Как США собираются выиграть современную войну с Россией

В 2017 году Пентагон взял на вооружение концепцию стратегической «мультидоменной» (или многоуровневой) операции Multi-Domain Operations (MDO), которая должна позволить Америке победить с помощью малых сил и превосходства в технологиях.

В октябре 2019 концепция окончательно сформировалась в план модернизации вооруженных сил США до 2035 года (Army Modernization Strategy 2019) реализовать который предполагается в 4 этапа.

2020-2022 годы – перезагрузка военной промышленности и запуск 31 программы по 6 основным направлениям: гиперзвуковое оружие, крылатые ракеты большой дальности, беспроводные высокоскоростные системы управления, цифровое поле боя, дальнобойные артиллерия и РСЗО, новая экипировка солдата. Поставка первых серийных образцов в войска намечена на 2021 год.

2023-2025 годы отводятся на переформатирование штатной структуру войск и тактики их применения под стандарты MDO. С осени 2019, в Европе и на Тихом океане, развернуты два центра «стратегической модернизации», из которых европейский официально позиционируется приоритетным.

Упор делается на развитие ближней войсковой ПВО на базе противотанкового орудия Stryker (комплекс IM-SHORAD), мобильных батарей IFPC 2-1 Block1 (аналога российского Панцирь–С1), оперативно-тактических ракет PrSM и наземного гиперзвукового комплекса LRHV.

2026-2028 годы – переоснащение сухопутных сил новыми БМП по программе OMVF и насыщение войск тактическими ударными беспилотниками по программе FUTAS. А также решительное повышение возможностей ВВС.

Параллельно трем упомянутым предусмотрено формирование к 2028 году необходимых сил и средств для перевода поля боя в полностью цифровую форму.

Она должна обеспечить гарантию превосходства над равным или даже более сильным противником в полноте и комплексности разведывательной информации, плотности владения тактической и оперативной обстановкой, глубине знаний о происходящем во всем пространстве сражения и до 1000-1500 км вглубь территории противника, а также по скорости и эффективности реагирования на высокий темп изменения боевой обстановки в целом.

Придумал все это генерал Стивен Таунсенд, возглавлявший Управление армии США по подготовке и доктринам, а ныне командующий американскими силами в Сирии и Ираке. Хотя, честно говоря, предложенная им концепция многоуровневой операции, по сути, является творческой переработкой стратегии блицкрига Вермахта.

Доработанной под современные условия, проверенной практически во время войны в Ираке в 2003, и потом допиленной «по контуру надфилем» на основе опыта боев в Сирии и на Донбассе.

Согласно сформировавшимся по итогам Второй мировой представлениям, господствовавшим до середины 70-ых годов, для большой войны в Европе (против СССР) странам НАТО требовалось иметь в строю около 3 млн солдат и офицеров. Из которых 1,6 млн «поставляли» европейские союзники, включая Турцию, а 1,4 млн – приходились на США.

Ключевыми считались три проблемы: ресурсы, расходы и туман войны. Где первая возникала из-за необходимости купирования двух остальных.

Статистика ВМВ и последующих учений показывала, что, например, для уничтожения одного самолета требуется не менее 20 тыс. снарядов зенитной артиллерии и более 16 пусков зенитных ракет. Чтобы поразить один танк, надо было произвести до 1 тыс. артиллерийских выстрелов всех калибров и 19-20 пусков противотанковых ракет.

Счет расходных материалов, типа мин и патронов к стрелковому оружию, вообще шел на эшелоны. Которые требовалось своевременно подвозить, и которые, на маршруте следования, оказывались крайне уязвимыми для ударов противника по логистической инфраструктуре. Постоянно угрожающий «снарядный и топливный голод» часто фатально сказывался на боеспособности частей первой линии и их способности к выполнению поставленных задач.

