Как мы дошли до жизни такой. Часть 3. Русско-Азиатский банк

В прошлой части мы остановились на том, что российская экономика находилась в депрессии и не могла из нее выйти без существенного вливания средств. Теперь же необходимо поговорить о том каким образом и за счет чего Россия пришла к экономическим показателям 1913 года. Непосредственно к этой теме сразу подступить довольно сложно, поэтому, мы пойдем длинным путем. И по аналогии с не очень приличным анекдотом, нашим «аленьким цветочком» будет одно примечательное кредитно-финансовое учреждение.

Сейчас, даже среди людей, интересующихся историей, мало кто может навскидку сказать что-нибудь о «Русско-Азиатском банке». Так проходит слава мирская, а ведь когда-то это был крупнейший частный акционерный банк Российской Империи. Его история тесно связана с последним взлетом и падением РИ, поэтому нам придется поговорить о нем подробнее.

Русско-Азиатский банк занимался кредитованием товарооборота, проводил масштабные операции по торговле хлебом, хлопком, сахаром и другими массовыми товарами. Главным направлением его деятельности стало финансирование железнодорожного строительства, производства вооружений и ряда отраслей тяжелой индустрии. К 1914 г. Русско-Азиатский банк контролировал свыше 160 акционерных компаний, совокупная сумма акционерных капиталов которых превышала 1 млрд. рублей. В их число входили 124 торгово-промышленных предприятия, 20 железнодорожных обществ, 4 пароходства, 3 страховые компании, 2 земельных банка. Лишь одна военно-промышленная группа банка включала 8 крупнейших акционерных обществ с капиталом 85 млн. руб., в том числе такие знаменитые предприятия, как Путиловский, Невский судостроительный и Русско-Балтийский судостроительный заводы. К слову, артиллерийский отдел Путиловского завода являлся главным поставщиком арт-установок для флота и легких 3-х дюймовых орудий (и лафетов к ним) для сухопутной армии.

Довольно сложно поверить в то, что таких успехов это предприятие достигло всего за неполных 4 года работы, не правда ли? Тем не менее, это так. Банк был создан в 1910 году и это было финалом сложного продолжительного процесса. Среди причин возникновения этого банка можно отметить следующее.

Во-первых, кризисное состояние одного из основных инструментов дальневосточной политики — Русско-Китайского банка. Образованный в 1895 году при участии французского капитала (в его правление вошел руководитель крупнейшего французского банка Paribas Э. Нецлин) и активном участии Петербургского Международного банка, руководитель которого также, как и Э. Нецлин вошел в правление. Фактически, это предприятие стало банком русского правительства — ему были предоставлены значительные льготы и привилегии, такие как освобождение от налогообложения иностранных агентств, право выдачи обязательств на сумму не в пять, а в десять раз превышающую капитал банка и др. Несмотря на это, почти все акционеры Русско-Китайского банка находились во Франции (о чем пишет в своем письме Л. Доризону М. Верстрат), что не может не натолкнуть на определенные мысли о природе данного финансового учреждения. Неудачная война с Японией очень серьезно сказалась на банке, но она только усугубила проблемы, появившиеся, как отмечал известный финансист О. Агад, непосредственно после восстания боксеров, когда «слишком легко полученные ресурсы породили массу несерьезных и весьма спекулятивных предприятий». Во-вторых, после кризиса и продолжительной депрессии в России, иностранный капитал, прежде всего французский, изменил способ своего участия в экономике Российской Империи. В отличии от 1890-х годов он не занимался спекулятивным учредительством новых предприятий и воздерживался от прямых инвестиций в русскую промышленность. После революции 1905 года французские финансисты облюбовали такие вложения как государственные займы, дававшие, подобно займу 1906 года, большую прибыль по процентам и покупку акций русских коммерческих банков. Последнее позволяло французам требовать свою долю во всех выгодах финансирования промышленности и связанных с ним спекуляций.
 

