Герой России Легасов против лжи в сериале HBO "Чернобыль"

«Какова цена лжи? Дело не в том, что мы путаем её с правдой. Самое опасное, то что если долго слушать ложь, совсем забудешь как выглядит правда» Unknown.

Статья основана на расшифровках записей аудиокассет, которые оставил Валерий Алексеевич Легасов перед своей смертью. Химик-неорганик «сам ответит» на то, как на самом деле происходили события, показанные в сериале «Чернобыль» от HBO. Текст будет представлен в хронологическом порядке, сцена за сценой, с цитатами-ответами Валерия Алексеевича, (за исключением нескольких эпизодов, не описанных на кассетах) орфография и пунктуация сохранена из расшифровки.

1 серия.

Сцена записи кассет.

«…Дятлов проведет десять лет, отбывая срок в лагере. Разумеется, этот приговор вдвойне несправедлив. Ведь там были преступники и хуже. А за то, что сделал Дятлов, он не заслуживает тюрьмы. Он заслуживает смерти. Но вместо этого - десять лет за "преступную халатность"…»

Легасов

«Конечно, ошибки, которые совершили операторы, они общеизвестны, их не нужно снова еще раз перечислять (ошибки, сами по себе, являются чудовищными):…наказание виновников этой аварии - прямых, является правильным; потому, что действия не соответствовали нормативным требованиям и показали несоответствие должностным требованиям тех людей которые действовали в этой обстановке, но, всетаки,- это вина должностных лиц.»

(Цитаты относительно всех причина аварии, по версии Легасова, будут в разборе 4 серии).

Сцена взрыва.

Дятлов не верит в разрушение реактора, выходит из комнаты с пультом управления. Лично наблюдает разбросанный по территории графит, элемент, который находится только непосредственно в реакторе, возвращается в комнату управления и продолжает не верить в разрушение реактора.

Нам демонстрируется «4 реактор в вакууме», только персонал по обслуживанию 4 реактора «знает», где ключи от сейфа с дозиметром, рассчитанном на большие излучения и только один человек может говорить о степени разрушения реактора - Дятлов. На АЭС, где есть еще 3 работающих реактора, с соответствующем количеством людей. Но их упомянут лишь в следующей серии.

Сцена тушения пожара.

Пожарные получают радиационные ожоги при прикосновении к графиту, тогда как подобные симптомы (как и тошнота) могут проявиться лишь через несколько часов.

Легасов

«Ясно было, что пожарники в первую же ночь ликвидировав пожары и очаги пожаров в машинном зале, то сделали это они очень оперативно и точно. Иногда вот думают, что значительная часть пожарников получила высокие дозы облучения потому, что они стояли в определенных точках как наблюдатели за тем не возникнут ли новые очаги пожаров и коекто их осуждал за это, считая, что это решение было неграмотным, неправильным. Это не так, потому, что в машинном зале находилось много масла и водород в генераторах и много было источников, которые могли вызвать не только пожар но и взрывные процессы, которые могли привести к разрушению, скажем и третьего блока ЧАЭС. Поэтому действия пожарных в этих конкретных условиях были не просто героическими но и грамотными, правильными и эффективными в том смысле, что они обеспечивали первые точные мероприятия по локализации возможного распространения случившейся аварии.»

Сцена совещания в бункере:

1.  Обсуждение эвакуации населения.

Легасов

«эвакуация могла быть начата в том случае, если бы для гражданского населения существовала бы опасность получить 25 биологических рентген на человека в течении какогото периода времени пребывая в этой зоне и обязательной такая эвакуация становилась только в том случае, если бы угроза получения населением 75 биологических рентген на человека во время пребывания в пораженной зоне.»

Вплоть до эвакуации города, радиационный фон лишь незначительно превышал нормальный радиационный фон.

2.  Обсуждение «никого не выпускать».

Легасов

«Интересно, сколько из вас знает название этого места? Мы, разумеется, называем его "Чернобыль". Но настоящее название? Атомная электростанция имени Владимира Ильича Ленина… Он бы гордился сегодня всеми вами… Ведь разве не в этом назначение государственной машины? Иногда мы забываем. Иногда мы становимся жертвами страха… Страна говорит нам, что ситуация не опасна. Верьте, товарищи. Страна велит предотвратить панику. Слушайте внимательно. Все верно: когда люди увидят милицию, они испугаются. Но мой опыт говорит, что, когда люди задают вопросы, ответы на которые не в их интересах, им просто надо сказать, что они должны заниматься трудом и оставить проблемы страны самой стране. Мы оцепим город. Никто не уедет. Обрежьте телефонные линии…»

3.  Трудно понять, каким образом Ленин стал участником этого заговора. В сцене с эвакуацией милиция будет обходить квартиры, и это не вызовет никакого страха, в частности

Легасов

«утром 27 на улицах города можно было видеть и матерей, везущих в колясках своих детей, детишек, перемещающихся по городу и вообще некоторые, так сказать признаки такой обычной воскресной жизни.»

4.  По поводу телефона.

Легасов

«Александр Константинович КАЛУГИН, который правда уже знал об аварии, сообщил мне, что со станции ночью пришел тревожный серьезный сигнал, шифрованный по заведенному в атомной энергетике порядку, когда при всяких отклонениях от нормы станция информирует Министерство энергетики или то Министерство которому она принадлежит, шифрованным образом о том, что случилось. В данном случае поступил сигнал 1;2;3;4, что означало, что на станции возникла ситуация с ядерной опасностью; радиационной опасностью; пожарной опасностью; и взрывной опасностью,- т е. присутствовали все возможные виды опасности…»

5.  По поводу паники.

Легасов

«По дороге я Щербине рассказывал историю аварии в "Тримайайлен", подробно. Вот что я в полёте делал, я ему рассказывал что было в "ТриМайАйленд" в Америке, какие там события происходили, какие мероприятия. А мероприятия там были простые - они все разбежались и три года не подступали к этой станции в "ТриМайАйленде", так, что все мероприятия "Тримайайловские". Но на самом деле три дня они боролись с тем, чтобы не взорвался водородный пузырь. Вот они, так сказать, обдували водородный пузырь. Обдули, закрыли всё и три года никто даже не приближался к станции. У них там погибло 17 человек, у американцев. Но не во время аварии. Во время аварии никто не погиб, не облучился, а в панике. У них началась в городке паника. Они рванулись на автомобилях самоэвакуацию делать и в процессе эвакуации 17 человек там в автомобилях погибли - так они драпали - американцы. Вот я в ЩЕРБИНЕ в самолете рассказал эту историю.»

6.  Продолжение сцены в бункере

«-Там на земле лежит графит. Кусками.

- Вы не видели графита.

- Видел.

- Не видели. Не видели! Потому что его там нет!»

В сериале мотивация у главных исполнителей не то чтоб «труднообъяснима», а отсутствует полностью.

 «-Ситников. Вы же инженер-атомщик. Как и я. Теперь скажите мне, как может взорваться активная зона РБМК?

- …Не могу.

- Вы дурак?

...понятия не имею, как она может взорваться.»

Диалог абсолютно глупый, по сути любой герметичный объект, где накапливается тепло, может взорваться.

