Краткая история дивизии "мёртвая голова"

Решил, накануне 9 мая, немного рассказать, с КЕМ ИМЕННО, пришлось воевать Советским солдатам. Статья мне показалась довольно познавательной.

Страсть немцев времён Второй мировой к созданию экзотических подразделений общеизвестна. Это диктовалось и военными, и идеологическими соображениями. Однако если какие-нибудь албанские эсэсовские части или арабские легионы остались в истории скорее в качестве курьёзов, то многие из них приобрели жуткую репутацию настоящих кровопийц. Однако среди войск СС было соединение, пользовавшееся дурной славой даже на общем фоне. Дивизия "Мёртвая голова" стала чем-то вроде символа эсэсовских частей. Неплохие боевые качества, фанатичность и чудовищная жестокость (и заодно — яркое название) создали ей заслуженный по-настоящему демонический образ.

Из лагерной охраны — в военную элиту

Нацисты начали строить концлагеря сразу же по приходе к власти. Пленных или граждан оккупированных стран в Германии начала 30-х было негде приискать, но гитлеровцы распихивали по тюрьмам собственных сограждан, не желавших маршировать под марши нацистов. На этом не заостряли внимания, но для того, чтобы утвердить свою власть, Гитлер быстро и жестоко зачистил политических оппонентов, в первую очередь активистов левых партий. Десятки тысяч немцев оказались за решёткой по политическим мотивам только в течение весны 1933 года.

Одним из первых лагерей стал Дахау. В лагере царили мрачные порядки — избиения, пытки и немотивированные расстрелы стали обычным делом. Летом 1933 года комендантом концлагеря стал Теодор Эйке — пока ещё никому не известный за пределами Германии.

Эйке начал путь к своей сомнительной славе ещё до Первой мировой — когда его выгнали из училища за неуспеваемость. Молодой человек не пал духом и поступил в солдаты. Он прошёл через мясорубку Первой мировой войны, и, как многие другие немцы, был подавлен и опустошён поражением Германии. Политические взгляды Эйке были просты и незатейливы: в бедах страны виноваты евреи и коммунисты.

Правда, борьбу с врагами ему пришлось отложить: семье было нечего есть. Вторая попытка получить образование закончилась так же бесславно, как первая: Эйке выгнали из училища. Эйке несколько лет менял места работы и жительства, и за это время его и без того не ангельский характер окончательно испортился. Будущий эсэсовец испытывал к миру не самые нежные чувства.

В середине 20-х жизнь Эйке вроде бы устаканилась, он даже сумел найти постоянную работу в знаменитом концерне "Фарбен", но озлобленность на реальных и придуманных врагов никуда не делась. В 1928 Эйке наконец нашёл себя — он поступил в нарождающиеся СС, где служил рьяно и на совесть.

Ради СС Эйке забросил работу, так что его уволили из "Фарбен", и больше производительным трудом наш герой не занимался уже никогда. Новому месту он отдавал все силы. Нацисты ещё не пришли к власти, так что у Эйке были неприятности с полицией: его привлекали к суду за убийства и хранение взрывчатки. Это было не последней проблемой: позднее, уже при нацистах, Эйке попал ещё и в психбольницу. Однако Гиммлеру было жаль разбрасываться такими ценными кадрами. Так, выйдя из психушки, Эйке немедленно возглавил концлагерь.

Во время внутренней чистки нацистов, известной как Ночь длинных ножей, Эйке и его люди не боялись марать руки и казнили множество недавних товарищей. Главного соперника Гитлера, Эрнста Рема, Эйке расстрелял лично.

Эсэсовцам недолго оставалось заниматься исключительно внутренними врагами. Начиналась мировая война. Во время боёв в Польше эсэсовцы занимались в основном террором против населения, но теперь Гитлер и Гиммлер нашли более существенное занятие для своих преданных боевиков. В октябре 1939 года Эйке получил новое назначение. Теперь он должен был сформировать и возглавить дивизию.

 

Однако по-настоящему "Тотенкопф" развернулась во время войны против СССР. Перед наступлением её моторизовали для лучшей манёвренности. Ещё до начала боевых действий командование вермахта издало приказы, не только освобождавшие от ответственности военных преступников, но и предписывавшие преступления солдатам. Если на западе война еще как-то походила на конвенционную, то в Советском Союзе нацисты изначально планировали борьбу на истребление с максимальной жестокостью. Отдельными приказами регламентировалось массовое насилие против гражданских, пленных, членов коммунистической партии, партизан.

