ХВОСТ "Алмазного дракона"

"Алмазная лихорадка" в Канаде началась после того, как в 1991 году геолог Чак Фипке нашел первую трубку с довольно крупными кристаллами. Это открытие породило более 200 компаний, которые начали искать драгоценные камни по всей стране, но новых алмазных трубок обнаружить не удалось. Находку Чака Фипке посчитали случайной, и в алмазной отрасли наступил кризис.

Президенту одной из канадских компаний посоветовали обратиться к ученым из России, а именно к Николаю Похиленко - геологу из Сибири с большим опытом прогнозирования и поиска алмазов в Якутии, хорошо знакомому с месторождениями в ЮАР, Австралии, Индии, Китае, США и Алжире.

 

      Похиленко сначала отказал канадцам, поскольку собирался провести лето в экспедиции в Якутии. Но тут вмешался случай: Николай Петрович сломал ногу и в тайгу поехать не смог. Оказавшись не у дел, Похиленко в конце концов решил отправиться в Канаду.

Ученый рассказывает:

       Я прибыл в Канаду 10 августа 1994 года. До конца сезона оставалось каких-нибудь три-четыре недели. Проведя три дня в Ванкувере, где находился главный офис компании, я полетел на север. Посмотрел на месте, как работают мои канадские коллеги, и понял, что найти что-либо стоящее их методами на территориях с такими сложными геолого-поисковыми условиями непросто. Имевшаяся у них геологическая информация не стыковалась с теми данными, которые мы обычно используем для поисков алмазов в России. Однако времени на получение нужных образцов, карт, геофизических данных, проведение структурного бурения уже не было. Сначала меня охватило полное уныние: помочь никто не сможет, на вопросы никто не ответит, той информации, которая мне нужна, нет, а ту, которая есть, непонятно, как приспособить для поисково-оценочных целей.

        Общая ситуация тоже складывалась не в пользу русского геолога. Большинство специалистов склонялись к мнению, что дальнейшие попытки найти алмазы в Канаде окончатся неудачей: ведь практически все потенциальные районы уже обследованы, и везде получен отрицательный результат.

        Тщательно изучив геологические материалы, я понял, что та территория, которую геологи компании выбрали в качестве наиболее перспективной, на самом деле вряд ли оправдает их надежды, - продолжает свой рассказ ученый. - Многолетний опыт поисковой работы в Сибири и других районах давно привел меня к выводу, что на участках, расположенных близко к зонам сравнительно молодой тектонической активизации, промышленные месторождения алмазов практически не встречаются. Канадцы приуныли, однако у нас появилось восемь резервных дней для работ на других участках. Мое внимание привлек самый южный из них, который заметно отличался от других по структурному положению и общим геолого-тектоническим характеристикам. Свою точку зрения я высказал руководителям компании.

Поначалу рекомендации русского ученого восприняли как чудачество. Ведь еще в 1980-х годах специалисты компании "Де Бирс" искали там алмазы и ничего не нашли. Затем два сезона в этом районе работали канадские геологи, и вновь впустую. Зачем напрасно тратить деньги, которых так мало?!

        Однако доводы канадских коллег меня не убедили, - говорит Н. П. Похиленко. - Я был уверен, что если удастся найти что-нибудь стоящее, то только на этом интересном участке, и настаивал на своем. В общем, мне разрешили поработать там три дня и предоставили двух помощников, повара и вертолет. На месте не было ни лагеря, ни запасов горючего для вертолета. По нашим меркам, чтобы полностью обследовать территорию в 2500 квадратных километров, нужны как минимум целый полевой сезон (три-четыре месяца) и крупная поисковая партия с группой геофизиков, мобильными буровыми установками и бригадой горняков, всех вместе за сотню человек.

Похиленко и сам понимал авантюрность своей затеи, но тем не менее настаивал, будто предчувствуя удачу. Наверное, она обязательно приходит к тем, кто знает много и кто умеет рисковать!