Легасов

 «А, ведь если ВВЭР рванет, а ведь он то же может рвануть, то это уже будет "язык" не 80-90 километров, это уже "язык" уже будет 250 километров… Поведение руководства станции является труднообъяснимым»

Сцена, звонок Легасову домой о включении его в состав комиссии как эксперта по реакторам РБМК.

Легасов

«26апреля 1986 года была суббота, прекрасный день, я раздумывал: поехать ли мне в Университет на свою кафедру, чтобы коечто там доделать для кафедры, а может на все наплевать и поехать с Маргаритой Михайловной, моей женой и другом, отдохнуть куда не будь, или поехать на партийнохозяйственный актив… Перед его началом я услышал, что на Чернобыльской атомной станции произошла какаято неприятная авария. Сообщил мне об этом начальник 16 Главного управления Николай Иванович ЕРМАКОВ... Сообщил он об этом както достаточно спокойно, хотя и с досадой… Около 12 часов был объявлен перерыв, я поднялся на второй этаж в комнату ученого секретаря Николая Сергеевича БАБАЯ, но для того, чтобы в перерыве обсудить основные позиции доклада. Тут же в эту комнату заглянул Александр Григорьевич МЕШКОВ,- первый заместитель Министра и сообщил, что создана Правительственная комиссия по Чернобыльской аварии, что я также включен в ее состав и что Правительственная комиссия должна собраться в аэропорту "Внуково" к четырем часам дня. Немедленно я покинул актив, сел в машину и уехал к себе в Институт. Я пытался найти там когото из реакторщиков. С большим трудом мне удалось найти начальника отдела, который разрабатывал и вел станции с реакторами типа РБМК, а именно такой реактор был установлен на Чернобыльской АЭС,- Александра Константиновича КАЛУГИНА… Казалось бы, самая тяжелая ситуация, но в то же время он мне сказал, что заранее определена соответствующими приказами команда, которая в зависимости от типа аварии, должна немедленно собираться, либо на мест оставаясь, руководить действиями персонала на объекте, либо вылетать на место. Что соответствующая команда была ночью собрана и примерно в течении трехчетырех часов вылетела к месту происшествия. Но пока туда летели, со станции стали поступать сигналы, что реактор, а это был реактор 4го блока ЧАЭС, он в общемто управляем. Операторы пытаются вести его охлаждение, правда, уже было известно, что один или два человека уже скончались. Причем один скончался от механических повреждений под обломками разрушившихся сооружений, а второй погиб от термических ожогов, то есть от пожара. О лучевых поражениях ничего не сообщалось и мало понятного было в этой информации. Но она всетаки вносила некоторое успокоение. Забрав все необходимые технические документы и от товарища КАЛУГИНА получив некоторое представление о структуре станции, о возможных неприятностях, которые могут там быть, я заскочил к себе домой. В это время водитель привез мою жену, как мы договаривались, с ее работы, мы должны были там состыковаться, както решить некоторые свои семейные проблемы, которые, конечно, оказались не решенными. Я ей кратко бросил, что уезжаю в командировку, ситуация непонятная, на сколько я еду, не знаю и вылетел во Внуково.»

2 Серия.

Сцена с Ульяной Хомюк. Полностью выдуманный персонаж.

Сцена с совещанием в Москве.

Из сцены видно, что только Легасов понимает опасность катастрофы и даже скорее знает, что там происходит. Щербин же настроен крайне негативно к Легасову и пытается ему противостоять. На самом деле этого совещания не существовало, а Легасов не подозревал о серьезности последствий аварии до приезда в Припять. Комиссия же в итоге будет состоять из 4 групп людей, а не из двух главных персонажей. Причем первичная правительственная комиссия уже находилась в Припяти.

Легасов

«В состав Правительственной комиссии первый, утвержденный, сейчас это говорю по памяти, был включен, кроме товарища ЩЕРБИНЫ, Министр энергетики МАЙОРЕЦ, заместитель Министра здравоохранения ВОРОБЬЕВ Евгений Иванович, который то же прибыл с другого региона Советского Союза во Внуково, чуть раньше ЩРБИНЫ. Был включен в состав Правительственной комиссии Заместитель Председателя Госатомэнергонадзора Виктор Алексеевич СИДОРЕНКО, давний сотрудник нашего Института, членкорреспондент АН СССР. Был включен в состав Правительственной комиссии, кроме нас, товарищ СОРОКА заместитель Генерального прокурора СССР, а также Федор Алексеевич ЩЕРБАК, руководитель одного из важных подразделений Комитета Государственной безопасности, и в состав Правительственной комиссии был включен также заместитель Председателя СМ Украины, который должен был ждать нас на месте, тов. НИКОЛАЕВ и Председатель облисполкома тов. Иван ПЛЮЩЬ. Вот примерный состав Правительственной комиссии, который мне запомнился первым.»

Сцена в вертолете. Классический набор штампов с угрозами расстрела. Причем в реальной жизни подобные слова обычно заканчивались окончанием карьеры угрожавшего.

«- Расскажите, как работает ядерный реактор, или солдат выкинет вас из вертолета…

- Проведите нас прямо над зданием.

- Если пролететь над открытым реактором, мы умрем через неделю!

- Летите над зданием. Или я вас застрелю.»

Легасов

«Как только Борис Евдокимович прилетел во Внуково, тут же он пересел в подготовленный самолет и мы вылетели в Киев. В полете разговоры были тревожными. Я пытался рассказать Борису Евдокимовичу аварию на станции "Тримайален", которая произошла в США в 1979 году. Показать, что скорее всего причина, приведшая к той аварии, никакого отношения не имеет к событиям в Чернобыле изза принципиальной разности конструкций аппаратов. Вот в этих обсужденияхдогадках прошел часовой полет. В Киеве, когда мы вышли из самолета, первое, что бросилось в глаза,- кавалькада черных правительственных автомобилей и тревожная толпа руководителей Украины, которую возглавлял Председатель СМ Украины тов. ЛЯШКО Александр Петрович... Поехали на атомную электростанцию. Расположена она в 140 км. от Киева… Информации было мало, готовились мы к какойто необычной работе и поэтому разговор носил такой отрывочный характер с длинными паузами и, вообще все были в напряжении и каждый из нас желал побыстрее попасть на место, понять что же там на самом деле произошло и какого масштаба событие, с которым мы должны встретиться… Через несколько часов мы достигли города Чернобыля, хотя атомная станция называется Чернобыльской, расположена она в 18 километрах от этого районного города… Вот в Припяти уже чувствовалась тревога, мы сразу подехали к зданию городского комитета партии, расположенного на центральной площади города. Одним словом, гостиница, довольно приличная находилась рядом и вот здесь нас встретили руководители органов местной власти.»

Сцена с прилётом вертолёта и встреча с местными властями. Суть сцены сводится к тому, что Легасов «нагнетает обстановку», когда для всех остальных ситуация нормальна.

