Этнический состав сибирских казаков

     Исторически сибирское казачество представляло собой достаточно сложную полиэтническую общность, в состав которой входили русские, украинцы, белорусы, поляки, казахи, татары, мордва, чуваши и др.
    Ко времени создания нового казачьего войска водворенные на сибирских пограничных линиях казаки были почти исключительно русскими. Включенные в их состав в 1770-1790-е гг. небольшие группы запорожских казаков, крещеных башкир и мещеряков быстро растворились в доминировавшей русской этнокультурной среде.Доля казахов и военнопленных поляков, зачисленных в войско в первые Десятилетия его существования, была невелика: в начале 1830-х гг. она не превышала 5,0%.
     Ситуация значительно изменилась во второй половине 1840-х - начале 1850-х гг., когда в войско было записано 20 тыс. государственных крестьян Тобольской, Оренбургской, Саратовской и Харьковской губерний, среди которых были украинцы, белорусы, мордва, чуваши, татары. Почти все они вошли в состав 1-го, 3-го и 4-го полков, расположенных на Пресногорьковской линии, а также созданного в 1850 г. в Киргизской степи 10-го полка, определив тем самым этническую пестроту казачьего населения этой части войсковой территории (будущих Петропавловского и Кокчетавского уездов Акмолинской области).
      Среди переселенцев, основавших 12 новых казачьих поселений в Киргизской степи, более двух тысяч человек (2048 чел.) были украинцами. Большая часть из них - 146 семей (1151 чел. об. п.) - были выходцами из Саратовской губернии.

     В этнографических материалах, собранных Г. Е. Катанаевым в 1889-1890 гг. во время поездок по этим станицам, отмечается, что все они родились не в Малороссии, а уже в Поволжье.

     По всей видимости, эти крестьяне (Шквиря, Ребро, Баргуль, Лимаренко, Порох, Гайворонский, Полиенко, Гонаго, Тертышный, Подольский и др.) были потомками переселенных в 1730-1740 гг. в район Царицынской и Оренбургской линий малороссийских казаков, позже переведенных в «гражданское состояние». Другая часть украинцев - 102 семьи (857 чел. об. п.) вышла из Харьковской губернии.
       Поволжские татары, переселившиеся из Саратовской губернии, были компактно поселены в ст. Имантавской96. Эти 39 семей (264 чел. об. п.) несколько увеличили общую численность казаков-татар в Сибирском войске, небольшая группа которых к этому времени уже проживали в ст. Становой. Определить численность белорусов, мордвы, чувашей, вошедших в 1849-1851 гг. в состав сибирского линейного казачества, не удалось.
      Состояние источников позволяет привести развернутую характеристику этнического состава сибирских казаков в конце 1870-х гг., когда их размещение на войсковой территории приобрело окончательный характер. Русские, составляя более 84,0% сибирских казаков (78 871 чел.), численно преобладали во всех частях войсковой территории.

      В Омском, Атбасарском, Акмолинском уездах Акмолинской области, в Усть-Каменогорском, Каркаралинском уездах, Зайсанском приставстве Семипалатинской области, в поселениях Бийской линии, находившейся на территории Томской губернии, казачье население было исключительно русским.         В нескольких уездах Акмолинской и Семипалатинской областей русские составляли абсолютное большинство среди казаков (Петропавловский уезд -94,52%, Павлодарский -99,8%, Семипалатинский - 99,52%). Лишь в Кокчетавском уезде Акмолинской области это большинство было относительным - 1/3 (33,26%).

Н. Г. Катанаев. Сибирские казаки на службе и дома: Старики-казаки. 1909

       Второй по численности этнической группой сибирского казачества были украинцы. Проживая только в Петропавловском и Кокчетавском уездах, они составляли 7,54% войскового сословия (7055 чел.). Более 80,0% из них приходилось на Кокчетавский уезд. Казаки-украинцы Петропавловского уезда (1389 чел.) составляли население только одного поселения - ст. Вознесенская (при этом во всех поселках этой станицы сибирские казаки были только русскими).

Н. Г. Катанаев. Сибирские казаки на службе и дома: Хохлушка

      Удельный вес татар, входивших в состав казачьего населения трех уездов, был невелик - 0,9%. Казаки-татары Петропавловского уезда проживали в ст. Становая - 135 чел., ст. Петропавловская - 7 чел. и в пос. Архангельский - 2 чел. В Кокчетавском и Семипалатинском уездах они жили компактно - в пос. Имантавский (664 чел.) и ст. Семипалатинская (30 чел.).

Поселок Имантавский. Вид церкви, поселкового правления и окружающих домов.

