Двухконтурность советской денежной системы: инновационное оружие большевиков.

Сегодня денежные системы всех стран мира, устроены следующим образом: в странах Запада в общем объеме денежной массы примерно 90% приходится на безналичные деньги, и лишь 10% - на наличные, в РФ соотношение примерно - 70 к 30. 

Как известно, наличные деньги – это банкноты, выпускаемые центральным банком. Плюс некоторое количество разменной монеты. Безналичные – записи на бумажных, а сегодня почти исключительно электронных носителях, их еще называют депозитными деньгами. Их выпускают коммерческие банки в виде кредитов, которые размещаются на банковских счетах (депозитах). При этом наличные деньги могут переходить в безналичную форму, а безналичные деньги – в наличную форму. То есть, в современной денежной («рыночной») системе два контура между собой соединены.

А теперь попробуем сравнить эту систему с советской 30-х–60-х гг. прошлого века, при которой был достигнут максимальный рост индустриальной экономики, о которой так много сегодня говорится.

Предшествующая этому периоду, в 1920-е годы, когда в СССР проводилась «новая экономическая политика» (НЭП), денежная система была «рыночной» и также как сегодня включала в себя наличные и безналичные расчеты. Когда же было принято решение начать индустриализацию экономики, стало понятно, что «рыночная» денежная система не может, к сожалению, обеспечить реализацию пятилетнего плана, принятого в 1928 году.

Еще в период НЭПа в партийно-государственном руководстве СССР активно шли дискуссии по поводу того, за счет каких источников и какими темпами осуществлять индустриализацию. «Новая оппозиция» (прежде всего, в лице ее главного идеолога Н. Бухарина) фактически саботировала сталинский план ускоренной индустриализации, предлагая путь «естественного», «органичного» развития экономики страны. Алгоритм, который она предлагала, примерно такой:

а) поддерживать мелкого товаропроизводителя, который позволит повысить жизненный уровень и платежеспособный спрос населения;

б) граждане будут покупать все больше товаров и услуг, а производители будут накапливать прибыль и постепенно вкладывать ее в строительство и модернизацию предприятий;

в) одновременно граждане будут все большую часть своих доходов сберегать; сберегаемая часть через кредитную систему будет трансформироваться в долгосрочные кредиты для строительства и модернизации промышленных предприятий;

г) по истечении определенного периода времени в стране будет создана индустриальная экономика.

Все логично. Не устраивал лишь «период времени». Этот процесс мог растянуться на десятилетия, а то и на век. В условиях враждебного окружения СССР не мог позволить себе такой роскоши. Иногда в дискуссиях вспоминали английскую индустриализацию, так называемую «промышленную революцию». Она произошла в сравнительно сжатые сроки, примерно полстолетия. Но в случае с Англией источником промышленного переворота было первоначальное накопление капитала в виде нещадного ограбления колоний. У Советского Союза такого варианта быть просто не могло.

Поэтому было решено не «привязывать» индустриализацию к сбережениям населения и прибыли отраслей, производящих товары народного потребления. А опереться на безналичные деньги, которые не связаны со сферой потребления товаров и услуг населением.

 

Безналичные деньги в СССР были предназначены в первую очередь для того, чтобы создать и развивать отрасли по производству средств производства.

 

То есть, машин, оборудования, транспортных средств, металлорежущих, ткацких, деревообрабатывающих и иных станков. А также сырья, энергоносителей, строительных материалов, комплектующих узлов и полуфабрикатов, необходимых для производства средств производства и предметов потребления. Производство средств производства было названо группой отраслей А. Была еще группа отраслейБ– производство предметов потребления (пищевая, легкая, мебельная фармацевтическая промышленность, производство бытовой техники и др.).

Главное состояло в том, что продукция группы отраслей А не имела статуса товара. Почему? Потому, что в случае свободной купли-продажи продукции группы отраслей А продукция могла превратиться в капитал. То есть в средство получения нетрудовых доходов, или прибыли. Это ключевой момент экономических преобразований того времени. Мы обычно акцентируем внимание на технико-экономической стороне преобразований (создание промышленных предприятий), но реже задумываемся о социально-экономической их стороне. А она очень важна, суть ее в полном искоренении капитализма, возможности эксплуатации человека человеком, получения нетрудовых доходов, прибыли.