Ограниченность возможностей разведки (всех видов и типов), а также низкая стойкость связи создавали обширное незнание не только о составе и намерениях противника, но, часто, даже о текущем положении собственных войск. Из-за чего происходило критичное запаздывание с реакцией на быстро меняющуюся обстановку и отдача неадекватных ей боевых приказов тактического, оперативного и даже стратегического уровня.

Чтобы все это более-менее компенсировать, был необходим сплошной непрерывный фронт, без разрывов заполненный войсками. Его формирование требовало значительной, до 50%, части ресурсов, отнимая их от направлений главного удара.

Война в Кувейте (1990-1991 гг.) внезапно показала ограниченность военных ресурсов коллективного Запада. Коалиции многонациональных сил удалось собрать всего 700 тыс. «штыков», из которых 450 тыс. оказались только американскими. Причем формирование экспедиционного корпуса вынудило Пентагон буквально оголить все прочие направления, включая европейское.

Стало понятно, что про 3 млн в Европе можно забыть. Потребовался новый путь, тогда найденный в концепции воздушно-наземного сражения (AirLand Battle). В теории она уже в 1982 году была прописана в полевом уставе ВС США FM-100-5, но на практике еще реализовывалась слабо.

Результат «Бури в пустыне» показал, что переходить на ALB требуется срочно. Во-первых, потому что в перспективе ожидались еще большие сокращения численности вооруженных сил. Массовую армию не тянула даже богатейшая американская экономика. Не говоря уже о европейских странах.

Во-вторых, потому что в Кувейте убедительно подтвердился опыт арабо-израильских войн 1967 и особенно 1973 годов, показавший возможность успешного ведения боя без сплошного фронта и даже прочно обеспеченных флангов. Только за счет подавляющего превосходства в огневой мощи, выучке, темпах и глубине операции.

Вторжение в Ирак в 2003 выглядело совершенно непохожим на Кувейт. Впервые в истории крупных войн Пентагон обкатал там концепцию ALB и ее главного элемента – цифрового поля боя.

Из 48 млрд долл, потраченных на операцию вторжения, около 14 были израсходованы на насыщение войск средствами связи и развертывание сети мобильной связи, полностью накрывающей ТВД. Сочетание низкоорбитальной спутниковой группировки с мобильными приемо-передающими наземными станциями обеспечило части и штабы широкополосной и высокоскоростной кодированной связью даже в отдаленных пустынных районах.

Опираясь на нее, Пентагон создал единую автоматизированную базу данных, объединяющую в цельную картину информацию всех родов войск и всех подразделений, от боевых и даже диверсионных, до тылового снабжения и штабного планирования.

Любой объект, событие, даже походя полученные сведения (например, пилот возвращающегося с задания самолета увидел позицию противника или что-то другое важное), тут же попадали в базу, обрабатывающую сведения по заранее установленным алгоритмам. С разнесением данных по степени важности между четко определенными потребителями. В том числе с формированием готового целеуказания для авиации и артиллерии, «закрепленной» за конкретным районом ТВД.

Дальше это тут же дожилось в основу при выработке суточных боевых заданий штабами авиации и командованием артиллерии. Включая немедленное открытие огня на поражение, если всплывшие цели засчитывались в категорию особой важности.

Хотя далеко не все прошло гладко, имелись многочисленные инциденты случайных ударов по своим, а из 120 потерянных в боях танков больше 80 оказались уничтожены собственным огнем, в целом результат был признан успешным.

Американская армия разгромила почти равную по сухопутным силам группировку, навязав ей темп боя и глубину оперирования, значительно превосходившие возможности армии Ирака, построенной на устаревших стандартах опыта ВМВ. Возможность успешного ведения боя без сплошного фронта, без обеспеченных флангов, и без четкого разделения пространства сражения на «свое и чужое», подтвердилась.

В последующие годы «допиливание надфилем» концепции воздушно-наземного сражения велось с учетом новых технологических разработок. Прежде всего, в связи и беспилотной технике. А финальной точкой стала активная фаза боев на Донбассе 2014-2015 годов.