Легасов

«Правительственная Комиссия, заседание которой очень энергично, в присущей ему манере провел Борис Евдокимович ЩЕРБИНА, сразу распределила всех членов Правительственной комиссии по группам, каждая из которых должна была решать свою задачу. Первая группа, возглавить которую было поручено Александру Григорьевичу МЕШКОВУ, который также был в составе Правительственной комиссии. Эта группа должна была начать определение причин, приведших к аварии. Вторая группа, во главе с тов. АБАГЯНОМ должна была определить и организовать все дозиметрические измерения в районе станции и в городе Припяти и близлежащих районах, а дальше группы гражданской обороны. А в это время появился генерал ИВАНОВ, возглавлявший службу гражданской обороны того региона и должны были начать подготовительные меры к возможной эвакуации населения и первостепенными дезактивационными работами. Генерал БЕРДОВ, возглавлявший Министерство внутренних дел республики должен был действовать с точки зрения определения порядка нахождения в пораженной зоне людей. Сам я вошел и возглавил группу, целью которой было выработать мероприятия, направленные на локализацию происшедшей аварии. Группе Евгения Ивановича ВОРОБЬЕВА было поручено заняться больными и всем комплексом медицинских мероприятий… Сразу стало видно, что руководство атомной станции и руководство Минэнерго, какое там присутствовало, ведут себя противоречиво. С одной стороны, большая часть персонала, руководители станции, руководство Минэнерго, прибывшие на место, действовали смело, готовы были к любым действиям. Скажем, операторы первого и второго блока не покидали свои посты. Не покидали своих постов операторы и все работающие на третьем блоке, а третий блок находился в том же здании, что и четвертый блок. В готовности были различные службы этой станции, т е. была возможность найти любого человека, была возможность дать любую команду, любое поручение. Но какие давать команды, какие давать поручения и как точно определить ситуацию до приезда Правительственной комиссии?! Она прибыла 26 в 20 час. 20 мин. Плана действий к этому времени какогото ясного и осознанного не было. Все это пришлось делать Правительственной комиссии. Ну, прежде всего, третий блок получил команду на остановку реактора и его расхолаживание. Первый и второй блоки продолжали работать несмотря на то, что его внутренние помещения имели уже достаточно высокий уровень радиационного загрязнения измерявшиеся десятками, а в отдельных точках - сотнями миллирентген в час.»

Сцена с отправкой группы для замеров излучения. 1 человек на машине отправляется в ректору и проводит измерения.

Легасов

«Юорис Евдокимович ЩЕРБИНА немедленно вызвал химвойска, которые довольно оперативно прибыли во главе с генералом ПИКАЛОВЫМ и вертолетные части, расположенные неподалеку в г. Чернигове. Группа вертолетов прибыла во главе с генералом АНТОШКИНЫМ, который был начальником штаба от соответствующего подразделения ВВЭС. Начались облеты, осмотры внешнего состояния 4го блока ЧАЭС… В первом же полете было видно, что реактор полностью разрушен. Верхняя плита это, так называемая, "Елена", герметизирующая реакторный отсек, находилась почти в строго вертикальном положении, но под некоторым углом, т е. видно было, что она вскрыта, а для этого нужно было довольно приличное усилие. Значит верхняя часть реакторного зала была разрушена полностью. На крышах машинного зала, на площадке территории валялись куски графитовых блоков, либо целиковые, либо разрушенные. Виднелись довольно крупные элементы тепловыделяющих сборок. И сразу же по состоянию, по характеру разрушения мне, например, было видно, что произошел объемный взрыв и мощность этого взрыва порядка, так по опыту из других работ, как я мог оценить,- от трех до четырех тонн тринитротолуола - так в тротиловом эквиваленте это можно было оценивать. Из жерла реактора постоянно истекал такой белый, на несколько сот метров столб продуктов горения, видимо, графита. Внутри реакторного пространства было видно отдельными крупными пятнами мощное малиновое свечение. При этом однозначно было трудно сказать, что является причиной этого свечения - раскаленные графитовые блоки, оставшиеся на месте - потому, что графит горит равномерно, выделяя белесые продукты обычной химической реакции. А видимый всетаки свет, который потом отражался в небе, это было свечение раскаленного графита. Такая мощная раскаленность графитовых блоков. Были быстро определены мощности излучения в различных точках вертикальных и горизонтальных плоскостей… Было видно, что активности вышло наружу 4го блока достаточно много, но первый вопрос, который всех нас волновал, был вопрос о том, работает или не работает реактор или часть его, т е. продолжается ли процесс наработки короткоживущих радиоактивных изотопов. Поскольку это необходимо было быстро и точно установить была предпринята первая попытка военным бронетранспортером, принадлежавшим химвойскам, были вмонтированы датчики, которые имеют и гамма каналы измерений и нейтронные каналы измерений. Первое измерение нейтронным каналом показало, что якобы существует мощное нейтронное излучение. Это могло значить что реактор продолжает работать. Для того, чтобы в этом разобраться мне пришлось самому на этом бронетранспортере подойти к реактору и разобраться в том, что в условиях тех мощных гаммаполей, которые существовали на объекте, нейтронный канал измерений, как нейтронный канал, конечно, не работает, ибо он чувствует те мощные гаммаполя, в которых этот нейтронный канал как измеритель просто неработоспособен. Поэтому, наиболее достоверная информация о состоянии реактора была нами получена по соотношению коротко и долго относительно живущих изотопов йода 134 и 131 и, путем радиохимических измерений, довольно быстро убедиться в том, что наработки короткоживущих изотопов йода не происходит и, следовательно, реактор не работает и он находится в подкритическом состоянии.»

Сцена, в которой Легасов рассказывает про бесполезность тушения водой, говорит о необходимости песка и бора и требует эвакуацию Припяти.

Про регламент эвакуации и тушение водой было описано выше, далее про тушение с помощью вертолетов.

Легасов

«Следующий вопрос возник перед нами когда стало ясно, что из кратера разрушенного четвертого энергоблока выносится довольно мощный поток аэрозольной газовой радиоактивности. Ясно было, что горит графит и каждая частица графита несет на себе достаточно большое количество радиоактивных источников. Значит, стала перед нами сложная задача: - скорость, обычная скорость горения графита гдето составляет тонну в час. В 4м блоке было заложено около двух с половиной тысяч тонн графита. Следовательно 240 часов, при нормальном горении эта масса могла бы гореть, унося с продуктами своего горения ту радиоактивность которую могла набрать и распространить на большие территории. При этом температура внутри разрушенного блока скорее всего была бы ограничена температурой горения графита, то есть, в районе полутора тысяч градусов или чуть выше, но выше бы не поднималась. Установилось бы некоторое такое равновесие. Следовательно, топливо, таблетки окиси урана, могли бы расплавиться и не давать дополнительного источника радиоактивных частиц. Но этот многодневный вынос радиоактивности с продуктами горения значит, конечно привел бы к тому, что огромные территории оказались бы интенсивно зараженными различными радионуклидами. Поскольку радиационная обстановка какието эффективные действия предполагала, делать их представлялось возможным производить только с воздуха и с высоты не менее чем двести метров над реактором, то соответствующей техники, которая позволяла бы, скажем, традиционно с помощью воды и пены и других средств завершить гашение графита, не было. Надо было искать нетрадиционные решения и мы начали думать об этих нетрадиционных решениях. Нужно сказать, что наши размышления сопровождались постоянными консультациями с Москвой, где у аппарата ВЧ постоянно находился, скажем, Анатолий Петрович АЛЕКСАНДРОВ. Активно участвовал в наших рассуждениях целый ряд сотрудников Института атомной энергии, сотрудники Министерства энергетики. Каждая служба, например, пожарники по своей части держали соответствующую связь со своими Московскими организациями. Уже на второй день пошли различные телеграммы, предложения. Изза рубежа предлагали вообще разные варианты воздействия на горящий графит с помощью различных смесей. Логика принятия решения была такая. Прежде всего нужно было ввести столько, сколько можно боросодержащих компонентов, которые при любых перемещениях топливной массы, при любых неожиданных ситуациях, обеспечили бы в кратере разрушенного реактора достаточно большое количество эффективных поглотителей нейтронов. К счастью на складе оказалось незагрязненным достаточно большое количество (сорок тонн) карбида бора, который и был прежде всего с вертолетов сверху заброшен в жерло разрушенного реактора. Таким образом, первая задача - задача введения нейтронного поглотителя максимального размера и количества была выполнена быстро и оперативно.»