Но если нет товара, тогда логично предположить, что нет и денег. А мы ведь говорим о безналичных деньгах «экономики Сталина». В том-то и дело, что выражение безналичные деньги в данном случае следует поставить в кавычки.

Во всех отраслях экономики (не только группы А, но и группы Б) были установлены не рыночные, а распределительные отношения.

Речь идет о тех самых распределительных отношениях, которые сегодня уничижительно называют «административно-командной экономикой».

 

Но это распределение не было проявлением волюнтаризма, оно осуществлялось на основе пятилетних и годовых планов развития народного хозяйства.

 

Планы разрабатывались на основе межотраслевых балансов. Ключевыми ведомствами, участвовавшими в организации распределения ресурсов, были Госплан, Минфин, Госснаб, Государственный банк СССР. В «Экономических проблемах социализма в СССР» (1952 г.) Сталин четко сформулировал суть той экономики. А затем в своих выступлениях и статьях более подробно растолковывал, почему средства производства не могут быть товаром. Они распределяются государством лишь среди своих предприятий. Они не продаются даже колхозам, которые имели иную форму собственности (трактора и сельскохозяйственные машины передавались не непосредственно колхозам, а государственным машинно-тракторным станциям – МТС). То есть, государство как единый и единственный собственник средств производства после передачи их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет права собственности на средства производства. А директора предприятий, получивших от государства средства производства, - лишь уполномоченные государства, отвечающие за сохранность средств производства и их использование в соответствии с планами развития народного хозяйства.

 

В общем «экономика Сталина» по своему устройству отчасти напоминала крупнейшие национальные и транснациональные корпорации, состоящие из множества подразделений, между которыми при этом нет обычных «рыночных» отношений.

 

Они-то и являются ярким примером «административно-командной экономики», т.к. распределение ресурсов между подразделениями осуществляется на основе решений, исходящих из руководящего центра. Учет перемещения ресурсов внутри корпорации осуществляется на основе так называемых «трансфертных» цен, которые могут иметь мало что общего с рыночными ценами. Все настроено на максимизацию «интегрального» результата. Принципиальная разница между «корпорацией СССР» и обычной капиталистической корпорацией состоит в том, что первая «заточена» на реализацию неких «высших» целей (социальных, военных, научно-технических, культурных), а вторая во всех случаях своей целью имеет получение максимальной прибыли для своего хозяина или группы акционеров. Подобно тому, как выпадение хотя бы одного из подразделений корпорации из административно-командной вертикали может нанести большой урон всей корпорации, так и в «корпорации СССР» появление любых очагов «товарно-денежных отношений» могло привести к трудно прогнозируемым последствиям. Такова была строгая, а где-то даже жесткая логика «сталинской экономики». Пожалуй, единственным исключением из ее жестких правил была внешняя торговля. Если продукция отраслей группы А экспортировалась, то она становилась товаром, который имел рыночную цену. Но этот очаг «товарно-денежных отношений» был надежно изолирован от всей экономики благодаря государственной монополии внешней торговли и государственной валютной монополии.

Таким образом, безналичные деньги не обладали такой «классической» функцией, как средство обмена. Их нельзя даже было назвать мерой стоимости (первая «классическая» функция денег). Они были некоей условной единицей, с помощью которой велось планирование распределения всех видов ресурсов в экономике, учет и контроль их использования, поддерживалась дисциплина договорных отношений между предприятиями. Например, нарушение договоров поставки продукта одним предприятием другому могло приводить к такому, что второе предприятие не акцептовало (одобряло) платежные требования первого. В результате первое не получало безналичных средств на свой банковский счет. А это во времена Сталина рассматривалось как серьезное «ЧП». Это был достаточно четкий механизм распределительных отношений.

Можно вспомнить годы «военного коммунизма», когда также были распределительные отношения. Но тогда предприятия получали необходимые деньги от Наркомата финансов независимо от выполнения заданий и своих обязательств перед другими предприятиями. В результате экономика того периода пришла в полный упадок.