         За оставшееся до вылета время я попытался выделить на огромной территории небольшие локальные участки, где можно обнаружить кимберлитовые трубки, - вспоминает ученый. - Выбрал три (по числу рабочих дней) самых перспективных участка, каждый площадью 15 квадратных километров.

 

        К сожалению, один день пришлось потратить напрасно. Местные геологи сообщили, что поблизости есть "интересный участок", и поступило распоряжение его обследовать. Похиленко несколько часов летал над указанным районом и конечно же ничего не нашел. Обозлился, предъявил ультиматум начальству, и ему наконец-то предоставили полную свободу. Но оставалось всего лишь два дня!

А теперь подробный рассказ о том, как свершаются великие открытия. Говорит Николай Петрович Похиленко:

         На следующий день - это было 31 августа 1994 года - злой и невыспавшийся (после "крупного" разговора перенервничал и часов до трех ночи не мог уснуть) два часа летал на вертолете над тремя локальными участками и составлял с воздуха детальный план и схему их опробования. Понял, что один из них, с нашим скудным обеспечением, нам не по зубам, и в итоге решил поработать на двух оставшихся. За пару часов на первом участке промыл несколько проб тиллов - осадочных пород ледникового происхождения. Ничего интересного не обнаружил. Оставался второй участок и один день для работы. Приземлились примерно в половине первого на первой точке. Пока мои помощники готовили место для промывки проб, я решил быстренько до обеда промыть хотя бы один образец - ну уж очень не терпелось! И сразу же увидел в лотке пару хороших зерен пикроильменита и роскошный густо-лиловый пироп. Эти минералы относятся к кимберлитовым материалам - спутникам алмазов, поэтому сомнений не было - зацеплен ореол от кимберлитового тела!

Вначале Николай Петрович никому не сказал о своей находке - требовалось собраться с мыслями.

          По моим построениям, коренной источник должен был быть совсем рядом. Перед приземлени ем я заметил метрах в трехстах от нас выход отполированного ледниками гранитного массива и через пять минут был там. Замерил азимут направления ледниковых царапин и определил положение ореола от прогнозируемого кимберлитового источника. Сердце колотилось: не каждый день удается "хватать за хвост" кимберлитовую трубку… Я решил сделать перерыв и пообедать. Мои канадские помощники уже давно "отланчевали" и с нескрываемым любопытством наблюдали за мной, догадываясь, что происходит нечто нестандартное. После обеда определил на карте новое положение центрального образца, взял с собой одного из помощников - Уолтера Мелника, и минут через пятнадцать мы добрались до нужной точки. Это оказался берег озера с четкой разломной структурой. Взятый образец не обманул ожиданий: еще толком не домыв его, я увидел в лотке сотни крупных пикроильменитов и пиропов. Дальнейшее было делом техники, и через три часа мы поняли, что кимберлитовая трубка большей своей частью находится под глубоким озером. Позвонили в Ванкувер, но президента компании не застали. Дозвонились до него только поздно вечером, успев по сибирской традиции слегка "обмыть" наш успех. Президент, уловив по дикции наше подогретое состояние, вначале не поверил. Серьезный разговор состоялся утром, и вскоре прилетел самолет с руководством компании и независимыми экспертами. Я показал им все материалы и место, где надо бурить.

Первая скважина через 14 метров ледниковых отложений вошла в кимберлит. В прессе поднялся шум. Фактически был открыт новый алмазоносный район, в существование которого на этой территории никто не верил…

На этой "возвышенной ноте" можно поставить точку. О том, как развивались дальнейшие события, Николай Петрович Похиленко рассказывает в своих записках, фрагменты из которых, как мне кажется, дают яркое представление о судьбе открытия.