В завершении предыдущей сцены Щербин говорит, что идет доставать для Легасова песок и бор

Легасов

«Прежде всего я хочу сказать, что удачным наверное оказался выбор Бориса Евдокимовича ЩЕРБИНЫ в качестве Председателя Правительственной комиссии. Потому, что он обладает таким качеством как обязательное обращение к точке зрения специалистов, очень быстро схватывает эти точки зрения и тут же способен к принятию решения. Ему не свойственна медлительность, робость, в принятии тех или иных решений. Это просто было заметно в обстановке чрезвычайной. Я приведу только один пример такой, когда путем сложных рассуждений по поводу свинца, например, по тому, что скажем когда разговаривал со мной АЛЕКСАНДРОВ, он очень долго не понимал зачем и почему нужен свинец. Я ему объяснял, что не возможности ввести вопервых железную дробь, в силу тех причин о которых я уже сказал, а ждать появления со станции, это значит заранее идти на стабилизацию температуры на очень высоком уровне, а нам хотелось все таки стабилизировать ее на существенно более низком уровне. По моим первым оценкам и прикидкам была заказана партия в 200 тонн, но я сказал Борису Евдокимовичу, что 200 тонн никаких проблем не решают. По настоящему надо было бы и нестрашно было назвать цифру в 2000 тонн для помещения в чрево разрушенного реактора. Он выслушал меня (мне казалось эта цифра очень большой и трудной для государства - за какието сутки или двое доставить такое количество) и, как я потом узнал он тут же заказал 6000 тонн свинца, потому, что полагал, что может быть в расчетах мы ошибаемся и считал, что лучше избыток и не испытывать дефицита в материале, чем не завершить работу как надо было ее завершать. Это только частный пример.»

Сцена с вертолётом.

В сериале самый первый вертолёт и разбивается во время засыпания реактора. Причем на низкой скорости заходит в дым и вылетает на трос, тогда как в самом сериале была задача делать быстрые пролёты. На самом же деле вертолет разобьется лишь через полгода в октябре, во время обработки крыши специальным веществом.

Сцена с обсуждением эвакуации (снова). И сама эвакуация.

Легасов

«Виктор Алексеевич СИДОРЕНКО, предчувствуя, что динамика будет меняться не в лучшую сторону, настаивали на обязательном принятии решения об эвакуации… и гдето в 10 или 11 часов вечера 26го апреля Борис Евдокимович… принял решение об обязательной эвакуации. После этого представители Украины: тов. ПЛЮЩЬ и тов. НИКОЛАЕВ приступили к немедленной подготовке эвакуации города на следующий день. Это была не простая процедура, нужно было организовать необходимое количество транспорта. Оно было вызвано из Киева. Нужно было точно разведать маршруты, по которым вести население, а генерал БЕРДОВ возглавил работу по их определению и оповещению населения с тем, чтобы они не выходили из каменных домов. К сожалению это значит, что информация шла путем устного информирования через заходы в подъезды, вывешивания всяких объявлений и, видимо, не до всех дошла, потому, что утром 27 на улицах города можно было видеть и матерей, везущих в колясках своих детей, детишек, перемещающихся по городу и вообще некоторые, так сказать признаки такой обычной воскресной жизни. Нам одиннадцать часов утра уже было официально объявлено, что весь город будет эвакуирован к 14 часом. Был полностью собран весь необходимый транспорт, определены маршруты следования и прямо в два, два с половиной часа, практически весь город, за исключением персонала, так же определенного, только который был необходим для функционирования коммунальных служб города и для тех людей, которые были связаны со станцией, вся остальная часть населения город покинула. Персонал, который должен был обслуживать Чернобыльскую АЭС был перемещен в пионерский лагерь "Сказочный", находящийся за десять км. от г. Припяти. Вся эта эвакуация была проведена достаточно аккуратно, быстро и точно, хотя проходила в условиях необычных. Отдельные проколы, неточности, к сожалению были. Ну, например, отдельная группа граждан обратилась в Правительственную комиссию с просьбой эвакуироваться на собственных автомобилях, а их в городе несколько тысяч было, ну, и после некоторых размышлений - такое разрешение было дано. Хотя, наверное, неправильно, потому, что часть вот таких автомобилей в которых люди эвакуировались, были загрязнены, а необходимые дозиметрические посты, проверяющие качество автомобилей, уровень их загрязненности, все это было организовано несколько позже. Таким образом в городе вещи, которые люди брали с собой (правда брали минимальные количества, надеясь что эвакуация на непродолжительное время - несколько дней) разнесли загрязненность за пределы Припяти. Но я повторяю, что эвакуация проходила в тот момент, когда уровень загрязненности самого города еще был не высок, поэтому и уровень загрязненности предметов, вывезенных людьми, уровень загрязненности самих людей, не были высоки. Практика потом показала, что никто из гражданского населения города Припяти, не бывших на самой станции в момент аварии, а это почти 50 тыс. человек, никто никакого существенного поражения и облучения не получил.»

Сцена с совещанием, на котором выдуманный персонаж рассказывает про угрозу выдуманного взрыва: «Когда лава дойдет до баков, она мгновенно перегреет и испарит примерно семь тысяч кубометров воды, вызвав мощный термический взрыв… Примерно от двух до четырех мегатонн. Все в радиусе 30 километров будет полностью уничтожено, включая три оставшихся реактора в Чернобыле. Вся сумма радиоактивного материала во всех активных зонах будет выброшена и распространена огромной ударной волной. Которая пройдет приблизительно 200 километров…»

Сериал хочет нам рассказать, что из-за попадания материала, с температурой в несколько тысяч градусов в воду может произойти взрыв, превосходящий взрыв первой в мире термоядерной бомбы в 4-8 раза (Мощность РДС-6с – 400 килотонн, для сравнения мощность бомбы «Толстяк» - 21 килотонна, против 2-4 мегатонн). В реакторе нету материала, способного к ядерному взрыву, в реакторе нету температур, необходимых для термоядерного взрыва (порядок 10 в 9 степени градусов Кельвина против 10 в 3 степени). В разрушенном реакторе даже нету условий для обычного «теплового» взрыва, из-за отсутствия герметичности. Любое увеличения давления пара создало бы трещины/разрывы (пусть даже через небольшие «взрывы»/хлопки), через которые излишнее давление сразу бы уходило. Для сравнения напомню, Легасов сам на глаз оценил силу взрыва реактора в «3-4 тонны», и этого взрыва не хватило для повреждения даже соседнего реактора. Собственно, единственной «угрозой» было попадания «лавы» в тот отсек с водой, что привело бы к испарению этой самой воды с захватом радиационных частиц, что вызвало бы просто более сильно заражение окружающей поверхности.