Что касается хозрасчета, Сталин разъяснял, что при социализме особый хозрасчет. Если при капитализме нерентабельные предприятия закрываются, то при социализме - могут быть и рентабельными, и нерентабельными. Но последние все равно не будут закрыты. Если предприятие не может оплатить приобретаемые средства производства, тогда оно их оплачивает за счет бюджета или (в некоторых случаях) – за счет кредита Госбанка или специального банка. Сталин много раз подчеркивал, что хозрасчет при социализме нужен для контроля, учета, калькуляции, подведения баланса. И хотя в 1932 году в СССР был принят закон, предусматривающий банкротство, однако до начала войны ни одно предприятие полной процедуры банкротства так и не прошло.

Главным средством исправления положения на предприятиях, в случае выявления серьезных нарушений, были административно-партийные взыскания, а крайняя мера - замена директоров. То есть, директора отвечали за свои нарушения и ошибки не рублем, а своими должностями.

Хотя в «сталинской экономике» были такие понятия, как «оптовый рынок», «оптовые цены», они также были условными. Так называемые «оптовые цены» рассчитывались по затратному методу, путем суммирования всех затрат живого и овеществленного труда в условных единицах, называемых «безналичный рубль». Никаких прибылей внутри сталинской системы не начислялось. Важен был именно реальный, вещественный итог. А из стоимостных показателей плана и отчетности на первом месте находился показатель снижения себестоимости (издержек производства). В «сталинскую экономику» был заложен противозатратный механизм. Кстати, учет и контроль проявлялся и в том, что существовала очень строгая дисциплина по части бухгалтерского учета.

 

Это сегодня бухгалтера могут «рисовать» любые балансовые отчеты, скрывая любое воровство и бесхозяйственность. А в «сталинской экономике» правила бухгалтерского учета были очень строгими и однозначными, а балансы должны были сводиться «копеечка в копеечку».

 

Пожалуй, наиболее полно и интересно о двухконтурной денежной системе «сталинской экономики» написал экономист из Казахстана Курман Ахметов.Не так давно в Казахстане на русском языке вышла его книга «Асимметричная экономика». Там приводятся интересные цифры. В начале первой пятилетки почти половина прибавочного продукта, полученного от сельского хозяйства, использовалось для финансирования промышленного развития. Заметим, что в СССР в то время около 80% населения было сельским, лишь оно, по мнению «новой оппозиции», могло реально быть источником накопления (инвестиций). Между тем, уже к концу 1932 года эта цифра снизилась до 18%, а еще через год она упала практически до нуля. При этом к 1937 году общее промышленное производство возросло по сравнению с 1928 г. почти в 4 раза. Получилась парадоксальная вещь: инвестиции за счет сельского хозяйства сократились до нуля, а промышленное производство выросло в несколько раз.

Как справедливо отмечает К. Ахметов, добиться таких, на первый взгляд совершенно непонятных, результатов удалось с помощью метода, который в истории экономики еще не применялся: денежная масса была разделена на наличную и безналичную части.

После кредитной реформы 1930-1931 гг. единоличным эмитентом безналичных денег стал Государственный банк СССР. К этому времени коммерческие банки, которые в некоторых объемах занимались эмиссией безналичных кредитных денег, уже были ликвидированы. Осталось несколько специальных банков, которые занимались долгосрочным кредитованием предприятий. Их ресурсная база формировалась преимущественно за счет государственного бюджета.

Государственный банк СССР в ходе кредитной реформы 1930-1931 гг. приобрел статус монополиста в области краткосрочного кредитования, он также стал единым расчетным центром, который обслуживал и предприятия, и государственный бюджет, и специальные государственные банки.

 

Все «горизонтальные» расчеты между предприятиями, в обход Госбанка, были запрещены. В первую очередь был запрещен коммерческий кредит, который широко использовался в период НЭПа.

 

Кредитные ресурсы, которые поступали в виде безналичных средств на счета предприятий, имели своим источником средства государственного бюджета и те временно свободные средства, которые предприятия размещали на счетах Государственного банка. Если этих двух источников не хватало, тогда Государственный банк прибегал к эмиссии дополнительной массы денег.