Возвращаясь к Русско-Китайскому банку, заметим, что ситуация с банком была угрожающей. После серьезных финансовых потерь (только в Маньчжурии было потеряно более 14 млн. рублей) в 1907 году на пражской бирже произошло значительное понижение курса ценных бумаг русского банка. Французские акционеры, которых как мы помним, было большинство, угрожали массированной продажей своих акций, в том случае если выплаты дивидендов будут приостановлены. На совещании, состоявшемся в феврале 1908 года под председательством В. Н. Коковцова (статс-секретарь госсовета по департаменту государственной экономии), для всех было очевидно, что банк уже не сможет выполнять на Дальнем Востоке функции аналогичные Оттоманскому банку в Турции. Хотя министр торговли и промышленности И. П. Шипов высказывал мысль, что последствия подобных действий были бы крайне неблагоприятны, все пришли к выводу о необходимости серьезных реформ. Речь пока шла лишь о внутренних изменениях, вопрос о слиянии с каким-либо другим банком не звучал, напротив, настаивали на полном отделении от Международного банка. Только Нецлин заметил о возможности кредита, предоставленного французской стороной.

Тем не менее, основой дальнейших проектов санации столь важного для правительства банка стало именно слияние. Проводником этих планов явился А. И. Путилов, избегавший, однако, говорить о кризисном положении банка вследствие краха дальневосточной политики правительства. Потребность объединения Русско-Китайского банка с каким-либо другим он объяснял тем, что если изначально банк был ориентирован исключительно на дальневосточный регион, то с началом нормального сообщения по Великому Сибирскому пути коренным образом была изменена  торговая жизнь Дальнего Востока, что привело его в соприкосновение с рынками Европейской России. Следовательно, возникла необходимость распространить деятельность банка на территорию всей империи. Именно расширение сферы операций стало официальным мотивом объединения с другим банком, поскольку для создания сети собственных агентств понадобилось едва ли не удвоить основной капитал.

Было два основных варианта слияния. Первый — условно германский, предполагал объединение с Сибирским Торговым банком (аффилирован с Deutsche Bank). Второй — с Северным банком, дочерним предприятием Societe Generale. Выбран был второй вариант, так как французские акционеры боялись усиления немецкого капитала в России.

Основные переговоры о слиянии проходили в Париже, где постоянно пребывали Путилов и М. Верстат. Во главе гарантийного консорциума стали Paribas и Societe Generale. Операция была отмечена высоким накалом конкурентной борьбы, в которой приняли участие крупные петербургские банкиры. Предметом обсуждения стали квоты участия, пропорции обмена акций, эмиссионный курс, объемы резервов будущего банка.

Следует отметить, что эта сделка была не слишком выгодны для большинства российских банкиров, чьи предприятия на тот момент занимали лидирующие позиции на рынке банковских услуг, по причине того, что в результате ее образовался бы самый крупный коммерческий банк страны. Это негативно сказалось бы на позициях остальных кредитно-финансовых учреждений.

Начался долгий период согласований с правительствами обоих стран и представителями гарантийного консорциума, который завершился подписанием принципиального соглашения с Нецлином 11 (24) ноября 1909 года. В Совет банка планировалось ввести 16 человек. Половину составлял «парижский комитет». В петербургское правление должны были войти Путилов, М.  Верстрат, В. Ф. Давыдов, и «один или два банкира по выбору группы Paribas». В отношении организационного устройства нового банка Нецлин и М. Верстрат предлагали последовать модели «Лионского кредита» — депозитного банка с широкой сетью отделений. Существование многочисленных агентств Северного банка делали такую модель приемлемой.

Гарантийный консорциум включал себя французскую группу (SG—Paribas) с участием 75% в равных долях, и русскую группу, представленную Международным банком (8% участия), Русским для внешней торговли банком и Учетными и ссудными банками (по 2,5% участия). Лично участвовали также М. Верстрат, В. Ф. Давыдов, А. И. Вышнеградский (0,5–2% участия).

С образованием Русско-Азиатского банка связаны еще несколько занятных сюжетов.

Первый сюжет связан с С. Ю. Витте. Находясь в декабре 1911 г. в Париже, он получил от руководителей Paribas предложение возглавить банк (Путилов, по всей видимости, был в курсе данного дела, в отличие от Коковцова). Французский посол в России Ж. Луи, поинтересовавшись у А. Бенака считает ли тот Витте крупным финансистом, получил ответ, что Витте человек со светлыми идеями и его никогда не бросит русское правительство в случае кризисной ситуации. Это говорит о том значении, которое французская сторона придавала поддержке со стороны правительства и стабильной прибыльной работе предприятия в целом.

Известен еще один довольно характерный эпизод. Условием утверждения устава Русско-Азиатского банка был ввод в состав правления В. Ф. Давыдова, который приходился братом товарищу министра финансов Давыдову.

В итоге сложных финансовых комбинаций появился на свет крупнейший в России акционерный коммерческий банк с основным капиталом 35 млн. руб. Возглавили его А. И. Путилов и М. Верстрат (вице-председатель правления).

Русско-Азиатский банк являлся, по сути, ведущей банковской монополией Российской Империи. К 1914 году он занял ключевые позиции в системе капиталистического хозяйства. Патронируя многие десятки ведущих промышленных предприятий, особенно в тяжелой промышленности, он был тесно связан с крупными иностранными финансовыми группами. Важнейшие предприятия транспортного машиностроения, паровозостроительные, вагоностроительные, судостроительные к 1914 году находились под контролем Русско-Азиатского банка, такие монополии как «Продвагон» и «Продпаровоз» работали при его активной поддержке.

Весьма активную роль банковские монополии в общем и Русско-Азиатский банк в частности играли в процессах монополизации нефтяной промышленности. Русско-Азиатский, Международный и пять других банков незадолго до войны организовали Русскую генеральную нефтяную корпорацию (Russian General Oil corp.) — трестообразную организацию под английской фирмой, которая при участии нефтепромышленников — Лиазонова, Манташева и других — противостояла Нобелю (которого в свою очередь поддерживал Азовско-Донской и Волжско-Камский банки).

Сильные позиции занимал Русско-Азиатский банк в золотопромышленности, работая в тесном контакте с английскими финансовыми группами.

Несколько слабее было присутствие банковских монополий в легкой промышленности. Здесь отметить можем только табачную промышленность, которая была полностью монополизирована Русской табачной компанией (Russian tobacco company) под английской фирмой, где главную роль играли Русско-Азиатский банк и группа ростовских капиталистов во главе с Каталамой. Что касается других областей легкой промышленности, и прежде всего текстильной, то здесь банки внедрились лишь в отдельные предприятия. Текстильная промышленность центрального района — цитадель старого московского  промышленного капитала, опиравшегося на московские банки, — по-прежнему оставалась в его руках.

Даже советские исследователи отмечали, что в предвоенные годы монополизация промышленных предприятий и банков опиралась в большой мере на рост внутреннего денежного рынка. Было только несколько «но». Во-первых, это механизм привлечения денег, который мы подробно разобрали в первой части нашей статьи. Напомним, что он фактически не давал промышленности настоящих «длинных» денег и был причиной крайней неустойчивости всей системы. Во-вторых, из-за утечки капиталов из страны и попытки провести аграрную реформу, значение импорта капиталов в развитии тяжелой промышленности оставалось довольно большим. Изменился принцип самих вливаний иностранных средств. Теперь иностранные финансовые группы предпочитали иметь дело не с русским правительством, но с акционерными банками, у которых большинство акционеров, находилось за границей (что мы прекрасно видим на примере Русско-Азиатского банка). Это позволяло уменьшить риски и одновременно увеличить прибыль. Также, влияние иностранного капитала стало менее очевидным, сегодня мы фактически не знаем истинных масштабов его участия в экономике Российской Империи перед Первой мировой войной.