The Atlantic '2001: "С Россией покончено". Часть 2. Олигархи у корыта

На долю малого бизнеса приходилось менее десятой части экономики России. Большая часть экономической активности — и воровства — осуществлялась теми, кто стал известен как олигархи. Вплоть до коллапса российской экономики в августе 1998 года олигархи, которых насчитывалось около пятнадцати, получали похвалы от многих западных журналистов и помогали чиновникам как гламурные магнаты новой России, смелые пионеры, создававшие свободный рынок, что обеспечило бы политическую смерть коммунистов. Коль скоро Россию назвали Диким Востоком, олигархов окрестили баронами-разбойниками. Однако название вводило в заблуждение: олигархи взрастили свое могущество не за счет строительства железных дорог и отраслей, а за счет эксплуатации устаревшей системы ценообразования, дезорганизованной правовой системы и — самое главное — советских связей с правительством. В начале 1990-х годов, в соответствии с экономикой "шоковой терапии", пропагандируемой Западом, государство отказалось от функции контроля над рублем и отпустило цены (которые были искусственно занижены) на потребительские товары, однако сохранило более или менее фиксированные цены на нефть, газ, лес, драгоценные металлы и другие природные ресурсы. Рубль упал по отношению к доллару, и в считанные дни сбережения миллионов были уничтожены. Доходило до абсурда: к примеру, за один доллар, за который пачка Мальборо продавалась в Москве, можно было купить три тонны нефти или состав отличного Сибирского кругляка; можно было купить билет на самолет и лететь через полстраны за стоимость мешка картошки.

Те, кто имел связи в министерствах, контролировавших природные ресурсы, в том числе Борис Березовский, Владимир Потанин, Михаил Ходорковский — воспользовались несоответствиями цен, чтобы заключать экспортные сделки с астрономическими прибылями. Таким образом, именно их связи, а отнюдь не предпринимательская жилка, сделали этих людей богатыми, и они использовали свое богатство, чтобы приобрести влияние в СМИ и в правительстве. Богатства порождают богатство, а влияние производит влияние. Олигархи также создали банки и договорились прокручивать через них государственные средства, большая часть которых — в том числе сотни миллионов долларов, которые впоследствии Москва выделила на восстановление Чечни после Первой чеченской войны — просто исчезли. Некоторые олигархи добились налоговых льгот от правительства (прописанных в президентских указах), которые позволили им ввозить алкоголь, сигареты и роскошные автомобили беспошлинно. Налоговые льготы со временем распространились и на других с якобы благородными мотивами: к середине 1990-х годов Русская Православная Церковь и Национальный спортивный фонд импортировали алкоголя и сигарет на сотни миллионов долларов в год. Это не вызвало особого негодования общественности: люди восприняли как данность, что власть имущие будут использовать свои должности для обогащения.

В то время как олигархи сколачивали свои богатства, основное внимание прессы как в России, так и за рубежом было приковано к схеме государственной приватизации, придуманной и воплощенной Анатолием Чубайсом, председателем Государственного комитета по имуществу и благословленной западными правительствами. В 1992 и 1993 годах правительство выдавало ваучеры, которые россияне могли бы использовать для инвестирования в государственные предприятия, которые должны были быть вынесены на публичные торги блоками. Хотя 41 млн россиян и приобрели акции в 17 000 предприятий, схема в действительности была бутафорской — не более чем способом для правительства избавиться от умирающих предприятий, на поддержке которых обанкротился СССР. Наиболее прибыльные активы — нефть и драгоценные металлы — не подпадали под компетенцию первоначальной схеме. Россияне быстро поняли, что их обманули, и слово ваучеры стало означать недействительные расписки, а приватизацию народ назвал прихватизацией.

Хотя крупнейшая в России и самая ценная компания, предприятие по добыче природного газа "Газпром" (его точная стоимость неизвестна, но по оценкам она достигала не менее $950 млрд.) и была тайно разделена между государством, руководством компании и неизвестными инвесторами в начале 1990-х годов, все остальные российские предприятия в сфере энергетики и драгоценных металлов были выставлены блоком на аукцион в конце 1995 года. Аукционы, организованные Анатолием Чубайсом и признанные "конкурентными", были сфальсифицированы теми, принадлежащими олигархам банками и компаниями, которыму Чубайс доверил их проведение. Большие доли по нефти, никелю и в телекоммуникационных компаниях были проданы за малую часть их реальной стоимости олигархам и их аффилированным лицам; существенно более высокие ставки были отклонены по формальным основаниям. В результате олигархи получили контроль над самым прибыльным стратегическим ресурсом: нефтью. Россия обладала самыми большими запасами нефти на земле после Саудовской Аравии и являлась третьим по величине производителем нефти в мире.

Приобретя нефтяные компании за бесценок, олигархи стали их разорять, лишая их активов ради скорейшего извлечения прибылей и выводя прибыли за рубеж. Благодаря тщательно продуманной схеме, известной как трансферты или корпоративное ценообразование, когда дочерняя компания в России продает нефть материнской компании или другой дочерней компании за рубежом по искусственно заниженным ценам (так что последние могут продавать большую часть нефти по рыночным ценам на Западе), олигархи с тех пор обманывали государство на миллиарды долларов налоговых поступлений каждый год (примерно $9 млрд за один только 2000 год). Они также передавали акции в оффшорные холдинговые компании, организовывали хищение оборудования и присваивали фонды. Российские судьи, сотрудники правоохранительных органов и государственные должностные лица, которые возражали против грабежей, запугивались или покупались.