Грубо говоря, широко рекламируемая Пентагоном сегодня стратегия Multi-Domain Operations представляет собой ту же ALB, только с формированием сети связи на основе дронов, большей устойчивости электроники к факторам РЭБ, повышения мобильности частей, их перехода от дивизионной и бригадной структуры к малым батальонным тактическим группам, наращивания дальности огня артиллерии и ракет, еще большего доминирования в воздухе, опять же с помощью разного рода беспилотников, и обработки большого массива оперативных данных на основе алгоритмов искусственного интеллекта.

Считается, что таким образом сильно сократившаяся до примерно 500 тыс. «штыков» войсковая группировка стран НАТО в Европе сможет успешно отразить вторжение ВС РФ и даже вести масштабные наступательные действия с решительными целями на стратегическую глубину.

Определяющими для США в этом являются два базовых фактора. Во-первых, по оценкам Пентагона, непосредственно от Америки потребуется сил «даже меньше, чем в Ираке». По открытым источникам для победы должно оказаться достаточным выделение всего 140 тыс. «джи ай».

Причем, на начальном этапе вполне хватит даже половины. Из которой 15 тыс. уже находятся в Европе на постоянной основе, и до 25 тыс. могут быть переброшены через Атлантику под видом крупных учений. Например, как планировавшийся на первое полугодие 2020 года «Защитник Европы 2020».

Во-вторых, основные усилия для достижения победы должна взять на себя авиация и дроны, которые проще применять и гораздо быстрее развернуть на ТВД буквально в последний момент. Практика учений показала, что современная группировка ВВС способна обеспечивать мгновенную концентрацию ударов на важном участке в радиусе до 700 километров от условной средней точки ее базирования.

Идея концепции MDO заключается в следующем. На создание сплошного непрерывного фронта (на ноябрь 1943 года общая протяженность советско-германского фронта достигала 6,2 тыс. км при средней глубине огневого воздействия не более 30 км) у НАТО сил совершенно точно нет. Но и противник, под которым подразумевается Россия, столько сил не имеет тоже.

Если мгновенно навязать ему боевые действия в полосе глубиной сразу до 200 – 300 км, то понятие фронта преображается в огромное пространство сражения, на котором сам фронт неизбежно распадется на отдельные очаги и маневрирующие или стационарные малочисленные группировки. Максимум батальонного, а скорее всего ротного и даже взводного размера. Без общей связи, без взаимодействия даже на оперативном уровне, и без сплошной линии сопротивления.

В этой каше выиграет та сторона, которая сумеет навязать противнику более высокий темп изменения обстановки, будет превосходить его в плотности и целостности представления общей картины сражения, и обгонять в скорости концентрации ударных сил в необходимых для локальной победы точках.

К тому же втянутые в бои войска окажутся лишены нормальной логистики, а значит неизбежно будут быстро терять боеспособность, подвижность и ударную мощь. Что сопряжено с высоким уровнем потерь в их живой силе и технике.

Противник просто не успеет воспользоваться мобилизационным потенциалом, как в людях, так и особенно в вооружениях. Даже если условный Уралвагонзавод и не бомбить, он способен ежегодно выпускать примерно 2-3 батальонных комплекта танков. Это ориентировочно 120-130 машин в год. Тогда как, например, ВСУ, с июля по сентябрь 2014 года, против не самого развитого и оснащенного противника, потеряли свыше 680 танков.

В Пентагоне считают, что к такой войне к 2028-2030 годам Америка будет готова гораздо лучше России. Или Китая, но на тихоокеанском ТВД концепция имеет ряд отличительных особенностей.

Неизбежный фактор ядерного оружия предполагается купировать принципиальным изменением стратегического характера самой войны. В первую очередь, ее проведение не предполагает прямой военной оккупации всей территории РФ или хотя бы ее западной части по «классической линии Архангельск – Астрахань». Штурмовать Москву НАТО не собирается тоже.

Сражение должно пройти не только быстро, но еще и локально. Желательно в пределах территории Белоруссии, юго-востока Украины, и лишь незначительно на прибалтийском направлении. Таким образом, собственно Российская Федерация войной как бы и не затрагивается.

Следовательно, не формируются условия для задействования Москвой стратегического ядерного оружия. Тактическое – возможно, но последствия такого шага для Украины, Белоруссии, Прибалтики, и даже Польши, в Вашингтоне считают вполне допустимыми.

Главное, что в скоротечном сражении на огромном пространстве Россия лишится практически всех сил Западного и Южного военных округов. Дальше СМИ раздувают это в стратегическое поражение и формируют у населения РФ истерию в стиле «все пропало», «правительство ни на что ни годно», «они гонят людей на убой», с выходом на как бы самостоятельную мысль – «всех этих надо немедленно менять».

Страна тут же погружается в пучину тотальных гражданских беспорядков. Государство оказывается вынуждено использовать остатки организованных сил, включая армейские части, для их подавления. Тем самым лишаясь возможности к продолжению организованного военного сопротивления.

В этот момент «цивилизованный мир» (ЕС, ОБСЕ, ООН и т.п.) требует организации в России «новых, полностью демократических выборов», для обеспечения которых Москва должна допустить на территорию страны многочисленных «наблюдателей». Что становится удобным прикрытием для формально мирной «гуманитарной оккупации» государства.

Под прикрытием которой в России запускается «демократическая смена» правительства и всего руководства, с нынешнего на заведомо прозападное. Во главе с каким-нибудь условным Навальным. Что и является главной стратегической целью глобальной войны в целом.

Изложенная концепция много в чем, безусловно, кажется спорной. Наиболее узким ее местом остается вопрос готовности РФ перейти к фазе стратегических ядерных ударов по Европе и Соединенным Штатам в условиях, когда бои собственной территории страны не коснутся.

Однако вашингтонские стратеги полагают возможным удержать российское руководство от подобного шага дипломатическими, политическими и медийными средствами. До момента, когда его осуществление уже не поддержит подавляющее большинство российского населения. И что более важно – значительная часть командования вооруженных сил.

Также спорным выглядит способность успешно провести подобную войну и со стороны войск НАТО. Тем более что твердо рассчитывать в ней США могут лишь на собственный контингент, а его размера даже в 140 тыс. «штыков» для достижения победы недостаточно.

Европейские союзники должны выделить еще, по меньшей мере, 200-350 тыс. солдат и офицеров, из которых «более-менее достоверными» можно считать 70-80 тыс. Войска Польского и примерно 20 тыс. британской армии. Прочие страны Европы, особенно Германия, Франция и Бельгия, остаются величиной неопределенной.

Но при этом следует учитывать два момента.

Во-первых, именно по такой схеме США намерены победить Китай. Путем разгрома его экспедиционной группировки, спровоцированной на вторжение на Тайвань. Пентагон и околоправительственные ведущие аналитические центры США эту концепцию обсуждают третий год подряд. А начальник штаба ВВС США на днях прямо предрек вступление Америки в войну масштаба Второй Мировой уже в обозримом будущем. Готовится к которой, согласно его официального доклада, Соединенным Штатам следует начинать немедленно.

Во-вторых, именно такую схему глобальных боевых действий войска НАТО с 2016 года отрабатывают на территории Восточной Европы. Глобальной проверкой концепции должны были стать учения «Защитник Европы 2020», к участию в которых планировалось привлечь свыше 40 тыс. военных. В том числе более 25 тыс. – перебросить из континентальной Америки. Планы сорвала вспышка эпидемии коронавируса, но только в этом году, а не отменила полностью.

На уровне глобальной стратегии, командование вооруженных сил и политическое руководство США победу в стратегической мультидоменной операции считают вполне достижимой. Кстати, нынешняя попытка отколоть Белоруссию от России, тоже находится в рамках представленной выше концепции. Как подготовка основного будущего ТВД.