В 1941 году "Мёртвая голова" начала войну в корпусе Эриха фон Манштейна в Прибалтике. Поначалу операция "Барбаросса" развивалась по плану. Правда, 6 июля Эйке чуть не погиб, подорвавшись на мине. Ему изувечило ногу, и на некоторое время эсэсовский командир выбыл из строя. Первые бои не были особенно напряжёнными для эсэсовцев. Они в основном действовали не на главном направлении. Впервые эсэсовцам пришлось побывать в тяжёлом бою под Опочкой и Себежем в июле. Повторилась та же история, что и в 1940 году: эсэсовцы ломились в лобовые атаки, не считаясь с потерями.

К 10 июля "Мёртвая голова" потеряла почти 1900 человек, причём треть — буквально за один день, как раз 10-го числа. Сопротивление русских постоянно нарастало. В мешанине атак и контратак "Мёртвая голова" постепенно продвигалась на северо-восток. Однако в районе Старой Руссы немецкое наступление окончательно выдохлось.

"Мёртвая голова" напоролась на действительно серьёзного противника — 26-ю стрелковую дивизию РККА из Приморья. Дальневосточная дивизия — куда менее известная героиня войны, чем "Тотенкопф", а между тем мучительной осенью 1941 года она стреножила эсэсовцев и жестоко их трепала. К ноябрю потери эсэсовской дивизии доползли до девяти тысяч убитых и раненых. Правда, за счёт пополнений она ещё представляла собой серьёзную силу. В тылу активизировались партизаны. Конец осени нацисты встретили не в лучшем настроении. По традиции досаду срывали на пленных: попавших в руки к эсэсовцам мучительно казнили. Впрочем, своротить 26-ю с её позиций это не помогало. Каждый день эсэсовцы погибали на передовой, причём 2 декабря погиб сын Эйке, Герман.Однако все эти проблемы оказались лишь прелюдией к настоящим неприятностям.

5 декабря 1941 года РККА начала наступление — сначала под Москвой, а затем по всему фронту. Для "Мёртвой головы" это наступление отозвалось одной из самых драматических историй богатой на события зимы. Советские войска нанесли удар в тыл одного из немецких корпусов под городом Демянском и окружили его. Кстати, здесь путь "Тотенкопфа" пересёкся с дорогой одной из самых известных советских дивизий — панфиловскими гвардейцами. Эта дивизия участвовала в замыкании котла вокруг немецких войск.

Около ста тысяч немцев, включая эсэсовцев, оказались окружены в насквозь промороженных лесах. Однако, к сожалению, демянский котёл так и не удалось развалить. Немцы располагали мощной транспортной авиацией, которая протянула "воздушный мост" в окружение, перевозя для запертых в котле боеприпасы и эвакуируя раненых. Русские приложили все усилия, чтобы уничтожить захваченный в ловушку корпус. Котёл пытались уничтожить, даже выбросив воздушный десант внутрь. Увы, все попытки уничтожить котёл остались тщетными, а участь десанта — просто кошмарной: солдаты на жутком морозе без возможности согреться пытались выполнить задачу, пока не погибли, а немногих попавших в плен ожидало, как обычно, убийство — в разгроме десанта опять-таки участвовали эсэсовцы.

Правда, уже без Эйке. 26 февраля главарь эсэсовской дивизии вылетел на самолёте к одному из своих полков. Однако посёлок, который по расчёту Эйке должен был быть в немецких руках, был занят красноармейцами. Легкий "Шторьх" снизился всего до 90 метров — и попал под прицельный огонь зенитного пулемёта. Самолётик рухнул наземь. Тела находившихся на борту успели обыскать. Через некоторое время немцы всё же ворвались в деревню.

Дивизию возглавил Макс Зимон, старый эсэсовец, командовавший до войны охраной Заксенхаузена. Позднее его сменил ещё один старый "геноссе" — Гельмут Беккер. Вообще, если не считать гибели Эйке, битва за Харьков развивалась успешно для немцев. Советские войска слишком увлеклись наступлением, фронт Ватутина атаковал на широком фронте уже совершенно недостаточными силами, поэтому удар нескольких свежих дивизий привёл к быстрому отходу.