Нефтяная промышленность, страдая от устаревшего и ветхого оборудования и лишенная необходимых инвестиций, за прошедшие десять лет сократила производство на 50 процентов. Для защиты своих "инвестиций" олигархи стали ярыми сторонниками сохранения статус-кво: в 1996 году они финансировали переизбрание Ельцина на пост президента, обеспечивая больного, выпивающего лидера средствами на избирательную кампанию (в тридцать раз больше, чем это было разрешено Законом о выборах) и освещение в СМИ, что позволило ему, стартовав с рейтингов одобрения в единицы процентов, одержать победу над кандидатом от КПРФ Геннадием Зюгановым.

Как бы плохо все это ни звучало, на протяжении 1990-х годов уровень жизни в Москве рос. Москва была местом, где жили большинство олигархов, где находились обслуживающие их банки, рестораны, магазины, медицинские центры, туристические агентства и предприятия сферы обслуживания, здесь же хранилась и наибольшая доля российского капитала — около 80 процентов. Город подвергся гламурной трансформации, отчасти из-за подготовки к 850-летию — юбилей, который, возможно, и не стали бы праздновать, если бы мэр, Юрий Лужков, не имел президентских амбиций. Москвичи работающие в финансовых, нефтяных и инвестиционных компаниях и получающие от 5 до 20 тысяч долларов в месяц и более, образовали высший класс. Многие мои состоятельные друзья тратили всю свою зарплату на одежду, новые квартиры, рестораны и поездки за границу. Расточительность имела смысл, поскольку не было никакого безопасного места, чтобы сохранить деньги. По всему городу открывались дизайнерские бутики, итак уже немалое количество Мерседесов, БМВ и внедорожников на улицах только росло. Пока остальная страна скатывалась в средневековую нищету, Москва стала, по крайней мере при поверхностном взгляде, столицей мирового класса.

Однако страна приближалась к краху. Правительство и государственные предприятия были не в состоянии платить зарплату миллионам россиян в глубинке, часто в течение нескольких месяцев подряд — а директора этих предприятий получали сотни миллионов долларов господдержки, которая, по всей видимости, уходила на счета за рубежом. Международные банки и западные экономисты игнорировали факты коррупции и обозначали главной проблемой России недостаточную собираемость налогов. Они выдали кредиты (на общую сумму примерно 10 миллиардов долларов) с условием повышения собираемости. Они призвали российские власти сделать все возможное для повышения собираемости налогов, и правительство выполнило этот заказ. Администрация Ельцина выдвинула идею о создании ЧК (аббревиатура, которая расшифровывается как "Чрезвычайный комитет", отсылая к кровожадной спецслужбе Ленина с одноименным названием) для контроля сбора налогов; были сформированы отряды налоговой полиции, которые начали совершать налеты на предпринимателей, часто действуя по наводке информаторов. В городах страны появились огромные плакаты с цитатами из Конституции на фоне российского триколора, заклинавшие граждан платить налоги. Для тех, кто остался безразличен к патриотическому призыву и не испугался налоговой полиции, другие плакаты показывали слезящиеся глаза бабушек, умолявших с протянутой рукой, чтобы граждане платили налоги, так чтобы старые женщины могли получать свои пенсии.

Это не сработало. Большинство бизнесменов (тихо) возмущалось. Они знали, что уплата налогов олигархами и приближенными к государству являлась предметом переговоров, и что многие налоговые льготы, хотя и были признаны недействительными в 1995 году по требованию МВФ, по-прежнему действовали. В самом деле, государство платило компенсации ряду компаний за доходы, утраченные в результате отмены льгот. Если они не работали тайно из безымянных офисов, не меняли адреса и названия, чтобы уклониться от уплаты налогов, частные предприятия (и даже государственные органы, включая само Министерство налогов и сборов) использовали лазейки в законодательстве, которые позволяли исключить из налогооблагаемой базы некоторые виды расходов — на страхование, питание, и так далее, — в то время как единственный доход, который проходил под рубрикой "зарплата", облагался налогом. В результате и по сей день (в 2001 году — Прим. пер.) компании платят, наверное, десятую часть своим сотрудникам как налогооблагаемую заработную плату, относя остальные девять десятых под множество других категорий, часто просто выплачивая черный нал. Это было выгодно как для работников, так и для работодателей. В проигрыше только государство. Но тогда никого не волновало государство. С чего бы?

"Эти государственные воры не получат ни хрена моих денег!", — таковы были чувства россиян по отношению к налогам и своему государству. Когда россияне говорили о своих политиках, они часто называли их "ворами", "бандитами" и "жульем" — и совсем не в переносном смысле: наличие преступников в Думе было хорошо известным фактом (чтобы приобрести иммунитет от судебного преследования, некоторые из самых известных российских неплательщиков избирались в законодательный орган). Россияне называли свое государство кормушкой, или "корытом". Сама идея о том, что политик мог служить своим избирателям, засунув морду (рыло) в кормушку (будь то хищение госсредств или долларов МВФ), или что законы, написанные бандитами и мошенниками, могут быть справедливы или справедливо применены, или, что свиньи у кормушки и люди, которых заставляют отдать часть их заработка, чтобы наполнить эту кормушку, имеют что-либо общее, — просто смехотворна.

• Оглавление
• Часть 1. С Россией покончено
• Часть 2. Олигархи у корыта
• Часть 3. Смерть общего блага
• Часть 4. Путин Грозный
• Часть 5. Унижение в униформе
• Часть 6. Заир с вечной мерзлотой