За 1931-1935 гг. в результате эмиссии прирост безналичной денежной массы в результате эмиссии Государственного банка составил 5,2 млрд. руб., ее объем увеличился в 2,25 раза. Возьмем в качестве примера 1938 год. Кредитные вложения Госбанка СССР в народное хозяйство на 1 января указанного года составили 40,7 млрд. руб. Эти вложения на 14,5 млрд. руб. (35,3%) покрывались привлеченными средствами хозяйства на счетах в банке, на 12,8 млрд. руб. (31,2%) - средствами бюджета, а 13,6 млрд. руб. было покрыто за счет эмиссии. Получается 1/3 всех кредитных вложений Госбанка. Учитывая, что Государственный банк был фактически подразделением Наркомата финансов, дополнительную эмиссию денег можно рассматривать как средство покрытия дефицита государственного бюджета. Остается дискуссионным вопрос о том, была ли эта эмиссия «покрытой» или «непокрытой». Новые кредиты Госбанка выдавались под конкретные проекты, отдача от которых ожидалась в будущих периодах. Некую аналогию можно найти в сегодняшней схеме так называемого «проектного финансирования» (кредит под обеспечение не имущества, а проекта, который может обеспечить денежные доходы в будущем); в условиях «рыночной экономики» такая схема считается крайне рисковой. В «сталинской экономике» не раз случались сбои в сдаче проектов и возврате средств по кредитам. Но такие сбои не приводили к дефолтам ни предприятия, ни государство. Они быстро купировались с помощью маневрирования финансовыми средствами государства. Безналичная эмиссия Государственного банка осуществлялась на основе кредитного плана страны, который увязывался с общим народнохозяйственным планом страны и бюджетом государства.

Обращение безналичных денег в «сталинской экономике» можно сравнить с обращением крови по артериальным и венозным сосудам. А наличные деньги обращались в капиллярной системе – на розничном рынке потребительских товаров и услуг.

Налично-денежный оборот практически свелся к обороту денежных доходов и расходов населения. Он проходил главным образом через кассы государственных и кооперативных предприятий и организаций и через кассы Госбанка СССР.

За вложенный в сталинскую систему труд каждому гражданину предоставлялся набор жизненно необходимых благ. Сам этот набор определялся достигнутым уровнем производства и производительности труда. На первом этапе ставилась задача просто обеспечить всех трудящихся хлебом и основными продуктами питания. Далее одежда, жильё, потом образование, медицина, бытовая техника и прочее по мере развития системы. В «сталинской экономике» на первом месте были конкретные товары и конкретные их количества (килограммы, штуки, единицы), а деньги были вторичны.

Выпуском наличных денег и планированием их обращения занимался Государственный банк СССР. С 1930 г. началось составление кассовых планов Госбанка СССР в увязке с балансами денежных доходов и денежных расходов населения и кассовыми планами предприятий. Планирование денежного обращения перестало ограничиваться общим определением количества денег в обращении и его косвенным регулированием. Оно стало прямым и охватывало основные потоки налично-денежного оборота, которые сводились в основном к выплатам наличных средств на заработную плату, по заготовкам и со счетов колхозов, а также к возврату этих денег через торговую сеть и посредством финансовых мероприятий государства (налоги, займы).

 

Главной задачей Госплана, НКФ и Госбанка состояла в том, чтобы поддерживать покупательную способность наличного рубля, не допускать его обесценения, инфляционного роста цен на рынке потребительских товаров.

 

В годы первой пятилетки действительно наблюдалось ускоренное наращивание массы наличных денег, которое отставало от насыщения рынка потребительскими товарами. Ситуация стабилизировалась в 1932-33 гг. Несмотря на некоторое обесценение наличного рубля реальные доходы граждан за годы индустриализации заметно выросли. Что касается темы сбалансированности товарного рынка и наличной денежной массы в «сталинской экономике», то она заслуживает отдельного разговора.

