Мы вам не дети!

Навальный вывел детей в свою поддержку на улицы российских городов. Егор Холмогоров видит в этом угрозу разумному миру взрослых

 

Ближайшие несколько суток в интернет можно не заходить. Всё будет полно молодежи.

Детства чистые глазенки будут развешаны на каждой дискуссионной ветке. Они будут укорять, умолять, угрожать и требовать, требовать, требовать: «Обратить особое внимание!», «Руки прочь от!», «Они не смотрят телевизор – они сидят ВКонтакте!», «Новая искренность…», «Наше будущее…».

Устроенная Алексеем Навальным акция, направленная против премьер-министра (некоторые, впрочем, считают, что, напротив, она должна продлить ему полномочия, но в этой кремленологии сам черт ногу сломит), собрала преимущественно студентов и школьников, которые и бросались, прежде всего, в глаза фотокоррам и телеоператорам. С учетом агрессивности поведения этих «гаврошей» и некоторой растерянности поведения полиции, вплоть до того, что один из стражей порядка в столице серьезно пострадал от нападения, вышел настоящий праздник непослушания.

Те, комментаторы, кто работает потопорней и делают вид, что никакой кремленологии в этом сюжете нет, а есть лишь продолжение саги 2012 года о куликах на болоте, излагают версию, о возрождении «массовых протестных настроений», о возвращении социальной и политической напряженности, и делают отсюда далеко идущие выводы, особенно из того, что значительное число людей собралось в провинции.

Те, кто не столь наивен, говорят прежде всего о молодежи. Поскольку, если ограниченный, но все же успех акции Навального казался предопределенным, то вот активное вовлечение в неё племени младого, незнакомого, — феномен не очевидный и не ожидаемый

С одной стороны, преобладание «школоты» в рядах протестующих – это хорошая новость для власти. Когда выходят протестовать зрелые и пожилые люди, то это значит, что они хорошо все взвесили, приняли, сами или под влиянием пропаганды, определенное политическое решение и, с некоторым упорством, будут на нем настаивать.

Когда движение состоит преимущественно из школьников, то это значит, что ребят притянула самая шумная движуха на районе и стоящий вокруг неё хайп. Они не против в ней поучаствовать, тем более, что знают – наша общественная мораль устроена так, что решительно ничего им за это не будет. Если они и напроказничают, раздастся дружное: «Они же дети! Нельзя обижать ребенка!»

Однако о какой-либо устойчивости подобной молодежи в качестве политического агента говорить не приходится. Чтобы из школьников вышли хотя бы «молодые политические бойцы» нужно несколько лет серьезной работы и политических тренировок, которыми никто, включая Навального, заниматься не будет. Да и кремлевские успехи в молодежной политике середины нулевых к настоящему времени обернулись «грин-кард» в руках медаленосной нашистки Марии Дроковой и тюремным сроком для вожака румола Максима Мищенко. Не срослось.

Взятый же сам по себе в конкретный момент времени с пламенными оппозиционными идеями школьник, не значит абсолютно ничего, нет гарантии даже, что его идеи не изменятся через месяц другой под влиянием нового друга или нового паблика в соцсети

Вспоминаю как в 1989 году я шокировал преподавателей и одноклассников расхаживая с самодельным значком «Академика Сахарова в президенты СССР». Ладно что спустя 7 лет я был прямо противоположных взглядов на происходившие тогда события, так и в тот самый момент меня трудно было описать как классического школьника-демшизу, я был либеральным националистом, верящим что от демократии и рыночной экономики моей стране и моему народу станет лучше. И когда это оказалось не так сменил «партию», но не «веру». Поэтому транслировать на этих школьников хорошо нам известное мировоззрение взрослого человека Алексея Анатольевича Навального и строить исходя из этого долгосрочные политические прогнозы я бы не стал.

Мало того, я бы вообще не рекомендовал смотреть на этих школьников как на гостей из будущего. Самая страшная смысловая ловушка, в которую мы можем сейчас попасть – это ловушка ювенильного фашизма, ловушка кликушеской педократии.

Вспомним плакаты Муссолини с подростком и слоганом «Будущее принадлежит нам!». Вспомним пародирующую этот дискурс песню юного гитлеровца в знаменитом мюзикле «Кабаре». Вспомним советские растяжки «коммунизм это молодость мира и его создавать молодым». Какие только политические силы не клялись именем молодежи как аватара грядущего и чего только не требовали от этого имени.

Сложилась классическая ситуация, описанная еще прежде Огюстена Кошена и Игоря Шафаревича великим Гегелем: «всякая часть народа может объявить себя народом». Молодежь играла роль фальшивого малого народа во множестве стран и в сотнях движений от младотурков до хунвейбинов

При этом в реальности молодежь интересовала политических манипуляторов не своей причастностью грядущему (в коем ей предстояло оказаться «своим ходом», стариками), а прямо противоположными свойствами. Молодежь была востребована в политике благодаря своей социальной маргинальности, безбытности, дешевизне детского и юношеского труда, ограниченной компетентности, дающей возможность манипулировать молодыми людьми, склонности брать на себя более высокий риск, поскольку в 18 лет море кажется по колено. Говоря о молодых как о полубогах, воспевая их горячую кровь и жар сердец, на деле молодежь использовали как полурабов,  недорогой расходный материал.

