Максим Шевченко: «В России есть как минимум две официальные интерпретации «государства». Одно стало ассоциироваться с Путиным, второе — с Медведевым»

«ОДНОЙ СТРАНОЙ БОЛЬШЕ, ОДНОЙ СТРАНОЙ МЕНЬШЕ — КАКАЯ ИМ РАЗНИЦА?»

— Максим Леонардович, в своем «Фейсбуке», отзываясь на арест режиссера Кирилла Серебренникова, вы предположили, что это не что иное, как новая атака на клан Дмитрия Медведева.

— Да, но это не клан.

— Хорошо, не клан. А что это такое?

— Это группа элит, которые сформировались в эпоху президента Дмитрия Медведева вокруг определенного типа производства капитала, связанного прежде всего с разными венчурными фондами, фьючерсными контрактами, финансовыми спекуляциями, организацией вывода денег из России, игрой на мировых рынках и т. д. Это такой тип капитала, который в мировом масштабе может ассоциироваться, условно говоря, с теми элитными группам, которые связывают себя с Демократической партией США и ее клонами в разных странах Pax Americana.

— Эпоха Медведева, о которой вы говорите, ограничена всего четырьмя «славными» годами: 2008 - 2012. Я прекрасно помню это время и восторженные ожидания, с ним связанные. Тогда к Медведеву на рандеву запросто ходил тот же Дмитрий Муратов, главный редактор оппозиционной «Новой газеты», и казалось, что вот-вот сейчас либерально настроенный президент отправит в отставку правительство премьера Путина, и начнется новая невиданная демократическая эпоха, этакий либеральный рай.

— Да, это было время, когда Дмитрий Анатольевич мог, к примеру, прийти на «Дождь», и сказать в ответ на вопрос, почему для своего интервью он выбрал именно этот телеканал: «Потому что вы жопу не лижете». Следуя этой логике, остальные журналисты, в том числе те, которые работали на государственных ВГТРК, на Первом канале, других подобных редакциях и защищали интересы государства, лизали жопу. Эта метафора была радостно подхвачена оппозиционными пропагандистами — всякая патриотическая публичная позиция, защита национальных интересов, критика Запада и его агентов в России, попытка сформулировать  и отстаивать принципы государственного суверенитета, «особого пути» России стали маркироваться как лизание жопы. И это показало всем, что в России есть как минимум две официальные интерпретации «государства». Одно — национальное, российское, антиглобалистское, консервативное, хоть как-то ориентированное на внутреннее развитие и интересы, и оно стало ассоциироваться с Путиным, второе — антинациональное, либеральное, ориентированное на интересы глобальных игроков и обтесывание России под их требования и интересы (в рамках ВТО, например), и оно стало ассоциироваться с Медведевым. Государство — это всего лишь группа бюрократов, силовиков, финансистов, и они вполне разделились. Так образовались две группы элит.

Со временем вражда между ними обострилась. Конечно, это объективный процесс. Тогда бытовала шутка, что если одни, патриоты-государственники, жопу лижут, то другие, либералы-государственники, в жопу дают. Кругом была, одним словом, сплошная жопа. Но ввел в оборот этот политический стиль именно президент Медведев. А народ, который не государство, как всегда, в ужасе молчал.

— То есть Медведев всячески подмигивал тогда либерально-оппозиционной тусовке, намекая, что вот, мы будем с вами выстраивать новые отношения и вообще — вы наши новые партнеры.

— Эти люди не либерально-оппозиционные, вы поймите, эта тусовка не оппозиционная, это самый что ни на есть правящий класс, точнее одна из его составляющих. И Медведев — это не какой-то там светоч демократической мысли, который пришел неизвестно откуда. Нет, он был взят Путиным за руку и поставлен на самый верх как представитель стоящей за ним группы элит, потому что сама суть современного российского политического устройства такова, что это консенсус между разными типами элит. Глобально их тоже можно разделить на две группы.

— Почему именно на две? С российской классификацией вокруг жопы все понятно. А в мире вокруг чего все вращается?

— Сегодня в мире все элиты делятся на две группы, которые формируются по двум разным типам капитала, коим они обладают или к которому они имеют доступ. Первая группа ориентирована на капитал, не связанный с прямым производством, — это капитал финансово-спекулятивный или венчурный, как угодно его назовите. То есть это огромный финансовый пузырь, который надувают, выпуская под него ценные бумаги, деньги, долговые обязательства и т. д. А второе — это капитал, связанный с реальным производством. Например, с добычей и торговлей энергоресурсами, производством вооружения, металла, наконец, со строительством. Хотя строительство — это такая смежная сфера, частично тоже связанная с векселями. Однако наличия двух разных типов капитала, разумеется, нельзя отрицать.  

1990-е годы в России — это разгул спекулятивного капитала, который стал возможен благодаря нескольким социальным группам. Скажем, откуда взялось такое количество олигархов-евреев в РФ? Это не потому, что евреи плохие, а потому что в силу своей трансгосударственности евреи (как и армяне, например) имеют достаточно большие национальные диаспоры в разных странах с развитой банковской системой.

— В первую очередь в США.

— Или в Израиле, или, допустим, в Германии. То есть в начале 90-х, когда кругом был кризис и никто не понимал, где брать деньги и как можно продать разваливавшуюся на глазах и утекающую сквозь пальцы несчастную советскую страну, они обладали определенным ресурсом. Причем мгновенным — здесь и сейчас. И  они сказали: «А вот у нас есть возможность. Вот вам для начала The Bank of New York, например. Мы можем ваши деньги, с потерей определенных процентов, перевести за границу». И сразу же в руках у этих людей оказалось сосредоточено очень большое количество средств. В союзе с разного рода бывшими директорами советских предприятий, в союзе с откровенным криминалом они могли любые предприятия банкротить и покупать буквально за бесценок, чтобы потом выставлять на внешние рынки и т. д. Это все давно подробно описано, и сейчас мы эту схему воспроизводить не будем. Самое главное для нас заключается в том, что этот спекулятивный капитал совершенно не был заинтересован ни в народно-промышленном комплексе России и бывшего Советского Союза, ни в поддержке науки, образования, армии, — вообще ни в чем, кроме одного. Чисто конкретно — вот продать эту страну и заработать на этом деньги. Это длилось практически все 1990-е годы — возможно, с небольшим перерывом, но последовательно и со страшной разрушительной силой.

Однако в какой-то момент все поняли, что это может привести к жуткой катастрофе. Ну как все... Представители спекулятивного капитала это понимали с самого начала, но им на это было наплевать по большому счету. Они зарабатывали на этой катастрофе, она стала источником их власти и богатства. Потому что когда ты себе накачал, условно говоря, 100 миллионов долларов, и сумел вывести их заграницу, тебе все эти России и Украины нафиг не нужны — ты просто уезжаешь во Флориду или Хайфу куда-нибудь и живешь там себе припеваючи. Так, по крайней мере, рассуждали многие из этих людей, связанные со спекулятивным типом капитала.

— И, когда ты живешь во Флориде, катастрофа твоей родной страны — это как катастрофа где-то на Марсе...

— Одной страной больше, одной страной меньше — какая им разница? Главное — свои проблемы решить. Но были люди, которые понимали, что: а) им некуда ехать; б) при всем царящем вокруг цинизме они обладали каким-то элементами и рудиментами патриотизма и любви к своей стране. Это, условно говоря, выходцы из потомственных семей силовых структур, тот же самый Владимир Путин или из других похожих кругов.

«ВСПОМНИМ 1999-Й: ЭТО НЕ БЫЛА ВОЙНА С ВАХХАБИЗМОМ — ЭТО БЫЛА ВОЙНА ДВУХ ТИПОВ ЭЛИТ»

— Люди с «рудиментами патриотизма», о которых вы говорите, отличались от спекулянтов еще и тем, что в свое время приносили присягу на верность своей родине.

— Да, причем эту присягу приносили не только они, но зачастую и их родители. К примеру, отец Путина, Владимир Спиридонович, по некоторым данным, работал в спецслужбах, будущий президент сам работал в КГБ. Это были потомственные семьи, которые связали себя с этой страной во всех ипостасях. Я не говорю, что они ангелы, что они безусловно хорошие, но они, по крайней мере, в какой-то момент решили перехватить инициативу у спекулянтов и взять все в свои руки. Полностью сделать это было невозможно — это привело бы к чудовищной гражданской войне. Вспомните 1999 год со взрывами домов в Москве, Волгодонске и других российских городах, с затяжной чеченской войной. Это не была только война с ваххабизмом — это была война двух типов элит, которая велась руками чеченских повстанцев и международных террористов.

— Через Бориса Березовского?

— Ну например, через Бориса Березовского. Михаил Ходорковский тоже имел к этому отношение, да и вообще многие имели отношение. В 1999-м они атаковали друг друга. А результатом стал путинский консенсус, когда решили прекратить войну и разделить, условно говоря, доли пирога. Это, конечно, было достигнуто не путем мирных переговоров, а путем того, что Путин все-таки сумел показать свою силу, отстранив от власти Бориса Березовского, Владимира Гусинского, Александра Смоленского, а потом и Ходорковского. Безусловно, это были яркие представители спекулятивного капитала и по-разному, в зависимости от их способности договариваться, с ними обошлись. Березовский, который пер на рожон и показывал, что он самый умный, стал врагом. Ходорковский с презрением относился к тому же Путину, к власти, крутил пальцами и говорил, что он все может, у него все куплено, за его спиной мировые силы, и сама Дума в его руках...

— Ну да: «Господин президент, ваши чиновники — взяточники и воры», — это Ходорковский заявлял публично перед лицом Путина.

— И это предопределило его судьбу. А, допустим, с Гусинским, который сразу все мгновенно понял и который из всей «семибанкирщины» был самый веселый и обаятельный, — с ним обошлись не жестко. Более того, ему разрешили сохранить за собой частично  производство сериалов и программ НТВ. 

— Да, и NEWSru.com Гусинского работает в России без особых проблем.

— В общем, он мгновенно все понял, как и Смоленский, а кто не понял, тот получил. Хотя и Петр Авен все понял, Михаил Фридман все понял тоже. Это люди понятливые, они стали частью консенсуса со стороны спекулятивных элит, своего типа капитала.

Заметим, что это совпало с приходом к власти в США республиканцев с Джорджем Бушем-младшим во главе (официально возглавил Белый дом в январе 2001 года — прим. ред.). А это очень важно, поскольку нити управления двумя этими современными капиталами сходятся в Вашингтоне, в США. Точнее, не только в Вашингтоне. Назовем три опорных точки. Техас — это опора республиканцев и тех, кто связан с промышленным капиталом, капиталом производства; Нью-Йорк — это столица мирового спекулятивного капитала, он же — столица демократов, Даллас в Техасе — столица республиканцев, Вашингтон — это место, где они ведут переговоры и воюют. Вот эти группы имеют огромное мировое влияние — особенно в таких слабых странах, как Россия, где уничтожена собственная национальная линия развития.

Эта линия была уничтожена в 1991 году. Я сейчас не обсуждаю, хорошая советская власть или плохая. Однако советская власть была оригинальной национальной линией развития народа и страны, и в этом качестве ее, безусловно, надо было удержать. Она не имела аналогов нигде и не была зеркальным отражением ни американской, ни французской, ни китайской системы, ни, скажем, индийской. Это просто была советская система, это был наш национальный путь — тяжелый, с ошибками, с выдающимися достижениями, с величайшими трагедиями, но это был путь русского и других народов, входивших в состав Советского Союза. А в 1990-е нам сказали: ваш путь — это дерьмо, все, что было раньше, было только черной дырой, большевистской оккупацией, сумасшедшим экспериментом. Поэтому все, что вы делали три поколения, не имеет никакого значения, а вот сейчас мы вам покажем, как надо жить в цивилизованном, демократическом обществе. И показали — так, что мы до сих пор в себя прийти не можем. Нас отбросили лет на 50 назад в нашем национальном развитии. Мы, безусловно, вернемся на этот путь — не на путь коммунизма, а на путь оригинального, собственного национального развития. Как сказал когда-то поэт Игорь Северянин: «Россия ищет троп» («Но дни идут — уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп» — из стихотворения «Классические розы» — прим. ред.)  И она эти тропы будет искать, пока живы русские люди, и, безусловно, она эти тропы найдет.

«РАЗГРОМ ГРУППЫ РЕГИОНАЛЬНЫХ БАРОНОВ ЯВЛЯЕТСЯ ДЛЯ СТРАНЫ НАСТОЯЩЕЙ ДРАМОЙ»

— Итак, два типа капитала заключили между собой в России консенсус...

— Да, в начале 2000-х был заключен консенсус, где спекулянтам отдали их долю, а представители силовых структур («конторские») взяли свою долю управления. Была еще третья сила, самая национально-ориентированная, — это так называемые региональные бароны, красные директора: Минтимер Шаймиев, Юрий Лужков, Аман Тулеев — вот представители этой силы. С ними обошлись предельно гуманно. Евгений Максимович Примаков был лидером этой группы на глобальном уровне. В существующем консенсусе они занимали промежуточное положение, поскольку регионы сами по себе не могут быть хозяйственными субъектами в полной мере. Они как бы стояли в стороне и были вынуждены — хотя им это было, в принципе, интересно — иметь дело со спекулятивным капиталом. Все-таки и деньги за границу надо вывозить, надо кормить своих детей, внуков, их семьи и при этом одновременно развивать производство. Поэтому регионы пребывали в таком промежуточном положении, и единственное, что они перетерпели, — это дико оскорбительную  информационную кампанию, которая велась против Примакова и Лужкова в 1999 году.

— Да, силами «информационного киллера» Сергея Доренко.

— Но тогда ничего не отбирали, никого не сажали и, как говорится, никого особо не репрессировали. Заметьте: репрессировать их начали в медведевское время. Когда победил на выборах в США, а потом и пришел к власти в Белом доме «демократ» Барак Обама (в январе 2009 года — прим. ред.), начались перемены. Группа международных спекулянтов сразу оживилась. До этого хрупкий консенсус элит казался достаточно основательным, поскольку конъюнктура была хорошая, денег хватало всем, есть все могли от пуза и устраивали невероятные пиршества с черной икрой и фонтанами из шампанского. В Торонто на Олимпиаде я помню такие картины... Поражали весь мир какой-то невиданной роскошью российского государства, а на самом деле никакого не государства, а элиты, конечно. Народ жил бедно, в таком полунищенском состоянии и, в общем, был предоставлен сам себе.

В 2008-м стало ясно, что Джон Маккейн вряд ли победит. Говорят, что были запущены серьезные ресурсы, обеспечившие победу демократов. Много чего было. Была целая кампания по дискредитации Джорджа Буша — тот же Майкл Мур с его фильмом «9/11 по Фаренгейту», который в Каннах получает специальные премии. Где это было видано, чтобы американский режиссер доказывал, будто американское правительство организовало сентябрьский теракт в Нью-Йорке?

— Это было посильнее, чем «ФСБ взрывает Россию» Литвиненко и Фельштинского.

— Такие вещи случайно, что ли, бывают? В общем, тогда появилась мысль о тандеме как о новой форме консенсуса в РФ. Как говорится, в Кремль пришел молодой перспективный президент, после чего сразу, естественно, началась перезагрузка. Правда, начал он с войны, которая, я думаю, возникла по ряду причин — в частности, для того, чтобы он не чувствовал себя совсем уж в белых одеждах. Начать свое президентство с осетино-грузинской войны, которая явно была срежиссирована, — это означало сразу же получить черную метку. Черную метку того, кто напал на американского союзника или вел с ним войну, или выдержал нападение от американского союзника — как угодно интерпретируете. Но точно это некое черное пятнышко на кристально белых одеждах демократа и «прогрессивного президента». Вроде всем хорош перед мировым сообществом: и прогрессивный, и инновационный, и то, и се, а вот, однако, принял участие в конфликте Южной Осетии с Грузией, которая выбрала вместе со своим «прогрессивным президентом» интеграцию в западное сообщество.

— И даже едва не взял штурмом Тбилиси — ведь немного оставалось до этого.

— Предположим, взял бы не он, а взяли бы бойцы спецназа ГРУ.

— Сулим Ямадаев с его батальоном «Восток» в том числе.

— И подразделения десантников, которые там воевали. В целом наша армия показала тогда, что она вообще не готова к современной войне. Наши потери были неприемлемы для конфликта такого уровня, включая тяжелые ранения командующего 58-й армией генерала Анатолия Хрулева. Колонна, в которой он ехал, была практически разгромлена. Впрочем, не будем вдаваться в детали — армия с тех пор изменилась. Выводы были сделаны.

Так или иначе, в эти четыре года была предпринята попытка радостного изменения мира и реванша спекулянтов. В том числе шла война против Лужкова, против Шаймиева. Они начали со слабейших — с группы региональных баронов. Не то чтобы с ними кто-то что-то плохое сделал, им просто сказали: ребята, давайте-ка отойдите в сторону, мы без вас разберемся.

— И в 2010 году в почетную отставку ушел Шаймиев.

— Они сказали: пусть у нас будут две силы, две большие группы. Первая — энергетически-промышленная группа, «Роснефть», «Ростех» и так далее. И вторая — разного рода фьючерсные организации, символом которых являлись венчурные фонды. На российской почве в уменьшенном виде оформился классический конфликт двух типов элит, связанных с двумя типами производства капитала, существующий в США. В Америке эти группы оперируют триллионами долларов, сотнями миллиардов и при этом ведут между собой достаточно ожесточенную борьбу за конкуренцию на рынках, на рынке капитала в первую очередь, хотя и в рамках приличия до недавнего времени,

И, конечно же, сразу же вокруг президента Медведева стала формироваться своя «группа поддержки». Лично Медведев всегда был абсолютно предан Путину — в этом нет никаких сомнений, и всегда являлся частью консенсуса. Но группа, которая начала формироваться вокруг Медведева, совершенно не была лояльна к Путину, никак не была связана с ним и ничем ему не обязана. Более того, эти люди ощущали, что Путин и путинская группа — это те, кто отнял у них «жирную Россию», которую они так прекрасненько грызли и из которой они так прекрасненько пили кровь в 1990-е годы. Конечно, у них возникла идея реванша, возник конфликт, который кое как сдерживался общим контролем тандема. В этом  тандеме Путин позиционировал себя как сильный премьер, и он, безусловно, был сильным премьером. Медведев — не очень сильный, но все-таки основательный президент. Надо сказать, я с уважением отношусь к интеллектуальным и чисто волевым качествам Дмитрия Анатольевича, я вовсе не считаю его этаким «слабым». Он, безусловно, очень умный политик, который действует и всегда действовал, просчитывая свои ходы. Тем более рядом с ним тоже находятся очень умные люди: Аркадий Дворкович, Владислав Сурков. Это люди как бы не среднего интеллекта. В путинской группе тоже всегда были такие же сильные люди, которые умели заглядывать вперед: это Николай Патрушев, Игорь Сечин и ряд других людей.

Соответственно двум группам элит, которые окончательно оформились в это время, разделились и деятели культуры. На путинской стороне — режиссер Никита Михалков...

— Станислав Говорухин.

— Да, Говорухин, Михалков — это такие основательные, фундаментальные люди, консерваторы. А на другой стороне — такие либералы, как Серебренников...

— И практически все, кто теперь вписался и подписался за Серебренникова, — Прохорова, Акунин, Ургант, Собчак и пр.

— Да, это по преимуществу — группа медведевской интеллигенции. Страна разделяется, расщепляется. Наши региональные бароны совсем как-то притухли, притихли, ушли в свои региональные проблемы, что является серьезной ошибкой. Повторюсь еще раз: я полагаю, что для регионов — особенно для национальных — отказ от федеральной повестки означает сознательную маргинализацию и превращение в инструмент борьбы двух «столичных» правящих групп. Я всегда считал, что третья группа, региональные бароны, должны избрать себе политическую повестку, а именно — развитие федерализма. Они от этого отказались, проиграли, и это в целом привело к разрушению баланса в России. Пока эта третья группа Евгения Примакова была сильна, баланс худо-бедно сохранялся. Продолжателем дела Примакова в какой-то мере является Валентина Матвиенко, которая недаром стала главой Совета Федерации. Федерализм был одной из визитных карточек примаковской группы, которая являлась лицом, фронтменом региональных баронов... Отказавшись от федеральной повестки, они превратились просто в поле игры для этих двух группировок, которые только усиливали свои позиции за их счет. И квинтэссенцией этого проигрыша является отказ от продления договора с Татарстаном. Фактически это конечная точка капитуляции, показатель разгрома всей региональной группы, которая не смогла сформулировать на федеральном уровне свою повестку в отсутствие Примакова и Шаймиева. И это является для страны, на мой взгляд, настоящей драмой. Именно эта группа, которая не связана с глобальным капиталом напрямую, в большей степени отстаивала интересы страны и могла бы отстаивать и дальше. У нее это получилось бы эффективнее, чем у группы силовиков-консерваторов  и либералов-спекулянтов.

«ВОТ ОНИ ВЫСТРОИЛИСЬ ДРУГ ПЕРЕД ДРУГОМ, ПОЗВЯКИВАЯ ЦЕПЯМИ И НАШАРИВАЯ КАСТЕТЫ В КАРМАНАХ»

— Региональные бароны — это все-таки те, кто сидит на земле и кто в той или иной степени сохранил производство.

— Конечно. И их никто не прессовал, никто им не мешал. Вероятно, у них у самих не хватает понимания того, что капитал можно защитить только правильно, конструктивно, умно выдаваемой политической повесткой. Что ж, как говорится, потерянного не воротишь. Но так или иначе — в отсутствие третьей, «почвенной» группы ситуация предельно обострилась.

Вот, они оказались друг перед другом — либералы-спекулянты и консерваторы-производственники. Все выстроились, как в начале 1990-х выстраивались на «стрелку» на какой-нибудь пустынной автостоянке. Помните, как, например, коптевская братва могла выйти на разборку с какими-нибудь «Курганскими» или «Солнцевскими»? Вот они стоят друг против друга, позвякивая цепями и нашаривая кастеты в карманах. А у кого-нибудь, возможно, и огнестрел есть. И вот сейчас для начала пошли «терки», как это и бывало во время подобных «стрелок».

— Не слишком ли смелое сравнение?

Вы поймите, любой капитал криминален. Просто у большого капитала есть возможность свою криминальность украсить разного рода дизайнерскими изысками. Да, существует простой, примитивный, уличный криминал: он одет в спортивные треники от Adidas, кроссовки... Еще у них кепочка такая пижонская, а в зубах фиксы сверкают. Здесь же более сложные вещи: костюмы Brioni, дорогие машины, всякие там Maybach, и крутая свита — пиарщики и шикарные телки. Но, по сути, это все одно и то же, и система отношений одна и та же.

С чего обычно начинается разборка? Вот стоят они друг против друга, сцепив зубы, с хмурыми лицами. А где-то там сбоку тусуется какой-нибудь «фраер». В нашей ситуации, допустим, что на роль «фраера» назначили режиссера Серебренникова. Вот его как бы выхватят из общего ряда, как бы «прессанут» и дальше смотрят на реакцию. Если ты его сдаешь, значит, ты слабак.

О чем свидетельствует эта разборка, жертвой которой стал Серебренников? О том, что разрушаются линии договоренностей. Тандем Путина с Медведевым был очень серьезной констатацией, гарантией мира между элитными группами в России. Недаром три дня Путин с Медведевым вместе гуляли по Крыму. Казалось бы, с какой стати? Столько времени Дмитрий Анатольевич у нас был на вторых ролях, и чуть ли не прочили ему отставку. Но сейчас президент вместе с премьером ходят, раздают улыбки и везде показываются вместе. Дмитрия Анатольевича везде по телевизору показывают — почему это происходит? Понятно почему. Потому что наверху есть разумные люди... А Путин и Медведев — это очень разумные люди, и те, кто их окружает, Сечин или Дворкович, тоже очень разумные люди. Несмотря на то что у них могут быть разные интересы, разные подходы, это люди, которые, конечно же, не хотят системного конфликта. Они понимают, что необходима демонстрация единства высшей власти, что только это удержит элиты от системного конфликта между собой.

А элита в России — это очень серьезные силы, поскольку сюда входят и разные группы силовиков, и разные группы финансовых спекулянтов, разные группы журналистов, пиарщиков, юристов, топ-менеджеров, которые не сдержаны никакими системными обязательствами, поскольку никаких партий, которые их объединяли бы, нет. В России даже нет Республиканской и Демократической партий, которые призывали бы людей к дисциплине. Это все — неформальные группировки, банды, по сути, которые связаны только понятиями чести и групповых интересов. Что я подразумеваю под «честью»? «Пацан сказал — пацан сделал», дал слово — значит, должен держать. Это все пацанские отношения, пацанские принципы, что является достаточно нестабильными формами удерживания своих людей в узде. К сожалению, не получилось в России создать современные политические институты, политические структуры, которые  консолидировали бы  элиты.

— А как же «Единая Россия», в которой почти вся эта элита поголовно и состоит?

— Очевиден кризис «Единой России». Думаю, что в этом виновен нынешний спикер парламента (Вячеслав Володин — прим. ред.). В сентябре прошлого года у него был шанс провести выборы, которые сделали бы парламент сильным. И парламент был бы сильным во главе с ним, если бы в нем были дискуссия, полемика, палитра мнений. Если бы он стал центром политического столкновения интересов. Вместо этого он стал политическим кладбищем, где все действуют по мановению руки лидера, а голос так называемых оппозиционных партий «тоньше писка».

— «Кто его услышит — разве жена, да и то, если не на базаре, а близко» (строки Владимира Маяковского — прим. ред.).

— А все остальные, как говорят, голосуют по мановению руки политтехнологов, которые стоят и показывают, как именно следует это делать. Ну что это за парламент? Кому нужно это домашнее хозяйство Вячеслава Викторовича Володина? Парадоксально, но это не усилило его, а лишь ослабляет его политически. Если это просто твое домашнее хозяйство, ну и сиди там с ними. На мой взгляд, он перебарщивает с контролем, хотя его легитимность как спикера и его политический вес были бы намного сильнее, если в Думе, допустим, была бы сильная оппозиция, были бы либералы и независимые кандидаты. А «Единая Россия» все равно получила бы большинство. И это политически усилило бы и «Единую Россию».

А сейчас кому это интересно? «ЕдРо» раскололось, разделилось. Вроде бы формальный лидер правящей партии — Дмитрий Медведев, который при этом сам не является партийным членом. Однако ориентироваться «Единая Россия» должна на Володина, который еще не так давно открыто конфликтовал с Медведевым. И над всем этим стоит могущественный Путин, как демиург, который не определяется ни за, ни против, и намекает на то, что пойдет на выборы не от партии. Рядом еще присоседился, как огромная медуза, раздувшаяся на солнце, «Народный фронт», задача которого раз в год жаловаться президенту на то, что где-то мосты не строятся, квартиры не ремонтируются и деревья не высаживаются. И в таком мелком формате комариными укусами подзуживать местных чиновников, от которых в регионах «Народный фронт» еще и зависит. Элиты, еще раз повторяю, никому ничем не обязаны, кроме пацанских обязательств и понятий типа «ударили по рукам». Это создает очень нестабильную и очень опасную систему. Поэтому, безусловно, репрессии против Кирилла Серебренникова — это репрессии против  медведевских групп. Другой интерпретации у меня быть не может.

«ПУТИН И МЕДВЕДЕВ КОНТРОЛИРУЮТ СТРАНУ, НО НЕ КОНТРОЛИРУЮТ ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ, КОТОРЫЕ РЫЧАТ ДРУГ НА ДРУГА»

— Симптоматично, что защищать Серебренникова к Басманному суду приходили брат вице-премьера Дворковича, а также журналист Александр Будберг, муж Тимаковой, пресс-секретаря Дмитрия Медведева.

— Сам Аркадий Дворкович — слишком большой и влиятельный человек. Между прочим, Дворкович сидел рядом с Путиным на недавних переговорах с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху. Я думаю, что эта демонстрация Дворковича в кадре — это свидетельство того, что президент понимает угрозу системного конфликта. С другой стороны, я думаю, это у них общий цугцванг вместе с Медведевым. В силу отсутствия политических системных механизмов управления элитами остаются только личностные механизмы.

Но Россия — страна огромная. Эти элиты и разные группы — это сотни, тысячи людей. С каждым не переговоришь, каждого не запугаешь, каждому не пообещаешь. Многие имеют собственных партнеров в США, Лондоне, Брюсселе, Берлине и имеют большие деньги, которые вложены в экономику других стран, в том числе развитых стран. Это очень сложная система. Безусловно, Путин — выдающийся  политик и Медведев тоже, я считаю, достаточно  яркий и сильный политик. Безусловно, они могут многое контролировать, но здесь даже их не хватит.

Конечно, арест Серебренникова — это удар по медведевской условной группе, которой Медведев не управляет целиком и полностью. Это следует четко понять: не Медведев отдавал распоряжения Будбергу или Тимаковой действовать так или иначе. Они действуют, исходя из своих интересов. Медведев — это человек, который предан Путину от и до. Тут не может быть сомнений. Если бы это было не так, то и Путин бы вел себя по-другому. Очевидно, что Путин и Медведев контролируют страну, но не контролируют элитные группы, которые рычат друг на друга и готовы вцепиться друг другу в глотку. Выхватывание слабейшего, как на «стрелке», — это толстый намек: «Реагируйте». А как они могут реагировать? Что у них там в руках? Прокурор Чайка? Посмотрим, каков будет ответ.

«Стрелка» условных промышленников и условных спекулянтов — это, конечно же, еще и отражение жуткого конфликта, который разворачивается сейчас в США. Мировые финансовые спекулятивные элиты чувствуют серьезное давление со стороны капитала промышленного. В частности, ясно, что Трамп и стоящие за ним круги республиканцев-промышленников сворачивают результаты «арабской весны». Между тем «арабская весна» была могучей ставкой, которую в свое время сделали мировые спекулянты во главе с Обамой для того, чтобы уничтожить финансовый источник политической жизни Республиканской партии. А именно таковым был Ближний Восток. Конечная цель «арабской весны» — это, безусловно, Саудовская Аравия. Даже сомнений в этом нет.  И то, что спекулянты не смогли с этим справиться и что страны Ближнего Востока, в первую очередь Саудиты и Эмираты, остались кошельками республиканцев, — это неудача серьезная. А на фоне всякой неудачи начинается истерика. Война против Трампа становится все более глобальной и все более беспощадной и постепенно экстраполируется на войну внутри США, угрожая уже самой настоящей гражданской войной.

— И недаром такая ненависть сосредотачивается вокруг памятников, отсылающих к эпохе гражданской войны, — в частности, вокруг памятника генералу Ли.

— Да, и уже пролилась первая кровь в Шарлотсвилле. Это не может не отражаться на России. Понятно, что путинская группа просто обязана сделать ставку на республиканцев — так или иначе, но их интересы совпадают. В деталях различаются, но глобально они работают на одних и тех же рынках, с одним и тем же типом капитала, конкурируя между собой. Но, когда внешний враг так опасен, как вот эти спекулянты международные, то следует забыть о противоречиях.

Очевидно, что медведевская группа тесно ассоциирует себя с демократами. Однако дело не в идеологии. Идеология — это просто оформление интересов капитала в данной ситуации. Спасением для России было бы усиление региональной политики. Спасением для Путина, я считаю, было бы усиление, допустим, заксобраний в регионах и реальные демократические перемены. Это было бы спасением для страны. Условно говоря, возвращение к прямым выборам по типу выборов в Верховный совет 1993 года. Это дало бы Путину не виртуальную PR-поддержку типа «мы любим нашего президента, потому что он вернул Крым». Понятно, что 83 процента населения любят Путина за то, что он, там, мужественный, демонстрирует свою силу, волю, умный и говорит все правильно. Но акцент на региональную повестку дал бы президенту политическую поддержку. Однако этому препятствуют глобальные элиты, потому что именно этого они и боятся.

— Каким бы образом возникновение третьей силы помогло бы двум другим? Не получится ли так, что консерваторы и спекулянты просто на минуту объединятся, чтобы замочить «третьего лишнего»?

— Возвращение третьей силы, накаченной человеческими и политическими ресурсами, укрепило бы стабильность внутри страны, Вообще, нам не хватает национального курса. Обе группировки оперируют отвлеченными политтехнологическими схемами, которые исходят не из развития духовных, социальных, политических и культурных ресурсов страны, а абстрактных, привнесенных извне. Либералы-спекулянты говорят о какой-то демократии, западных ценностях, консерваторы говорят о монархии, об империи, о геополитике. Но все это — головное, умозрительное, внешнее. Вместо развития опыта русской революции, русского большевизма, даже сталинизма в каких-то его деталях, которые так или иначе были следствием развития внутренних человеческих сил страны, ее национальных ресурсов, они хватаются за свои идеологические погремушки. Реальной жизни они боятся, потому что правящие элиты России всегда боятся народа, только Сталин не боялся народа, а эти — боятся. И большевики не боялись народа, потому что они знали, что при всех их ошибках и сопряженными с этим тягостями они дают такую повестку развития национальных сил, которую народ массово поддержит. Индивидуально — не поддержит, но в массе (есть такой парадокс в политологии) поддержит, потому что это соответствует интересам большей части населения Советского Союза. Но эти не дают никакой повестки развития. Вся их повестка — это только повестка жизни элит. Монархия — это значит «дайте нам возможность пожизненно контролировать то, что мы захватили, и передать это право нашим детям и внукам по наследству». Либеральная западная демократия — это «дайте нам возможность контролировать то, что мы захватили, и периодически ставить спектакли под названием „выборы“, а вам остальным — крохи».

Третья сила даст социальную и национальную повестку в интересах народа, и эта сила явится для страны спасительной и стабилизирующей. Могу сказать, что две группировки опять поставили страну на грань серьезного конфликта. Да, США тоже на грани конфликта, но Америка может удержаться, там есть внутренние схемы, партии, внешняя „упаковка“. Здесь же нет никаких „упаковок“.

Валерий Береснев