Легасов

«Может часть топлива попасть, скажем в бробатеры в верхний или нижний, мы еще не знали к тому времени есть ли там вода. Боялись мощного парообразования. Если какаято заметная масса горячего топлива пойдет туда, то мощное парообразование, которое вынесет дополнительное количество аэрозолей нарушу и загрязнит дополнительные территории. Вот эти проблемы нас волновали. Поэтому Иваном Степановичем СИЛАЕВЫМ, который сменил ЩЕРБИНУ, было принято решение: вопервых, выяснить есть ли вода в нижнем бробартере. Это была непростая операция, которую работники станции героически проводили. Потом оказалось, что вода есть. Были устроены необходимые операции по ее удалению. Я снова повторяю, что удаление воды проводилось с тем, чтобы не допустить крупного парообразования. При этом было уже ясно, что взрыва уже никакого второго мощного парового произойти не могло, а могло произойти просто интенсивное парообразование с выносом радиоактивных частиц.»

Сцена с привлечением «добровольцев» для откачки той самой воды. Суть сцены сводится к «Зачем нам это? Ради 400 рублей?» «И каждое поколение должно познать страдание. И идите в воду. Потому что так надо.»

Легасов

«Мне ни разу не удавалось быть свидетелем какогото случая, когда призванные в СА специалисты или просто любые граждане СССР както пытались монтировать свои работы или чувствовали себя насильственно привлеченными к трудным и опасным работам. Может такие случаи гдето были, но мне их ни разу наблюдать не удалось. Наоборот, мне самому приходилось несколько раз выходить на довольно опасные участки 4го блока для того чтобы уточнить данные разведки или для того чтобы представить себе возможный фронт работ для тех или иных операций и в помощь всегда приходилось брать солдат. Всегда я спрашивал, когда мне приводили какуюто группу солдат, я объяснял условия в которых они будут работать и спрашивал, что я хотел бы только с теми, кто добровольно может помогать мне идти на работу и ни разу не было случаев, а число таких случаев было велико, когда кто ни будь, как это говориться, остался в строю а не сделал шаг вперед. Для того чтобы войти в нашу научную команду и помочь нам в проведении самых разных, а иногда действительно непростых работ. И здесь солдат не отличался от гражданского человека, который участвовал в этих работах.»

3 Серия.

Сцена, Легасов недоволен тем, что зона эвакуации лишь 30 км, когда обнаруживается заражение в 200 км от Чернобыльской АЭС.

Легасов

«2го мая Правительственная комиссия уже располагалась в городе Чернобыле. Появились в зоне Николай Иванович РЫЖКОВ и Егор Кузмичь ЛИГАЧЕВ. Их поездка имела большое значение. Правительственная комиссия еще на кануне их приезда приняла решение продолжать эвакуацию населения не только из города Припяти но и из 30ти километровой зоны окружающей ЧАЭС. На основании разведывательной работы, прогноза распространения радиоактивных частиц, было принято такое решение накануне 2го мая… Обязанности были распределены таким образом, что все, что находилось вне 30 километровой зоны, вот все это, контролировалось - и с воздуха, и с земли - службами Госкомгидромета, которые возглавлял членкорреспондент Юрий Антонович ИЗРАЭЛЬ, который, я не знаю точно сколько времени провел в этом Чернобыле, который самое тщательное участие принимал: и в сборе данных, и в правильной их оценке, и в истории появления тех или иных пятен, загрязненных. В общем, огромная работа была проведена, в итоге которой, вне 30ти километровой зоны, появлялись все более и более точные карты, которые говорили о степени загрязнения различных территорий. Ну, в этой 30ти километровой зоне речь шла в основном о загрязнении главным образом цезием, потому что возникло несколько цезиевых пятен (вот в картах они будут приводиться) и цезиевые карты начали формироваться в период с начала аварии по 20 мая, после чего формирование их прекратилось.»

Сцена звонка Щербина и Легасова Горбачеву по поводу заражения грунтовых вод. «-Ситуация внутри активной зоны ухудшается быстрее, чем ожидалось. Бетонная подушка продержится шесть-восемь недель, но после этого Легасов дает 50 процентов на то, что топливо проест подушку и уйдет в грунтовые воды…»

Легасов

«Водоносные слои под Чернобыльской атомной станцией, и в этом смысле она была очень неудачно поставлена, на глубине 32 метра и, конечно, если даже какаято часть топлива попала бы туда, возникла бы угроза заражения достаточно большого бассейна, питающего заметную часть Украины, радионуклидами, находящимися в этой массе ядерного топлива. Вероятность такого события представлялась чрезвычайно малой, но тем ни менее, как превентивными мерами, после некоторых колебаний, все таки приняли приняли, хотя большая часть специалистов конечно сомневалась в необходимости крупномасштабных работ такого сорта и, тем не менее, Евгений Павлович настоял на том, чтобы нижний поддон фундаментной плиты реактора был сооружен.»

Забегая вперед, реальный Легасов оказался прав, до грунтовых вод ничего не дошло.

Сцена с министром угольной промышленности и шахтёрами. Министр боится людей, прячется за автоматчиками. Шахтеры живут вопреки. «На всех патронов не хватит. Убьете сколько сможете, а остальные из вас душу вытрясут.»

Легасов

«…для этого очень активно работали шахтеры, во главе со своим Министром, который там активно и отчаянно работал. Министр угольной промышленности тов. ШАДРИН и специалисты, во главе со своим министром тов. БРЕЖНЕВЫМ из Минспецтяжстроя, которые вели работы по созданию соответствующих тунелей под фундаменты под фундаментной плитой 4го блока, с тем, что бы потом в этих тунелях можно было заложить бетонные плиты, причем бетонные плиты с возможностью их охлаждения. Все это было сконструировано и сделано за достаточно короткий срок, но конечно оказалось бесполезным потому, что ни разу никакое топливо туда не попало и ни разу не пришлось охлаждать.»

Сцена строительство тоннеля (день). Шахтёры жалуются на жару и отсутствие вентиляции в шахте. При этом шахтёры в рубашках. В ответ получают: «Но тогда поднимется пыль и осядет у вас в легких».

Не понятно, откуда в зоне строительства будут зараженные площади, когда ведется постоянное обеззараживает территории, на которой работают люди, не говоря уже про сам тоннель, где «зараженной» пыли вообще и быль не может.

