зарисовки из жизни забугорных ученых 2: как полюбить кактус?

Газета "Троицкий вариант" отчасти напоминает "Эхо Москвы", но иногда в ней встречаются и интересные материалы, и адекватные комментарии - поэтому и просматриваю. Данный материал, не является аналитическим, является лишь немного фактурным и отображает лишь локальный опыт автора, что я копипащу. Так наверняка не везде. Но он отвечает на другой вопрос: как будучи оттолеращеным, убедить себя и других что это хорошо. Думаю, хороший текст для понимая работы сознания неполживых людей.

 

---

https://trv-science.ru/2020/05/19/diktatura-slabogo/

Жизнь у меня сложилась так, что, будучи выпускницей советского еще университета, я уже более двадцати лет работаю в западном академическом мире. Около десяти лет проработала в Австралийском национальном университете, а сейчас преподаю в южнокорейском Университете Корё преимущественно смешанным группам южнокорейских и западных студентов. Ужасное преступление доцента Санкт-Петербургского госуниверситета Соколова, о котором, кажется, все подзабыли, и свежие кейсы обвинений в харассменте заставили меня еще раз почувствовать, насколько отличаются российские университетские реалии от западных и южнокорейских.

// Комментарий: вначале вспомним про что-нибудь страшное, типа "семейного насилия", а потом будем призывать с этим бороться.

Изо всех кочевавших по сети сюжетов, касающихся доцента-расчленителя, больше всего меня поразило видео, в котором Соколов в присутствии огромного числа наблюдателей истерически кричал на студента, задавшего какой-то неправильный вопрос во время лекции, и буквально вытолкнул его из аудитории. Этот конфликт, попавший в свое время в СМИ, не помешал преподавателю продолжить работу в университете. Как и в случае с его кумиром, Наполеоном, скверный характер и склочность Соколова ничуть не препятствовали его карьере: наоборот, даже в чем-то добавляли ему популярности.

На современном Западе и в строго следующей ему Южной Корее подобное поведение преподавателя представить невозможно. В тамошних условиях Соколов, со своими психопатическими наклонностями, просто не дошел бы до положения доцента ведущего университета страны. Его сбили бы далеко на подходе за косой взгляд в сторону студента, произвольно поставленную оценку, скользкий комплимент аспирантке. И никакая харизма, никакой интеллект ему бы не помогли.

Если рок-звезда или футболист высшей лиги на Западе вполне могут дать волю своему раздражению и прилюдно подраться с не пропустившим их кортеж водителем автобуса, как это сделал Соколов во время своих реконструкторских игрищ, то преподаватель западного университета, каким бы истероидным типом по природе он не был, лишен такой возможности.

И дело тут не в том, что западный университет является сосредоточием интеллигентности и духовности. Просто социальный статус университетского профессора там и близко не стоит со статусом селебрити.

Массовое распространение высшего образования на Западе и в Южной Корее привело к тому, что оно перестало восприниматься как привилегия избранных, а стало демократической услугой, предлагаемой конкретным университетом в числе многих других. Соответственно, преподаватели перестали считаться неприступными жрецами науки. Они превратились в обычный обслуживающий персонал, сражающийся за клиентов с конкурентами. То, что клиент приходит не за картошкой, а за знаниями, не играет практической роли.

«Меняем подгузники»

Я спрашиваю знакомого профессора, как ему работается в новой должности заведующего кафедрой одного из ведущих американских университетов. «Всё то же. Меняем детишкам подгузники», — машет он рукой. Под детишками он подразумевает студентов, за хрупкое душевное равновесие которых ему приходится отвечать. Со студентом надо быть улыбчивым и очаровательным, как продавец гербалайфа. Иначе дитятко напишет жалобу, пойдет шум, снизится рейтинг университета — иными словами, упадет уровень продаж.

// Комментарий: сближаемся с читателем. Мол, меня тоже тошнит от этого как и вас...

Моя университетская должность гораздо ниже, однако и мне постоянно приходится «менять детишкам подгузники».

Даже в драгоценные выходные у меня уходит немало времени на переписку со студентами. Лишь один день для иллюстрации. В первом пришедшем письме студент попросил меня повторить, что я сказала ему про его вчерашнюю презентацию: он вообще-то слышал, что я говорила в классе, но как-то забыл. Другая собиралась встретиться со мной и попросила напомнить номер моего офиса, который есть на университетском сайте. Третий попросил переслать ему материал, который также есть на сайте. Четвертая спросила, можно ли уехать домой на полсеместра раньше, не сдавая экзамена, но чтобы оценка при этом была не ниже четверки.