Поселок "Имантавский"

      Белорусы - 2793 чел. (около 3,0% казачьего населения), мордва -3802 чел. (чуть больше 4,0%), чуваши - 145 чел. (0,16%) проживали только в Кокчетавском уезде.
       Доля казахов, евреев, поляков среди сибирских казаков была ничтожно мала, так как они были представлены лишь несколькими лицами (пос. Чернорецкий Павлодарского уезда - 14 казахов, ст. Усть-Каменогорская - 1 казах, ст. Петропавловская - 3 еврея, ст. Атбасарская - 1 поляк).
В целом 94,86% сибирских казаков было представлено восточнославянским элементом.
       В этническом отношении особое место среди всех частей войсковой территории занимал Кокчетавский уезд. Казачье население, включавшее в основном бывших крестьян-переселенцев 1849-1851 гг., представляло собой достаточно сложную полиэтническую общность: ее треть составляли русские, украинцы - почти 29,0%, белорусы - 14,26, мордва - 19,41, татары - 3,39, чуваши - 0,74%.
        Только в трех войсковых поселениях из пятнадцати, находившихся в уезде, все казаки были русскими: в ст. Кокчетавской, Сандыктавской и пос. Айдабульском. Они были потомками выходцев с Пресногорьковской линии. Отцы и деды кокчетавцев во второй половине 1820-х гг. были поселены при Кокчетавском приказе - административном центре одного из внешних округов Омской области. Станица Сандыктавская и пос. Айдабульский были основаны в начале 1860-х гг. казаками упраздненной Улутавской станицы. Ранее она входила в состав 2-го «залинейного» полка, который формировался в середине 1840-х гг. казаками из пресногорьковских поселений.
       Население остальных станиц и поселков уезда было полиэтническим. В каждой из них проживали представители не менее трех этнических групп. Самые большие на го время казачьи поселения уезда - поселки Имантавский и Чалкарский - были и самыми «пестрыми» в этническом отношении: их жители принадлежали к пяти этническим группам.

         Ни в одном из этих 12 поселений русские не составляли абсолютного большинства. Более того, по данным, собранным уездным начальником в ст. Акан-Бурлукская, Нижне-Бурлукская и пос. Якши-Янгизставский сред казаков русских не было вовсе: в их составе были лишь украинцы, белорусы и мордва. Однако И. Я. Словцов, исследовавший в 1878 г. Кокчетавский уезд отмечал, что в ст. Акан-Бурлукская проживали около 15 семей старых казаков, которые в качестве инструкторов пришли с Пресногорьковской линии Они, по-видимому, все-таки были русскими.
     Можно выделить только 4 поселения с полиэтническим населением, где та или иная этническая группа составляла абсолютное большинство: ст. Котуркульская (украинцы - 53,45% казаков), ст. Акан-Бурлукская (украинцы-59,14%), ст. Нижне-Бурлукская (белорусы -62,55%), пос. Якши-Янгизставский (мордва -51,15%).
       Русские, украинцы и мордва проживали в двенадцати казачьих поселениях уезда, белорусы - в девяти, чуваши - в двух, татары в одном - пос. Имантавский.      И. Я. Словцов в путевых записках указывал, что татары, проживавшие в этом поселке, были выходцами из Пермской губернии. Однако документы, сохранившиеся в ГАОО, точно указывают место их выхода - несколько деревень Старо-Андреевской волости Хвалынского уезда Кузнецкого округа Саратовской губернии98. И. Я. Словцов отмечал, что имантавские татары «... причисляют себя к роду сибирских татар, населяющих пригорья Урала; производят предками своими род Алаты. Рассказывают, что, отделившись вследствие несогласий от своего юрта, они спустились в степи и подпали под владычество потомков Чингис-хана задолго до образования Киргизкайсацкого ханства»
        К концу XIX в. в соотношении основных этнических групп в составе сибирского казачества произошли некоторые изменения. В 1897 г. русские по-прежнему составляли абсолютное большинство, но их доля среди казачьего населения уменьшилась на 1,87% (82,46%), доля белорусов сократилась на 0,9% (2,09%), чуваши теперь не составляли даже десятой доли процента (0,09%). Доля татар осталась, практически, без изменений - 0,91 %.      Одновременно с этим увеличились и абсолютная, и относительная численность украинцев и мордвы. Доля первых выросла на 1,14% (до 8,68%), вторых - на 1,72% (до 5,79%).

      С 1879 г. по 1897 г. численность сибирских казаков выросла более чем на 26,0%. Темпы прироста русских среди них отставали от этих показателей и не превышали 23,5%. Для татар аналогичный показатель составил 28,4%. Самыми большими темпы прироста были у украинцев (45,4%) и мордвы (80%). Численность белорусов за этот период сократилась на 11,7%.
      Доля восточнославянского компонента среди войскового сословия в 1897 г. составила 93,19% против 94,86% в 1879 г. Проследить динамику дальнейших изменений в его структуре не представляется возможным, так как с 1898 г. в войсковой статистике все данные, касавшиеся русских, украинцев и белорусов, сводились в одну графу - «русские».

       На примере двух этнических групп сибирского казачества - украинцев и мордвы - Г. Е. Катанаев описал некоторые механизмы и результаты естественных ассимиляционных процессов, происходивших среди казачьего населения Кокчетавского уезда.

      Несмотря на сохранявшуюся в начале 1890-х гг. среди казаков Кокчетавского уезда самоидентификацию по этническому признаку, по мнению Катанаева, «...все они, особенно молодое поколение (за исключением татар), в настоящее время благодаря смешанным бракам и другим обстоятельствам могут быть свободно причислены к великороссам»  .
     Благодаря единым восточнославянским корням более быстрыми темпами происходила ассимиляция украинцев. Этот процесс ярко проявился даже в тех поселениях, где украинцы составляли абсолютное большинство и, по выражению Катанаева, «...задавали всему толк» - в ст. Котуркульская и Акан-Бурлукская.
       По его наблюдениям, тип украинца («хохла») в этих поселениях «.. .сильно поднялся в великорусскую сторону». Все лица моложе 40 лет, т. е. родившиеся уже в Сибири, говорили «чистейшим русским языком». Представители старшего поколения говорили по-русски с сильным украинским акцентом, и лишь некоторые пожилые женщины традиционно пользовались только украинским языком. Украинская «мова» использовалась «...иногда только "для домашнего обихода" и для секретных разговоров». Например, подростки, обыкновенно общаясь между собой по-русски, как заметил Катанаев, «...изредка сильно "балуясь", говорят друг с другом и по-хохлацки свободно». Основываясь на этих наблюдениях, он делал вывод о том, что «...недалеко то время, когда русский язык совершенно вытеснит малороссийский».
        Казаки-украинцы и по внешнему виду старались «приблизиться к русским». «Малороссийский костюм - самодельщина - сохраняется также не всеми и то исключительно только для домашних и полевых работ, а не для выхода».     «Одежда мужчин, - отмечал Катанаев, - мало чем отличается от одежды коренных казаков (часто бешмет, пиджак и форменная фуражка), только с заметным преобладанием домодельных коротких курточек сверху и частью длинных свиток. Женщины, за весьма редкими исключениями из числа старух, носят обыкновенно распространенные по всем станицам платья и платки на головах и [с] преобладанием при более парадной одежде блуз, а в домашнем обиходе цветных или самотканых рубах с юбкою наверх...»

.
      Подобные процессы происходили и среди мордвы. «Теперешний мордвин совсем не то, что мордвин пришедший; хотя первые мордвины [и] пришли... из коренной России, но нынешние мордвины-сибиряки - несравненно более русские люди», - констатировал Г. Е. Катанаев.

      Однако темпы естественной ассимиляции мордвы в разных казачьих поселениях существенно отличались. По его наблюдениям, к началу 1890-х гг. в некоторых из них, например, в станице Зерендинской, немногочисленная мордва уже почти слилась с русским казачьим населением, что происходило, в первую очередь, за счет смешанных браков.

Мордовские казаки, 19 век

      В других поселениях, где доля мордвин была более значительной или даже преобладающей, например, в пос. Якши-Янгизставский или Щученский, процесс ассимиляции происходил значительно медленнее.
     Хотя все щучинские мордвины - и мужчины, и женщины - свободно говорили по-русски, по замечанию Катанаева, «...язык свой не забыли». «Мало того, почти все без исключения семьи первоначально начинали учить своих ребят говорить и думать по-мордовски; затем, когда ребята... подрастали, они мало-помалу начинали изучать русский язык. В некоторых семьях изучение русского языка идет параллельно мордовскому; окончательное усвоение русского языка до исчезновения всякого акцента в выговоре происходит в школе и на службе в полку». Однако и среди мордвы были семьи, в которых молодое поколение считало русский язык более близким для себя, чем мордовский.
          В станицах и поселках, где русских среди казаков практически не было, родной язык использовался более широко. Мордва в этих поселениях, по выражению Катанаева, говорила «характернее»
      По всей видимости, где это было возможным, мордва отдавала предпочтение моноэтническим бракам. Например, молодые казаки-мордвины из пос. Щученский часто выбирали невест из соседних мордовских деревень Александровки и Дорофеевки.
     Вместе с тем в одежде и быту мордвины стремились «...быть как можно больше похожими на русского, и русского притом казака или мещанина, вообще горожанина, а не мужика». «Многие при этом сделали такие успехи во всех отношениях, что их никак и ни в чем нельзя отличить от соседа, старого русского казака». От национальной одежды многие из них отказались еще до переселения в Сибирь. Здесь же они «...совершенно оставили... русско-мужицкую одежду, заменив ее местною городско-казачьею». Мужчины подчеркивали свою принадлежность к войсковому сословию постоянным ношением казачьей фуражки с кокардой и бешмета. Так же, как и украинцы, мордвины к этому времени почти полностью отказались от самотканных рубашек, штанов и пр. Женщины, за исключением пожилых, носили русскую одежду городского фасона.

       Интересна яркая характеристика этнопсихологических черт казаков-мордвин оставленная Г. Е. Катанаевым: «...Мордвин принимают за чистых русаков и хохлов, как по лицу, так и по манере держать себя. В характере также не замечается выдающихся особенностей: сравнительно с хохлами их можно считать подвижнее, восприимчивее и не [такими] упрямыми, хотя упрямство, по-видимому, им более прирожденно, чем великороссу. Настойчивость в труде замечательная. Хозяйственная и торговая изворотливость не уступает вообще великороссу и, во всяком случае, превосходит как хохлацкую, так и... староказачью. Мордвин, как говорят, - "на дыре дыру вертит". Он и на пашне, он и в лавке, он и на ярмарке..., он и в извозе на быках и лошадях, он и на железнодорожных работах за 300-400 верст..., он и сапожник, он и портной, и дроворуб и т. д. Честность в обязательствах, верность данному слову, отсутствие обмана в житейских делах, особенно в отношении мордвина к мордвину же... не подлежит сомнению. На службе мордвин добросовестен, исполнителен, хоть нельзя сказать, чтобы был воин по призванию».
       После отмены военно-поселенных порядков, в новых условиях хозяйствования благодаря присущей им активности, предприимчивости, трудолюбию они оттеснили на последние роли своих бывших русских «начальников» -«природных» казаков, присланных в качестве инструкторов с Пресногорьковской линии.

    В 1878 г., посетив пос. Имантавский, И. Я. Словцов заметил, что «природные» казаки (около 60 семей) даже через несколько десятилетий после прихода мордвы в Сибирь свысока и с пренебрежением относились к бывшим переселенцам. Уязвленные их хозяйственными успехами, коренные казаки при каждом возможном случае напоминали мордвинам, как те были зачислены в казачество и отданы «...под надзор старослужащих, которые должны были обучать их военному делу и "обиходу" (чистоплотности) по отношению к домашней жизни.
     - Пришли зверь-зверем; мы их обществом драли и били, чистоплотности учили, а теперь - смотришь, мордва лучше нас живет, - говорят обыкновенно казаки».
     Наблюдение И. Я. Словцова подтвердил Г. Е. Катанаев. Побывав в начале 1889-1890 гг. в Кокчетавском уезде, он также отметил, что коренные сибирские казаки, поселенные здесь в 1849-1851 гг., почти во всех станицах и поселках «...играют третьестепенную роль и пользуются незначительным влиянием, разве только в станичных и поселковых канцеляриях в качестве писарей и иногда атаманов».

      Естественная ассимиляция почти не коснулась казаков-татар, проживавших в пос. Имантавский. Возникшее со времени их зачисления в войсковое сословие разделение поселения на «русскую» и «татарскую» части продолжало сохраняться все последующие десятилетия. По-видимому, в основе этой этнической обособленности лежал более важный для традиционного общества конфессиональный фактор, так как казаки-татары в Кокчетавском уезде были представителями мусульман в казачьей христианской среде.

Сибирский казак мусульманин с семьей

    Сложившееся к концу XIX в. соотношение этнических групп в составе сибирского казачества в целом сохранялось в последующие годы, хотя незначительная динамика все-таки происходила.

     К началу 1915 г. удельный вес восточнославянской части казаков немного вырос - до 93,97%, а доля мордвы и татар сократилась - до 5,23% и 0,8% соответственно. Это объяснялось, в первую очередь, зачислением в Сибирское войско переселенцев из других казачьих войск, являвшихся преимущественно русскими. Чуваши в начале XX в. почти полностью исчезли в этническом составе войскового сословия. С 1902 г. лишь несколько казаков считали себя чувашами. В эти же годы, как и прежде, казахи, поляки и евреи были представлены в казачьей среде лишь отдельными лицами