Сейчас хотелось бы обратить внимание на то, что между безналичным контуром и наличным контуром денежного обращения были выставлены очень прочные барьеры. Предприятиям разрешалось переводить в наличную форму лишь те суммы, которые были необходимы для выплаты заработной платы и расходов на командировки. И еще кое-что по мелочи. За многие годы (десятилетия) существования двухконтурной денежной системы случаи незаконной «обналички» в СССР можно пересчитать по пальцам. Были ли хищения социалистической собственности? Были. Но 99% всех хищений приходилось на такие виды имущества, как сырье, неучтенная промышленная продукция («цеховики»), сельскохозяйственные продукты и т.п. Даже случались (правда, редко) нападения на кассиров в магазинах и даже инкассаторов, похищали наличные деньги. Но вот украсть безналичные деньги путем их конвертации в наличные было также трудно, как, скажем, ограбить Форт Нокс. Даже если какие-то мизерные «утечки» из контура безналичного обращения и происходили, у лиц, получивших наличность, не было никаких шансов приобрести на них средства производства, которые могли бы стать источником нетрудовых доходов. Жизнь таких подпольных миллионеров очень была похожа на жизнь Александра Ивановича Корейко или Остапа Бендера (после получения им заветного миллиона).

Благодаря созданию двухконтурной денежной системы удалось создать вообще уникальную экономическую модель. Вот как выразил эту уникальность казахский экономист К. Ахметов: «Решение разделить денежную массу на две независимые сферы – наличную и безналичную – было, бесспорно, гениальным. Оно позволило стране в кратчайшие сроки пройти путь, который при нормальном развитии процессов занял бы несколько столетий (в лучшем случае). Такое решение теоретически абсолютно неразрешимых проблем было единственно возможным в тех конкретно-исторических условиях, с теми производственными ресурсами, которые имелись в наличии, и при том уровне технического развития. Это решение было найдено не сразу, а эмпирически, опытным путем. Созданная в СССР финансовая система не имела аналогов в истории. Она вступала в такой разительный контраст со всем опытом, накопленным экономической наукой к тому времени, что потребовалось целое идеологическое, а не научное обоснование ее внедрения.

 

В результате, принципы работы советской финансовой системы были так закамуфлированы идеологическими построениями, что они толком неосмыслены и по сей день.

 

Рывок в экономике привел к полному изменению ее структуры и созданию соответствующей финансовой системы. Он задал такое направление развития, при котором не экономика развивается в соответствии с ростом личного потребления, а наоборот, потребление растет вслед за возрастанием возможностей экономики» (К. Ахметов. Парадоксальная финансовая система СССР // газета «Свобода слова» (Казахстан), 2008, №№1-3). В каком-то виде тезис Ахметова об ускоренном развитии экономики по отношению к росту потребления корреспондирует с важнейшим официальным принципом «сталинской экономики», который называется «опережающим развитием группы отраслей А по отношению к группе отраслей Б».

После прихода к руководству страной М. Горбачева началась завершающая фаза разрушения двухконтурной системы денежного обращения. Под предлогом «совершенствования материального стимулирования работников» на партийном и государственном уровне были приняты решения, которые разрешали переводить часть безналичных средств различных фондов предприятий в фонд материального поощрения, а из него переводить деньги в наличную форму. Впрочем, за два десятилетия до «перестройки» Горбачева была проведена репетиция под названием «реформа Косыгина-Либермана». Она ослабила барьер между безналичным и наличным контурами денежного обращения (не говоря уже о том, что усилила затратный характер экономики). Во-первых, предприятия были ориентированы на прибыль как ключевой показатель. Во-вторых, им было разрешено переводить часть своей прибыли в фонды материального поощрения. Все это якобы должно было стимулировать трудовую активность и снижение себестоимости продукции. А в ходе «перестройки» плотина между двумя контурами денежного обращения была окончательно разрушена. В 1989 году известный экономист В.М. Якушев писал: «Рубли в отношениях между предприятиями играют роль не денег, а учетных единиц («счетные деньги»), с помощью которых опосредуется обмен деятельностью и ведется учет затрат труда. Мы имеем два типа денег: «трудовые» и «счетные» и это наша реальность. Их нельзя смешивать, а тем более переводить «счетные» в «трудовые». Работники плановых и финансовых органов невольно учитывают данное различие и настаивают на том, чтобы в фонды материального стимулирования не переводились деньги с других статей расходов.

 

Но это различие не признается экономистами товарной ориентации, и они, вместо того чтобы понять, почему практики так поступают, обвиняют их в недомыслии и невежестве, забыв, что практика – это критерий истины.

 

Сейчас в фонды материального поощрения стали обильно переводиться «счетные» деньги. И вот результат – финансовая система практически дезорганизована».