Вместо того чтобы послать всю эту братию подальше и заняться своей непосредственной работой — написанием статьи, сроки которой поджимают, я сажусь и пишу им письма, вежливые, уважительные, информативные.

За день перед этим меня, как и всех преподавателей, просили провести официальную беседу со злостными прогульщиками: встретиться лично и еще раз напомнить, что прогуливать лекции нехорошо. После этого заполнить официальную бумагу с указанием места и времени разговора и передать ее в деканат. Если этого не сделать, в конце семестра прогульщик может накатать жалобу, что преподаватель отнесся к нему нечутко и не предупредил, что прогуливать нельзя.

Пару лет назад один мой студент решил не явиться на экзамен, а вместо этого поехать отдыхать в Майями. Когда он узнал, что не сдал курс, то страшно возмутился. Его же не предупредили, что на экзамен надо приходить! С тех пор в моем описании курса появился дополнительный пункт «неявка на экзамен без уважительной причины ведет к несдаче предмета».

Как любое учреждение сферы обслуживания, западный университет действует по принципу «клиент всегда прав». В конце семестра студенты пишут отзывы на курс. Получив негативное замечание, преподаватель обязан заполнить еще одну официальную бумагу — как он собирается реформировать курс, чтобы не допустить подобного отзыва в дальнейшем. И неважно, если замечание будет от вечно сонной двоечницы и будет звучать как «ну, курс вообще был ничего, но как-то не очень вставляло». Долг преподавателя — сформулировать четко и конкретно, что он будет делать, чтобы избежать подобной критики.

Западный профессор должен быть скромен, приветлив и доступен. Моего коллегу регулярно отлавливают студенты, почему-то всегда около туалета, и заводят с ним долгие разговоры. Коллега надевает на лицо мас­ку светлого энтузиазма и послушно разговаривает, иногда по двадцать-тридцать минут. Я не знаю, как выдерживает это испытание его мочевой пузырь. Зато никто не сможет обвинить его в том, что он невнимателен к нуждам студента.

Любовь последняя, заря вечерняя

В России бытует представление, что на Западе под воздействием злых феминисток романы между студентами и преподавателями стали невозможны. Это не вполне соответствует истине. Слишком глубоко заложен в человеческой психике архетип оратора-златоуста и его юной поклонницы, романтический союз зрелой мудрости и молодого энтузиазма, чтобы его могли сжечь дотла любые идеологические нововведения.

Однако современность все-таки накладывает свою лапу на вечный сюжет Мазепы и Марии. При новом порядке вещей любой университетский «сир», который решит связаться с юной поклонницей, по определению ставит себя в опасное и зависимое положение. Даже при полном согласии сторон роман надо будет всячески скрывать, ибо отношения между преподавателем и студенткой противозаконны. Так что никаких публичных вальсов не будет. Обычные посиделки в вечернем кафе в центре города могут подвести влюбленных под монастырь, как это случилось с одним моим харизматичным коллегой. Кстати говоря, его студентка была старше его на пару лет.

Если же что-то в этом тайном романе пойдет не так, «Мария» может обратиться в дисциплинарную комиссию и обвинить «Мазепу» в домогательствах и в психологическом насилии. И ее голос — голос зависимого и нижестоящего — будет гораздо сильнее любых доводов профессора. А у дисциплинарной комиссии тяжелая рука.

Поэтому большинство моих западных коллег всегда начеку. Ни одному из них не придет в голову беседовать со студенткой наедине при запертых на ключ дверях и давать некие оценочные, пусть даже самые позитивные, характеристики внешности девушки, с которой его не связывают романтические отношения. В условиях западного университета назвать студентку красоткой и поцеловать в щечку — это не милый старомодный флирт, а смертельная игра в русскую рулетку. Даже в женских туалетах там висят плакаты, зовущие сестер по гендеру искоренять проявления сексизма, харассмента, лукизма и гендерной дискриминации. И всегда есть риск, что соблазнительная «красотка» вдруг расчехлит автомат и насмерть уложит его этим страшным волапюком.

Так работает диктатура слабого, охватившая сегодня западные и южнокорейские университеты. Как многие мои коллеги, я часто раздражаюсь на этот «дивный новый мир», который заставляет меня возиться с безнадежными лоботрясами, оказывать подчеркнуто вежливое внимание очередному студенту-трансгендеру и избегать замечаний о лишнем весе северокорейского руководителя в присутствии вечно жующей девушки весом крепко за сто кг.

// Комментарий: .... но....! делать нужно именно так. Вы же понимаете?

Но потом я вспоминаю, что новый мир все-таки имеет свои плюсы.

Благодаря новой политике демократической открытости ко мне сегодня подошла после лекции не только осточертевшая прогульщица с сообщением о своих месячных, которые помешали ей посетить мою лекцию на прошлой неделе, но и застенчивый первокурсник, оказавшийся большим умницей, с которым мы смогли обсудить интересный проект. Пятнадцать лет назад, когда университет Корё был царством конфуцианской иерархии, у студенток не было ни месячных, ни панических атак, ни «стрессов первого года». С другой стороны, и такой студент тихо прятался бы в заднем ряду.

А главное, когда меня злит новый мир, я вспоминаю свои студенческие и аспирантские годы. Вот такого же «наполеона», преподававшего у нас археологию, орущего на студентов и гонявшего их по пять раз пересдавать его предмет, каждый раз с новыми, неожиданными требованиями — ему очень нравилось изводить людей. Вспоминаю старого сатира-преподавателя, к которому девочки ходили сдавать зачеты обязательно в коротких юбках и с низкими декольте, — скромных он не жаловал. Вспоминаю преподавателя, которому почему-то казался смешным цвет моего свитера и который находил крайне остроумным называть меня из лекции в лекцию «девочка в полосочку».

Вспоминаю, как уже в 1990-е годы в южнокорейской аспирантуре преподаватель вызвал меня в кабинет по какому-то вопросу и во время разговора попросту засунул руку себе в штаны и стал с ухмылкой почесывать свое хозяйство.

На Западе и в Южной Корее эти типы испарились, ушли в безвозвратное прошлое, унося с собой боль и унижение нижестоящих. Новые правила жизни логичнее и гуманнее. Ни наполеонам, ни сатирам, ни просто хамам здесь не место, и это хорошо.

---

https://trv-science.ru/2020/05/19/yaponskaya-vysshaya-shkola-vzglyad-izn...

Я закончила магистратуру филологического факультета СПбГУ в 2012 году и пять лет проучилась в Цукубском университете в Японии, подрабатывая помощником преподавателя и консультантом в университетской библиотеке. Получив в 2018 году докторскую степень, я начала работать в нескольких университетах Токио, один из которых, Университет Цуда, является старейшим женским учебным заведением Японии.

Когда меня попросили написать о взаимоотношениях между студентами и преподавателями в японских университетах, мне вспомнился первый семестр в роли преподавателя в апреле 2018 года (учебный год в Японии начинается в апреле). Свою первую группу, с которой я должна была заниматься практическим английским, я сначала учила, как создавать документы в Word, отправлять письма по электронной почте, записывать домашнее задание. В конце семестра в анкетах, в которых студенты оценивают отношение к ним преподавателя, учебные материалы, домашнюю работу и другие составляющие урока, я получила «спасибо, что носились с нами». Такие отклики очень вдохновили, но не облегчили мою работу.

Анкетирование является способом обратной связи между студентом, преподавателем и администрацией университета и проводится во всех университетах регулярно. Студенты заполняют анкеты в конце каждого семестра, и по результатам такого анкетирования никого, скорее всего, не уволят, но если на вас поступила жалоба о том, что вы часто задерживали студентов, то с вами будут разговаривать старшие преподаватели и настоятельно рекомендовать так больше не делать.

Отмечу, что система школьного образования в Японии не готовит школьников к самостоятельной студенческой жизни, поэтому в вузы они часто приходят совершенно беспомощными. Вся система среднего образования нацелена на то, чтобы подготовить ребенка к поступлению в вуз, поэтому школьники заняты зубрежкой с утра до позднего вечера. Эта система не предполагает работу с неуспевающими, приводя детей к серьезным стрессам и расстройствам психики, и является одной из причин того, что в Японии очень высок уровень детских самоубийств [1].

В результате не справившиеся со стрессом перестают посещать школу, их успеваемость падает, и они не только попадают в менее престижные учебные заведения, но и часто оказываются не способными учиться и на занятиях могут разрыдаться от самого простого вопроса. Поэтому преподавателям вузов приходится уделять студентам и организации их учебного процесса гораздо больше времени, особенно на первом курсе.

Одна из моих коллег на каждого студента заводила карточку, после каждого урока она писала ему в карточке комментарии и рисовала солнышко, если все получилось хорошо, или облака, если в этот раз он не очень старался. Карточки я не завожу, но с некоторых пор кроме учебников начала носить еще и плюшевого медведя в сумке на случай непредвиденных слез, поскольку даже одобряюще похлопать по плечу студента я не могу.