Далее будет еще одна сцена с шахтёрами, но теперь почему-то абсолютно голыми (без трусов). «Мы копаем по-старому. Так, как отцы работали.» Сильно ли много можно получить охлаждения таким способом, не ясно.

Сцена совещания, в котором сериальный Легасов обозначает несколько тезисов:

1. «-Но боюсь, теперь начнется продолжительная война. Огромное количество радиоактивных обломков распространилось на территории 2600 квадратных километров. Весь этот регион нужно целиком эвакуировать. Это нужно обеспечить в каждом городе и каждой деревне.»

2. «Все животные… должны считаться зараженными и быть уничтожены»

3. «Каждый камень, каждое дерево и сама земля поглотили опасное количество радионуклидов, и без вмешательства их разнесет ветер и дождь. Нужно уничтожить целые леса. Нужно снять верхний слой почвы и зарыть ее поглубже. На площади сотни квадратных километров.»

4. «Нужно построить защитную оболочку вокруг самой электростанции»

5. «-Будут смерти.

- Сколько смертей?

- Тысячи. Возможно, десятки тысяч.»

Легасов

1. «Что касается самой 30ти километровой зоны, то она была предметом заботы специалистов Минатомэнерго, специалистов Курчатовского Института, Радиевого института и специалистов Украинской Академии наук… -строители Министерства энергетики занимались возведением вахтового поселка в Зелёном мысу и некоторыми работами, связанными с созданием станции дезактивацией внутри 30ти километровой зоны и некоторыми работами на территории самой станции;… -воинскими же подразделениями продолжалась дезактивация тех жилых посёлков, которые входили в 30ти километровую зону;… Другая группа исследователей, в это же время, занималась иной задачей, а именно: определением миграции радионуклидов внутри 30ти километровой зоны и вне её.»

2;3. «Первые выводы такие, что донные рыбы какуюто часть радиоактивности в себе конечно несут, но о какихто тревожных симптомах не обнаруживается. И второе обстоятельство: защита побережье и малых и больших рек, береговой линия, от выноса талыми водами различного загрязненного радиоактивными элементами мусора: щепы, хвои, которая опала в зараженном лесу, могла привести к довольно значительным поражениям радиацией… Например, недалеко от атомной станции был сильно загрязнен (до нескольких рентген в час первоначальная мощность излучения была), большой участок леса, который получил название "Рыжий лес". Вот судьба этого леса. Вносились различные предложения: первое - не трогать его и оставить в том виде в котором он есть с его активностью, считая что както природа сама переработает все, то есть хвоя, наиболее зараженная, опадет, после этого хвою можно будет собрать и захоронить, а стволы деревьев, сучья все это будет оставаться довольно чистым; второе предложение было, наоборот - сжечь весь этот лес и даже эксперименты проводились по сжиганию фрагментов этого загрязненного леса, но эти эксперименты показали, что все таки с продуктами горения уходит достаточно большое количество радиоактивности. В концеконцов было принято решение - спилить часть леса, оттранспортировать его, захоронить, а оставшуюся площадку просто превратить в могильник, закрыть ее, что и было осуществелено. И воздействие радиоактивное этого "Рыжего леса" на город и прилегающую территорию резко уменьшилось после проведения этих операций»

4;5. «Оперативная группа поразила меня еще и тем, что она не проявляла стремления законспирировать ранее принятые решения. Скажем, принимались решения какогото сорта, скажем о сроке пуска первого и второго блока и на время завершения работ по сооружению саркофага или о работах по 5му и 6му блоках, или первичные решения которым планировались законсервировать сразу же город Припять. И такие решения принимались. Но если вдруг появлялись новые экспериментальные данные, которые показывали, что город Припять может быть не законсервирован, что когда обстановка стала более спокойной, он может быть дезактивирован и в какойто части заселен, конечно, для проживания и в какойто части можно организовать нормальное слежение за этим городом, за действием его коммунальных служб, то Оперативная группа меняла ранее принятые решения и не видела в этом какогото криминала… Хорошо помню эпизод, когда мы с генералом КУНЦЕВИЧЕМ приехали в город Припять. Казалось, что произвести дезактивацию этого города практически будет невозможно, потому что куда не сунешься везде уровни радиации довольно высокие, скажем 700-800 милирентген в час, вот такого масштаба мощностью дозы мы обнаружили приборами. Но сделали мы одну операцию: откололи куски облицовки одного из зданий и увезли из из Припяти в Чернобыль. И оказалось, что там эта облицовка давала 800 рентген в час, а здесь не более 10 миллирентген в час. Ясно было, что источники загрязнения не носили массовый характер, были локальные источники загрязнения в городе Припяти, которые создавали такой общий фон, создающий картину невозможности очистки этого города. Когда разобрались с этим, когда наиболее активные изотопы уже распались, в основном, то гдето в августесентябре началась очень активная работа, проводимая силами военных организаций, по дезактивации города Припяти. И город Припять был существенно очищен от загрязнения (примерно в тот же самый период, когда заканчивалось сооружение саркофага).»

4 Серия.

Сцена монолог бабушки. Классический набор штампов не имеющий к Чернобыли никакого отношения. «Люди царя. Потом большевики… Потом был Сталин и его голод. Голодомор... И Великая война. Немецкие мальчишки. Русские мальчишки.» Потом солдат расстреливает корову.

Но раз уж вспомнили про ВОВ, у Легасова есть пара слов об этом.

Легасов

«Под влиянием слухов, неточной информации, рождались эти проекты и пытались быть реализованными и не дай Бог, если бы они были реализованы - он бы только затруднили работу. Вот, значит, умение сочетать. Мне вспоминается как во время войны было два сорта информации5 ежедневная, которая появлялась в наших газетах - сообщение ТАСС - где мы отвоевали занятые немцами пункты, где мы отступили, где мы взяли большое количество пленных, где мы потерпели какоето частное поражение - это была точная, официальная информация, которая давала представление о радостных или горьких событиях на фронте. Это была точная ТАССовская информация, а наряду с этим было много журналистских очерков о конкретных боях, о конкретных людях, о героях - тружениках тыла и т д. Так вот, наша пресса очень много давала информации второго сорта о людях, о их впечатлениях, о том, что там происходит, но очень мало давалось информации типа ТОССовской - регулярной, что и как на сегодняшний день произошло, что изменилось. Вот это, помоему, и был дефект информационной системы, вопервых и вовторых было мало выступлений ученыхспециалистов.»

Сцена про небритых солдат, их нужник и их шовинизм.

Легасов

«Конечно дезактивация помещений первого и второго блока при подготовке к пуску - это также армейские части - они приняли самое активное участие. Дезактивация внутренних помещений, уборка территории, уборка крыш, проводились чрезвычайно активно и в непростых условиях с соблюдением таких требований, чтобы не один из участвующих в этой работе солдат или офицер не получил дозовой нагрузки, превышающей первоначально 25 бэр. Потом эта доза была снижена и в общем и в целом. Это наблюдалось и выполнялось. Хотя, конечно, были и досадные такие и смешные и горькие случаи, которые мне приходилось наблюдать своими глазами. К числу таких досадных случаев относилась, например ситуация при которой, скажем группа работающих солдат имела только у своего начальника старшины или офицера единственный дозиметрический прибор и количество дозовых нагрузок, которые получал тот или иной солдат определялась его командиром. Это были не частые, а редкие случаи, но они были. Когда командир, хорошо работающему солдату ставил больше дозовых нагрузок, как стимул, чтоли к работе и как возможность быстрее закончить пребывание в этой зоне, а плохо работающему ставил меньше дозовые нагрузки. Но когда удавалось вот такие случаи наблюдать. Устраивался скандал. Все, конечно, менялось, но такие случаи, к сожалению, были.»

Сцена с роботами, в частности с привезенным немецким роботом, а потом с «луноходами».

Легасов

«механический сбор при разных попытках использования, скажем, роботов, закупленных, в том числе и в ФРГ, оказался неудачным, потому, что все роботы, которые были испытаны в первый период времени,- они оказались либо механически неработоспособны в условиях развалов, в условиях больших неровностей на поверхности. Просто не могли механически преодолевать препятствия, а на ровных поверхностях, в условиях больших радиационных полей, электроника, как правило, управляющая отказывала, и эти роботы не могли действовать… Поэтому, в конечном счете, наиболее удачным способом оказались бульдозеры дистанционноуправляемые, или просто бульдозерыскреперы. Такая наша обычная техника, кабины которых была надежным образом освинцована и водитель защищался, находясь в этой кабине. Вот на первых этапах это и оказалось наиболее эффективным способом, когда с помощью обычной техники, но при надежной защите человека, управляющего этой техникой, удалось собрать и захоронить наиболее грязные частицы, наиболее опасные загрязнения… как я уже говорил, что робототехнические устройства, все которые мы имели: свои собственные и те что были закуплены за рубежом,- практически оказались непригодными для работы в тех условиях. Скажем, если роботы имели достаточно надежную электронику, то они не могли преодолевать препятствия, связанные с большим количество разрушений зданий 4го блока и останавливались. По этой причине не могли быть использованы. Если, скажем, в руки исследователей попадали роботы, удачные по проходимости, в самых трудных таких ситуациях, то электроника в высоких гамаполях отказывала и роботы то же останавливались. Поэтому многие могли видеть, и вот здесь в тексте мы приводим картинку с одиноко стоящими роботами на крышах зданий… Уже гдето в середине 1987 года, вот в это лето 1987 года, наконецто появились роботы, сделанные руками нашими, советскими. Скажем, роботы, созданные в Институте атомной энергии имени Курчатова. Это роботыразведчики, которые мы не могли своевременно получить ни от куда, ни из какой страны мира. Вот сами мы сделали роботыразведчики, которые в самых сложных геометрических условиях, в условиях завалов, высоких радиационных полей, могли продвигаться, практически на любые расстояния, управляемым образом, и производить радиационную и термическую разведку обстановки, выдавать необходимую информацию. Эти роботы сыграли и большую роль уже сегодня потому, что с их помощью было обнаружено много интересов по вопросам, связанным с характером и последствиями аварии. Но я не уверен, что они принесут еще больше информации.»

Наконец, ключевая сцена, причина аварии на ЧАЭС. Легасов, Щербин с выдуманным персонажем общаются на обшарпанной лестничной клетке о причинах катастрофы. Суть разговора сводится к тому, что о возможности взрыва знали и понимали, но намеренно скрыли, потому что «Но ведь нельзя было сомневаться в превосходстве советской ядерной промышленности. В КГБ это засекретили как гостайну».

Легасов об причинах катастрофы

«Важно показать, что задержка, примерно 10ти летняя, с развитием атомной энергетики в Советском Союзе - она явилась первой причиной Чернобыльской аварии: "первой ласточкой"; первым, таким, "звоночком"…. Почему? Да потому, что когда уже в 60х годах стало ясно, что развивать промышленность в Европейской части и обеспечить её электроэнергией на органических источниках и дорого, и практически просто невозможно, и что нужно вводить ядерные источники в эксплуатацию, то делать это пришлось самым, таким,- быстрым темпом. Поэтому возникло некоторое естественное желание: затраты на развитие ядерной энергетики, при таких быстрых темпах, ну както миминизировать. И вот, в этот момент, была совершена основная принципиальная философская ошибка в подходе нашем к обеспечению безопасности. Всякий подход к обеспечению ядерной безопасности и подход к обеспечению, технологически сложного и потенциально опасного, объекта - должен состоять из трех элементов: 1. сделать сам объект, скажем, ядерный реактор - максимально, максимально безопасным; 2. сделать эксплуатацию этого объекта максимально надежной и максимально безопасной, но слово "максимально", и в том, и в другом случае, никогда не может означать 100процентную надежность, никогда не может в ней оборудование работать на 100процентных условиях заданных проектом и исключить полностью человеческие, не преднамеренные, а может быть, даже, преднамеренные ошибки,- то же невозможно. И, в силу того, что вот этот, максимально безопасный реактор. и максимально безопасная эксплуатация, не 100процентная всегда бывает - философия безопасности требует обязательного введения 3го элемента. 3. Элемента, который допускает, что всё таки авария произойдет. И радиоактивность, или другое опасное вещество, за пределы аппарата выйдет. И, вот на этот случай, обязательным элементом является - упаковка опасного объекта в такое устройство, которое локализовало бы аварию, которая, хотя и с малой вероятностью, но все таки произойдет. Упаковала бы в то, что называется контеймент (может быть и подземный вариант, и другие возможные инженерные варианты), но, что самое обязательное для надежности - нужно иметь такую систему, которая не зависела бы от географических мест расположения и, при маловероятных, но возможных, неприятностях - эти неприятности, ну, как в случае с авариями на шахтах: только внутри самой шахты, не распространяясь на окружающую среду. Вот это третий элемент. Вот в советской атомной энергетике именно изза того, что темп, изза потерянных 10 лет, должен был быть достаточно высоким,- вот третий элемент, с моей точки зрения, преступно был проигнорирован. Справедливости ради надо сказать, что многие специалисты Советского Союза выступали, и очень активно выступали, с позиции протестующих против сооружения атомных станций без контейментов. Ну, в частности, членкорреспондент АН СССР Виктор Алексеевич СИДОРЕНКО, свою докторскую диссертацию, а затем и книгу, по мотивам этой докторской диссертации выпустил, в которой доказывал, всеми доступными ему в то время способами и средствами, необходимость сооружения таких контейментов. Однако, эта точка зрения специалистов во внимание принята не была. Есть к этому еще одно определенное обстоятельство. Это то, что атомная энергетика в Советском Союзе выростала не из сферы энергетики, а она вырастала, как бы, из атомной промышленности: в которой был и действовал высоко подготовленный и высоко дисциплинированный персонал; где действовала специальная военная приемка каждого элемента оборудования,- и поэтому: надежность там, в этой сфере атомной промышленности, надежность, как с точки зрения оборудования, как с точки зрения персонала, владеющего станцией,- была достаточно высокой и опыт 15-20летний, который накопила эта отрасль народного хозяйства, он свидетельствовал: что при грамотной, надёжной, точной эксплуатации атомных объектов, технических средств обеспечения безопасности и воспитание персонала, достаточно для того, что бы какихто аварий, с выходом радиоактивности наружу, крупных,- не происходило, по крайней мере, на самих станциях. Не было учтено, что при выходе атомных объектов из ограниченной отрасли промышленности на широкий простор, который представляет из себя атомная энергетика уже такого мирного назначения, условия существенно меняется и просто само число атомных станций, постоянно повышающееся, просто, из самых простых вероятностных соображений,- увеличивает риск возникновения ошибок в действиях персонала или сбоев в работе тех или иных технических устройств.»