Обналичивание «счетных» денег стало главным источником первоначального накопления капитала для тех, кто позднее получит титул «новых русских» и «олигархов». Взять, к примеру, того же М.Б. Ходорковского. Свои первые миллионы он получил через так называемый НТЦМ (научно-технический центр творчества молодежи), сеть таких центров стала создаваться по всей стране. Все «творчество» сводилось к тому, что согласно новому законодательству, предприятия могли со своих банковских счетов переводить деньги на счет НТЦМ под разного рода «научно-технические разработки». Деньги со счетов НТЦМ обналичивались. Справедливости ради, следует сказать, что зарабатывал на этом «творчестве» не только Михаил Борисович, но также оставшиеся безвестными директора предприятий.

Мы сегодня живем в царстве «рыночной экономики» и наблюдаем почти ничем не ограниченную конвертируемость денег из наличной формы в безналичную и обратно.

Лишь когда через какой-нибудь российский банк осуществится обналичка нескольких миллиардов рублей, Банк России поднимает шум и начинается спектакль по лишению банка лицензии.

И никакой контроль со стороны ЦБ или Росфинмониторинга не может пресечь эту воровскую, преступную деятельность.

Такая конвертация обслуживает кругооборот капитала между «белой» и «серой» (или даже «черной») экономикой, это суть нынешнего российского капитализма. Поступающие по разным легальным каналам деньги на счета «белых» предприятий затем конвертируются в наличные деньги и уходят в «тень», где можно получать более высокую норму прибыли. Получаемые в «тени» деньги далее имеют следующую судьбу: часть из них возвращается на счета «белых» предприятий (есть масса способов для легализации); часть идет на взятки (здесь работают только наличные деньги); часть идет на оплату труда в «конвертах» или для найма иммигрантов (последние, как известно, обходятся без банкоматов); часть идет на вполне легальные банковские счета участников таких схем (т.е. «себе любимым»).

 

Чтобы положить конец этой хронической болезни, прекратить расхищение народного достояния, необходимо запретить (или, по крайней мере, жестко регламентировать) конвертацию безналичных и наличных денег.

 

Ввести двухконтурную систему денежного обращения. Эту меру усилить введением запретов на свободное трансграничное движение капитала (такое движение капитала сегодня также способствует расхищению наших богатств). Это задача-минимум.

А задача-максимум – начать на основе такой двухконтурной системы и с учетом опыта «сталинской экономики» вторую индустриализацию России. Я уже цитировал К. Ахметова. Процитирую ещё раз. Наш казахский коллега считает, что никакие налоговые ухищрения, никакие методы активизации банковского кредитования, ни (тем более) иностранные инвестиции не выведут его Казахстан из кризиса, в котором он оказался в результате «рыночных» реформ. Поможет лишь возвращение к двухконтурной денежной системе: «Необходимость реорганизации финансовой системы сейчас понятна любому серьезному исследователю. Как это будет действовать на практике? Простой пример. Сейчас всем известно, что энергетика у нас находится в критическом состоянии и грозит рухнуть в ближайшие два года. Власти пытаются спасти положение, бесконечно вздувая тарифы. Но вырученных денег все равно ни на что не хватает. На самом деле наше население никогда не сможет финансировать отечественную энергетику – денег у него слишком мало. Поэтому тарифы нужно не повышать, а снижать. А финансирование энергетической отрасли должно взять на себя государство по специальным финансовым каналам, жестко изолированным и предназначенным только для конкретных целей. Средства же населения должны изыматься исключительно для оплаты труда работников отрасли. То же касается и тепло-, водо-, газоснабжения, инфраструктуры и многого другого. А взваливать все расходы на плечи населения бессмысленно и бесполезно – оно все равно их не потянет. В этом случае мы и экономику не спасем, и население разорим», - считает Курман Ахметов.

Сегодня часто говорят, что Россия продолжает свое существование благодаря исключительно советскому наследию. Имеется в виду материально-техническая база – заводы, гидроэлектростанции, железные дороги, рудники, разведанные месторождения и т.п. Это верно. Но мы располагаем и другим наследием – бесценным опытом строительства эффективной экономики. И потребность в использовании этого опыта будет расти с каждым годом.

Валентин Юрьевич Катасонов - профессор, доктор экономических наук, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова.