвета с синими плавающими прожилками. Прошла над моей головой в двадцати сантиметрах

   - Смотрю – говорит - второй пилот, лейтенант Исаевский вытащил глаза и перестал дышать. Бортинженер Ляшок, наоборот зажмурил глаза и не шевелится, как себя вел радиооператор, не видел, он был за спиной.
 - Я ведь сижу внизу, между пилотами, и только почувствовал, что волосы встали дыбом.  Молния медленно проплыла между пилотами и дальше по фюзеляжу в сторону хвоста.  Вышла из фюзеляжа,   между нижним и кормовым стрелками,  и взорвалась на кромке стабилизатора,  сорвав с него метровый кусок обшивки.

Только после взрыва командир отпустил кнопку связи. Он сразу врубился в ситуацию и понял что любой электрический импульс, любое нажатие может спровоцировать разряд молнии в самолете. Доложили на землю о происшествии, и выполнили повторный заход.  Отбомбились на отлично.

   - Отец то летает?

   - В Пулково, замкомандира эскадрильи, на Ту-134. 

   - Ну, передавай привет от Мишукова

   - Передам. Вопрос не по теме можно?

   - Валяй

   - Мать хвасталась приятельницам, что весь офицерский состав подхватил трепак от буфетчицы. Кроме  Ивана. Было такое?

   - Было. Красивая была девка и безотказная. У твоего отца жена была под боком, а мы холостые. Был грех!

     В 1960 году СССР сделал ставку на ракеты. Хрущев распорядился о  сокращения авиации. В массовом порядке начали резать самолеты Ил-28 и Ту-4 целыми полками.  Отец воспользовался ситуацией и написал рапорт на увольнение.

      После увольнения в запас наша семья вернулась в Ленинград. Первое время жили у деда, в центре, у Технологического института, а к Новому Году получили квартиру в Московском районе.  Отец начинает работать вторым пилотом Ту-104, а с 64 года командиром Ту-124. В 1967 году получил 1 класс и стал выполнять рейсы в Европу.  В 1970 году начал работать командиром Ту-134, а через некоторое время, утвержден пилотом-инструктором. Работал со многими экипажами, давал провозку в международные аэропорты, проверял на слетанность и т.д.

      В то время советских пилотов валютой не баловали. За посадку за кордоном, командиру платили - 5$, а второму пилоту - 3$. На кофе попить, да жвачку купить. Складывал денюшку к денюшке. Однажды привез из Югославии, по заказу матери, сервиз «Мадонна». Тяжеленная коробка. Мать начала распаковывать, и вдруг как застонет, как застонет.

   - В чем дело? – спрашивает отец

   - Одна тарелка треснута. А без нее сервиз - не сервиз вовсе. Ваня, может, поменяешь?

   - Поменяю, складывай – она собрала все в коробку, он коробку выносит на балкон и с пятого этажа бросает. Потом спустился вниз  и отнес на помойку. С тех пор никакой критики от матери не было.

    В середине января 1975 года  давал провозку в Варшаву новому командиру. Показывает ему АДП, метео, штурманскую комнату и вдруг крик

   - Ваня чест! Чест, добрый день – поворачивается – Збигнев, руководитель штурманской службы. Прошло тридцать  лет. Чест – это здравствуй на польском языке. Слово за слово, в Варшаве готовится празднование 30-тилетия освобождения. Збигнев привлек партийного руководителя авиапредприятия, и они поднял шумиху. Позвонили командованию авиаотряда  в Ленинград и упросили оставить Ивана на чествование юбилея - Кавалер ордена Бронзовый крест, участник освобождения. Отряд разрешил. Газеты, банкеты, вручение папируса «Почетный гражданин Варшавы». Поездки по местам боев, встречи со школьниками. Под это дело Збигнев светился в первых рядах, а Иван никогда не любил показуху. Неделя проживания и питания за счет столицы. Когда мероприятия закончились, отец улетел с очередным экипажем. Ушел с летной работы в 1987 году, по состоянию здоровья, но до 1995 года продолжал работать в АДП планировщиком. Не выгнать было с работы.