«Что касается реактора РБМК. Вы знаете, у нас этот реактор, в кругах реакторщиков, считался реактором плохим. Вот Виктор Алексеевич СИДОРЕНКО неоднократно его критиковал. Но плохим этот реактор считался всетаки не по соображениям безопасности. С точки зрения безопасности он даже скорее выделялся (так при обсуждении, как я их понимал) в лучшую сторону. Он считался плохим по экономическим соображениям,- вопервых; по большему расходу топлива, по большим капитальным затратам; по неиндустриальной основе его сооружения. Беспокоило то что это некоторая, выделенная, советская линия развития. Но, действительно, по аппаратам водоводяным, корпусным, накапливался все больший и больший мировой опыт, которым можно было обмениваться: опытом эксплуатации; использованными техническими решениями; программным обеспечением (както можно было обмениваться, приспосабливаться к этому). А, что касается реакторов РБМК,- то весь опыт был наш отечественный, но и конечно, если брать накопленную статистику, то статистика по эксплуатации реакторов РМБКа была наименьшей, если сравнивать ее с аппаратом ВВЭР. Вот это, конечно, так же беспокоило… Уже первый пуск этого реактора на первом блоке РБМК на Ленинградской АЭС показал, к тому же, что такая протяженная активная зона, в том исполнении, в котором она была сделана,- она является довольно сложной для оператора… Но, кроме этого, и внутри этого аппарата были допущены, по крайней мере, три крупных конструкторских просчета: Первый конструкторский просчет заключался в том, что как требовали международные стандарты и как требует, в общемто говоря, здравый смысл - систем аварийной защиты должно быть, по крайней мере,- две. Причем, одна из систем аварийной защиты, должна быть основана на других физических принципах, чем первая и, что еще более важно, с моей точки зрения: одна из двух защит должна работать независимо от оператора. Значит, скажем: -одной системой защиты - аварийной - должен управлять оператор: автоматически, полуавтоматически, вручную,- это зависит от режима; -а вторая система аварийной защиты - должна независимо работать (при любом состоянии оператора) только на превышение параметров, скажем: нейтронных потоков, мощности, температуры и т д. и т д. и должна автоматически останавливать реактор. Вот реактор РБМК - не был снабжен такой второй, независимой от действий оператора, невключенной в систему управления, защитой. Это, в общемто говоря, крупная ошибка и, скажем, если бы её не было - Чернобыльской аварии не было. И, наконец, третья конструкторская ошибка, которую даже трудно объяснить, заключалась в том, что системы аварийных защит, которых было достаточно большое количество, они были доступны персоналу станции. Вот, скажем не было специальных шифров, на здваивание, скажем, систем отключения защиты, когда бы, скажем, защита могла быть отключена только по двойной, а то, может и тройной команде: -поворот ключа оператором; -дублирующий поворот ключа, скажем начальником смены станции; -и, может быть, даже, какаято: особо ответственная защита, дублирующий поворот ключа начальником станции, главным инженером или его заместителем. Вот таких технических средств и технических устройств, которые, в общемто, работают во многих армейских устройствах, на ракетных комплексах, в ядерном оружии используются,- вот этого ничего не было использовано. Это, конечно, представляется удивительным и странным. Как я уже сказал, аппарат РБМК не прост в управлении, в силу того, что в нем довольно часто возникают принципиально возможные неустойчивости в режиме работы аппарата и, следовательно, тем более важны были бы тренажеры при каждом аппарате РБМК, которые позволяли бы постоянно тренировать персонал на правильное поведение в условиях тех или иных отклонений в работе аппарата от нормы. Однако, именно для этих аппаратов, тренажеров, собственно говоря, и не было.»

«Причем, это не просто изза того, что там какихто знаний не было. Знания были, специалисты, правда не единодушные, потому, что в том же нашем Курчатовском Институте автор самой разработки - профессор ФЕЙНБЕРГ Савелий Мойсеевич, ныне скончавшийся, он выступал за возможность такого реактора без колпака, именно реактор типа РБМК (реактор большой мощности канальный).»

5 Серия.

Сцена в автомобиле, где Легасова заверяют, что после суда реакторы будут обновлены.

В будущем нас ждет распад СССР со всеми последствиями для атомной промышленности, большая утрата контроля над ядерными устройствами. В частности, с ЧАЭС. В конце 91 года пожар на втором блоке. Последствия пожара в 90-х годах уже не будет полностью устранены. Реактор выведен из эксплуатации. Первый и третий блок будут остановлены по указу Кучмы в конце 90-х. Много людей погибнет при распиле на цветные металлы РИТЭГов и других устройств.

Большая часть серии на этот раз не противоречила истине. Через сцену суда шел рассказ о события, непосредственно предшествовавших катастрофе, и они в основном шли в хронологическом порядке. В конце же суда сериальный Легасов заявляет о лжи КГБ, что реальный Легасов опровергает несколько выше.

В конце идут текстовые вставки. Большая их часть относится к памяти ликвидаторов. Однако были и такие: «Считается, что 100 шахтеров умерли в районе 40 лет», «Чернобыль был причиной развала СССР», «От чернобыльской катастрофы погибло от 4000 до 93000 человек».

Это уже за гранью добра и зла. Особенно если вспомнить про стабильное радиационное заражение от угольных ТЭС по всему миру (не говоря уж про остальные факторы загрязнения от ТЭС). Если давать оценку, как сериал, можно лихо сказать, что от угольных ТЭС погибли сотни миллионов человек и погибают дальше каждый день. Напомню, что Легасов говорит по этому поводу

«Стало ясно, что не развивать атомную энергетику невозможно. Без неё прожить Европейской промышленности нельзя. На самом деле по экологическим соображениям, чего многие люди не представляют себе, не развивать - невозможно. Если бы мы взяли и, на минутку, решением Политбюро отменили атомную энергетику: перестали бы сейчас атомные станции эксплуатировать и не строить новые,- то немедленно, сразу же, в ответ на это уровень радиоактивного загрязнённости нашей территории и наших людей возросла бы неимоверно. Именно радиоактивной, я не говорю уже о концерогенных и других вещах. Почему? Да потому, что в угольных или нефтяных пластах за века накопилось много радиоактивных элементов, причем именно долгоживущих изотопов и самых опасных: альфаактивных. Например, в КамскоАчинском угольном бассейне, только в верхних его пластах, находится 2 млн. кюри альфаактивных, долгоживущих изотопов. Как только мы начнем КамскоАчинский бассейн активно эксплуатировать то мы начнем по дороге, по которой возится уголек, при сжигании, особенно, свои собственные легкие насыщать это радиоактивной грязью.»

Конец.