Казалось бы это давно уже все понятно и сто раз проговорено, особенно за время «цветных революций» последних пятнадцати лет. Роль молодежи как слепого пушечного мяса была за это время отмечена неоднократно. И все-таки, стоит показаться на улице молодому человеку с каким-нибудь плакатом или просто сжатым кулаком, как у всех, кто должен анализировать политический процесс начинается политическая трясучка с приступами ювенильного фашизма: снова и снова грядущее заклинают именем молодежи, которой оно, якобы, принадлежит. Искренность и чистота молодости ставятся гораздо выше ума и опыта, а «изолгавшееся и изверившееся старичье» должно уступить дорогу молодым.

Единственный политик, который пока сумел заступить дорогу этому ювенильному фашизму – Дональд Трамп. Он одержал победу на выборах президента США при том, что его поддержка была велика прежде всего в пожилых социальных группах, а молодежь находилась под катастрофическим влиянием Клинтон. Среди молодых тоже, конечно, было немало альт-правых, но сами по себе погоды они не сделали бы.

В день избрания Трампа Америка оглашалась стонами «молодежных активистов», что старики «украли у них будущее». Но зрелых американцев это ни мало не тронуло

Будем надеяться, что история с Трампом – это, все-таки не инцидент, а тенденция и двухсотлетняя эпоха безраздельного господства педократии подошла к концу. Современным обществам, если они хотят быть устойчивыми, пора понять некоторые простые вещи.

Будущее молодежи не принадлежит. Будущее – это прошлое, созданное трудами десятков и десятков поколений, в том числе ныне живущих старших поколений, которые успели уже вложить в создание реальности вокруг себя свой труд, свой разум, свой талант. Их право на существующую реальность – право собственника, право творца. Право молодежи – это право наследника, который в свое время получит свою возможность распоряжаться этим наследием, в известных границах по собственному усмотрению, но в целом – поддерживая доставшуюся ему традицию, которая тяготеет даже над самыми инновационными и радикальными обществами.

К тому моменту, когда молодой человек реально войдет в то самое будущее, он сам, скорее всего, станет более-менее «старым»: приобретет определенный опыт, определенные знания, физически накопит больше информации на «жестком диске», соберет больше впечатлений и переживет тридцать три несчастья, научится отличать обоснованные надежды от несомненных разочарований. Конечно, нынешнее общество зачастую затягивают выход молодого человека из инфантильной фазы, у нас есть и сорока и пятидесятилетние, которых ничто не заставило задуматься.

Но все же у нас есть основания предполагать, что со временем наш герой не будет так легок на подъем, когда нужно будет что-то сломать или сбросить очередного Пушкина с корабля современности (ничто не покоробило меня так как кадр, где памятник Пушкину, дорогой каждому москвичу, до безобразия загажен наклейками с надписями «Навальный», а под ним тусит самодовольная школота)

Никогда не следует забывать, что ломают, обычно, не молодые. Ломают – старые, но одержимые беспокойным духом радикализма. А молодые нужны для этой ломки как служебная сила, как те, у кого с ломаемым не связано никаких личных воспоминаний, никакого собственного опыта. Сломать — как выбросить старый буфет. Настоящие перемены вытекают из выношенного в течение жизни ощущения: «Не могу уже больше это выносить», а не из молодежной фронды про «старье» и «отстой».

Из молодежной фронды же вырастают системы весьма гнусные. вроде той, которая сложилась на Западе после «революции» 1968 года во всех ее проявлениях от парижских баррикад до вудстокской марихуаны. Давно превратившись и в самом деле в унылые обноски для клуба «кому за семьдесят», наследие этой революции, тем не менее, до сих пор выдает себя за «дух молодой Европы»

Независимо от того, о чем реально мечтает «школота за Навального» – о стране свободной от коррупции и демократии, или об обещанных киндерфюрером десяти тысячах евро «компенсации» за задержание, независимо от того, пришли ли они по сердечному порыву, ради веселого селфи или заманены политтехнологическими хитростями, важно понимать только одно: их мнение не имеет никакого значения.

Точнее оно имеет значение ровно в той пропорции, в которой они являются гражданами демократического общества и их права – на голос, на собрания и свободу слова должны уважаться в соответствии с конституцией этого общества, за которую я проголосовал когда сам был молод, в 18 лет (о чем сейчас иногда жалею, но отнюдь не из-за раздела о гражданских правах).

Никакого «голоса поколения» мы слушать не должны. Никакие призывы «понять своих детей» не имеют никакого значения. Пусть своих детей поймут их родители. А мы поймем своих, которые были заняты в этот момент не митингом, а чем-то другим

Никто не может подобно гамельнскому крысолову вывести на улицы наших городов наших детей и сказать нам, что тот мир, который мы строили эти 18 лет, начиная с протестов против натовского похода на Югославию, должен быть в одночасье разрушен, потому что у кого-то из начальства слишком много кроссовок, а молодые люди этим недовольны. Мы будем защищаться – и от своих детей и от чужих взрослых.

Мы знаем этот мир гораздо лучше, чем они, и можем отличить в нем главное и существенное, составляющее суть современной истории от наносного. Мы уже достаточно выучили давних, 1991 и 1993 и недавних киевских уроков, чтобы не понимать, что если наш государственный удав, начнет распадаться, завороженный ужасом перед крольчатами, то катастрофа ждет всех. Если вы не верите – съездите в Донецк или Киев на выбор за мастерклассами жизни без воды, отопления и денег. После случившегося с Ливией, Сирией и Украиной, говорить о революции и смуте как о «ничего страшного» может только откровенный подлец.

Понятно, что за ювенильным фашизмом закономерно пришла ювенальная юстиция – по сути наделение третьих лиц правом судить родителей от имени детей. Выворачивание наизнанку того формирующего общество изначального порядка, который Джамбаттиста Вико резюмировал так: «Первые гражданские власти возникли из союзов родительской власти отцов». Сегодня гражданские власти хотят формироваться из детской истерики.

Но самое страшное преступление ювенильного фашизма состоит в том, что он заставил взрослых рассматривать детей не сквозь призму своего личного родительского опыта, а сквозь искрящиеся очки медийной пропаганды, лабаемой, по большей части, теми, у кого своих детей нет

Между тем, наш личный опыт общения с этими гостями из будущего исключает даже саму мысль, что это будущее можно доверить им прямо сейчас: они схватятся за него немытыми после туалета руками, повесят на него грязные носки, накидают фантиков, налепят наклеек, засорят тупейшими цитатами из МДК и Лентача, выцарапают с боку синего кита, чисто чтобы посмотреть на ужас в наших глазах. Они ленивы, нелюбопытны, малокультурны, трусливы, склонны ко лжи, анархии и балабольству, они хамоваты и склонны к тупому выпендрежу — наши любимые, сообразительные, неожиданно многое понимающие, тонко чувствующие, заботливые, воспитанные, практичные дети умеющие швырять с балкона шарики с водой, чинить велосипеды, делать печенья, мечтающие стать политиками, инженерами и воевать с немцами-фашистами на «Катюше» «как в Первую мировую войну».

Мы оставим им наследие своего рода и своей страны. И всё, что нам необходимо сделать – это подготовить их к этой к роли наследников всерьез. Лучше, чем были подготовлены когда-то мы, в стране, где царил культ Павлика Морозова. Если и нужна какая-то реакция на движуху 26 марта, то она должна быть не в том, чтобы учредить новые «молодежные движения», вскармливаемые на имитативной политике и очередном издании ювенильного фашизма, не в том, чтобы создать пять газет и пятьдесят пабликов, которые будут общаться с ними на молодежном сленге. Не в том, чтобы налетел пяток сенаторов и дюжина депутатов, чтобы они напринимали еще сотню запрещающих законов, включая запрет называть Навального «Тем, Кого Нельзя Называть».

Реакция может быть и должна быть только одна. Заниматься реальным серьезным многоуровневым воспитанием через создание в их мозгах и их жизни большого количества разнообразного положительного содержания («контента» — поясню для тупых медийщиков). Чтобы они больше узнавали о жизни, политике, истории, географии, старых поэтах, новых технологиях, чтобы их наполненность и компетентность были выше, чем у нас в их возрасте

Мы не должны запрещать им иметь свое суждение и тем более не должны пытаться «понять» ту тинейджерскую ахинею, которая выполняет в их мозгах роль «своего суждения». Хороший родитель вообще не пытается «понять» своих детей. Он делает так, чтобы его дети наконец-то поняли его. Мы должны требовать от них, чтобы это суждение было выношенным, сформированным, и обоснованным, не состояло из наклеек и общих мест.

Делать это сложно, поскольку школа, как правило, сейчас находится в состоянии имитации бурной деятельности перед департаментом образования, внешкольные учреждения – развалены, родители находятся в режиме самопомощи, в свободное от работы и изживания собственных детских травм и инфантильных переживаний время. Правда и в том, что Вконтакт с его хтоническими глубинами и в самом деле заменил нашим детям учителя, воспитателя и друга. Но альтернативы этой повседневной, рутинной, без компанейщины работе попросту нет.

И в любом случае не надо забывать, что наш дом и наш мир – наша крепость. Когда кто-то бросает наших ли, чужих ли детей на штурм этой крепости в роли монгольского «хашара», приговоривая «Они же дети!», его следует огреть по голове.

Они-то дети. Наши дети. Убери от них руки!

А мы?

Мы вам не дети!