Студентам в университете помогают не только преподаватели, но и многочисленные методисты, которые готовы оставить любую работу и броситься на помощь растерянным студентам.

На структуру отношений между студентами и преподавателями влияют прежде всего пол и статус. В 2019 году Япония оказалась на 121 месте из 153 стран во всемирном рейтинге равноправия полов [2]. Эти рейтинги говорят не только о том, что женщин в японской политике и на руководящих должностях почти нет, но также о том, что женщин мало и в науке. В самом престижном японском вузе, Токийском государственном университете, только 20% студентов женского пола. То же можно сказать и про преподавательский состав [3]. На просторах интернета ходят списки престижных вузов, в которые идти не стоит, если хочешь выйти замуж, поэтому девушки иногда боятся туда поступать, опасаясь, что их шансы на рынке невест упадут.

У многих до сих пор в памяти скандал с несколькими престижными медицинскими вузами, который развернулся в 2018 году [4], когда выяснилось, что на протяжении многих лет юношам при поступлении завышали баллы, в результаты чего у девушек балл оказывался ниже и они не проходили по конкурсу. Причиной такого отношения к абитуриенткам послужило убеждение университетского руководства в том, что женщины могут надолго оставить работу после замужества и рождения детей, что в свою очередь может грозить острой нехваткой врачей в медицинских учреждениях. В 2019 году первый раз после скандала число девушек, поступивших в медицинские вузы страны. превысило число молодых людей [5].

Из-за того, что преподавателей-женщин мало, более того, научные гранты, право быть первым автором научной статьи и профессорские должности с пожизненным наймом (tenure) чаще достаются мужчинам, то преподавателей-мужчин, занимающих высокие университетские должности, оказывается во много раз больше. Поэтому преподаватели-мужчины иногда превышают свои служебные полномочия и пользуются своей властью над студентами и младшими научными сотрудниками.

Самые громкие истории, связанные с домогательствами и превышением власти над подчиненными в академических кругах были в 1990-х годах. В одной из таких историй магистрантка Педагогического института Наруто за год получила от своего научного руководителя 70 писем. Сначала содержание писем было относительно невинным, преподаватель справлялся о жизни и учебе студентки, а потом начал предлагать ей покинуть университет, настаивая на том, что единственная цель, по которой она пришла учиться, — это найти себе кавалера. Последние его письма носили откровенно сексуальный характер. Магистрантка просила научного руководителя оставить ее в покое, но просьбы ее не были удовлетворены, и в результате она перестала посещать университет, впала в депрессию и не смогла закончить университет и поступить в аспирантуру. Преподаватель был на год отстранен от работы, затем вернулся к своей должности преподавателя без возможности вести научное руководство. В результате длительных судебных разбирательств студентка получила материальную компенсацию.

Этот и многие другие случаи привели к ужесточению мер по пресечению харассмента и внесению поправок в закон о равных возможностях, а также созданию в начале 2000-х годов центров помощи при университетах в обязанности которых входят консультации по вопросам разных типов харассмента (maternity, power, sexual and academic), помощь жертвам, обучение персонала и просвещение студентов (создание памфлетов и листовок) [6].

Работу этих центров можно было наблюдать в действии в марте 2020 года, когда выяснилось, что два доцента (женщина и мужчина) Токийского университета неоднократно повторяли аспиранткам на своих семинарах, что женщины не могут сочетать замужество, материнство и науку, а людям, у которых сложилась личная жизнь, лучше бросить научную деятельность. Аспирантки пожаловались на харассмент в один из таких центров, и в результате расследования, которое длилось с 2018 года, один из доцентов был отстранен от работы на шесть месяцев, а другая вынуждена была принести публичные извинения.

Такие разоблачения стали возможны только благодаря тому, что сейчас у каждого японского университета есть свод правил поведения, которые разъясняют, что такое харассмент и определяют недопустимое поведение. Университеты, в частности, запрещают преподавателям встречаться со студентами вне территории кампуса, подвозить студентов на машине, прикасаться к студентам, и остро шутить над студентами. Нарушение некоторых из этих пунктов может грозить увольнением.

У каждого университета есть официальные e-mail адреса, и преподавателям запрещается вступать в переписку со студентами с личной почты или обмениваться какими-либо другими контактами (телефонами, контактами мессенджеров). В некоторых аудиториях стоят камеры наблюдения, двери в аудиториях стеклянные, и если назначена встреча с научным руководителем противоположного пола один на один, то дверь в кабинет должна быть открыта на протяжении всей встречи, чтобы любой проходящий мимо кабинета сотрудник мог видеть, что происходит внутри. Возможно, такие практики стоит перенести и в Россию.