Немцы окружили далеко не столько советских войск, как планировали, — в первую очередь как раз потому, что до сих пор на измождённые немецкие части наступали столь же измождённые и потрёпанные советские дивизии. Однако красноармейцам пришлось снова оставить Харьков, хотя они отбивались жестко и нанесли эсэсовцам традиционно тяжёлые потери. Жёсткое сопротивление остатков советских дивизий стало поводом для одного из самых отвратительных преступлений войск СС во время оккупации.

В Харькове устроили бойню. Через несколько месяцев, когда город освободили, в Харькове нашли более двадцати тысяч убитых. Эсэсовцы вырезали захваченный в Харькове госпиталь, вешали и расстреливали всех, кто чем-то им не нравился, включая стариков, женщин и детей. Позднее представители разных дивизий спихивали друг на друга ответственность за резню в Харькове, но реальность состоит в том, что одинаковый энтузиазм проявили все. Харьков стал во всех смыслах крупной победой "Мёртвой головы" — и последней стратегической победой вермахта.

Следующей операцией эсэсовцев стала битва под Курском летом 1943 года. С юга Курскую дугу пытались срезать три корпуса, и эсэсовцы были средним остриём этого трезубца. Эсэсовцы довольно уверенно продвигались на север, к Курску, но западнее, восточнее и севернее попытки проломить рубежи, строившиеся много месяцев, закончились полным фиаско. Минные поля и противотанковые батареи постоянно собирали дань с наступающих.

К событиям у Прохоровки 12 июля "Тотенкопф" имела очень косвенное отношение, но победа или поражение под Прохоровкой, как ни странно, имело не такое уж большое значение для исхода битвы. Все остальные части, кроме эсэсовцев, были уже прочно стреножены, а главное, РККА начала свои наступления под Орлом и в Донбассе. Битва на юге практически неизвестна отечественной публике, но именно там произошёл прорыв, который повлиял на выход "Мёртвой головы" из боев под Курском. Эсэсовцев резко вывели из сражения и бросили отражать наступление у ставшей заново знаменитой в наше время Саур-Могилы.

Именно долина речки Миус, а не Прохоровка стала для эсэсовцев местом жестокого кровопускания. Хотя "Голова" отбила наступление РККА у Миуса, события завертелись для неё с бешеной скоростью. Главным оружием Красной армии стала стратегическая инициатива. Немецкие танковые части носились вдоль линии фронта, латая дыры, возникающие то тут, то там. Немцы не имели возможности отдохнуть, пополниться, привести себя в порядок. Конец 1943-го и 1944 год эсэсовцы провели в постоянных метаниях по Украине, а затем и Польше, вступая в бои с колёс, и каждый раз, даже одерживая тактические победы, они несли тяжёлые потери. Заколдованные круги завертелись в обратную сторону: уже немцам пришлось спешно идти в неподготовленные контратаки, терять технику на марше, отступать, бросая сломавшиеся или исчерпавшие бензин машины и попадать под удары с воздуха на дорогах.

Произошло уже слишком многое, чтобы солдаты "Мёртвой головы" испытывали энтузиазм по поводу русского плена. Впрочем, сдаваться уже было мало кому. Остатки "Мёртвой головы" попали в окружение в Вене и могли рассчитывать только на быстрое бегство, пока кольцо окружения не уплотнилось. Бежать на запад и сдаться в плен американцам сумело всего-то около тысячи человек из состава "Мёртвой головы". Однако американцы нанесли им финальный удар. После разоружения "Мёртвой головы" её остатки передали советским войскам вместе с последним командиром дивизии — Гельмутом Беккером.

Дальнейшие события ознаменовались восстановлением справедливости. Немногих уцелевших эсэсовцев судили. Беккер сидел в лагере под Воркутой несколько лет, пока его не повесили. Подобная участь постигла и многих его подчинённых. "Мёртвая голова" начинала как дивизия охранников лагерей и закончила свою историю символично. Последним, что видело большинство выживших в войну эсэсовцев, стали лагерные бараки и вышки, на которых теперь стояли не они.

​​​​​​​