         "В следующий сезон мы приехали в Канаду уже втроем: мне составили компанию доктор геолого-минералогических наук В. П. Афанасьев и моя жена Люся, имевшая многолетний опыт поиска алмазов на северо-западе Якутии. Сезон был трудным, с плохой погодой: снег на неделю выпал уже в середине августа. Большую часть времени потратили на исследование территории, примыкающей с юга и севера к мощной разломной зоне. Аэрогеофизическая съемка опять дала массу аномалий, но их надежность и связь с кимберлитами были весьма спорными, и для разведочного бурения выбрать практически было нечего. Самые интересные и, как потом оказалось, важные результаты в тот год были получены в конце сезона. В центральной части участка, в 10-12 километрах от главной разломной зоны, находилось озеро Снэп-Лейк. Это озеро пересекала другая разломная зона, существенно меньших размеров, которая к тому же меняла свое направление. В месте изгиба разлома была развита сеть оперяющих разломов, что и заставило меня уделить этому узлу особое внимание. Положительные результаты с единичными зернами индикаторных минералов дали пробы, взятые к западу от озера на сравнительно небольшом расстоянии - менее двух километров по направлению движения ледника. Но интервал поперек движения ледника оказался необычно широким для ореола от кимберлитовой трубки - около двух с половиной километров. Образцы, взятые восточнее озера, индикаторных материалов не содержали. Сложившаяся ситуация меня сильно заинтриговала, и, хотя признаков кимберлитовой трубки в районе озера Снэп-Лейк мы не выявили, я решил в конце сезона вернуться туда и взять дополнительные пробы, обращая особое внимание на качество исходного материала. В четырех пробах из 12-ти, взятых опять-таки западнее озера, были обнаружены зерна индикаторных минералов, и опять абсолютно все дополнительные пробы, взятые восточнее озера, оказались пустыми. Поскольку последний ледник на этой территории (12 тысяч лет назад) двигался в юго-западном направлении, мы тогда сделали рабочее предположение, что коренные источники этих минералов находятся в озере Снэп-Лейк…

          Начало сезона 1996 года я провел в Западной Якутии: возглавлял экспедиционный отряд, работавший в среднем течении реки Мархи, крупного левого притока реки Вилюй, где отрабатывалась методика поисковых работ на территориях интенсивного развития карста. В Канаду попал уже в начале августа, и ситуация была там очень сложная - инвесторы разуверились в перспективах района и начали интенсивно выводить свои деньги из компании. Акции компании упали до непозволительно низкого уровня, вести поисковые работы было уже практически не на что. В сезон 1996 года в Канаде сибирских геологов опять было трое - в начале июля туда уехали один из наиболее опытных геологов-поисковиков М. А. Вавилов и минералог, моя бывшая аспирантка Лада Реймерс. Несмотря на детальные поиски, прямых признаков нормальных кимберлитовых трубок мы не обнаружили. Руководство компании было в унынии…

          Но все же в тот сезон нам удалось получить нестандартные и очень важные результаты. Во-первых, мы обнаружили кристаллы алмазов вместе с небольшим количеством индикаторных минералов в пробах ледниковых пород, взятых вблизи озера Снэп-Лейк. Во-вторых, установили, что источники алмазов находятся западнее акватории озера. И, наконец, самый главный результат, во многом определивший судьбу этой территории, да и, пожалуй, самой компании в целом, был получен за неделю до конца сезона. Ситуация сложилась драматическая. Запас финансовых фондов компании был близок к нулю, президент перенес психологический срыв, серьезно заболел и на много месяцев выбыл из игры.

           В общем, мы продолжали работы, стиснув зубы, и в самом конце сезона вблизи субмеридиональной разломной зоны на северо-западном побережье озера нашли многочисленные обломки очень странных пород, существенно отличавшихся по внешнему виду от типичных кимберлитов, но явно им родственных. Вместе с Мишей Вавиловым отобрали десятка полтора мелких фрагментов обнаруженных пород общим весом чуть более одного килограмма, раздробили их, и я начал очень осторожно промывать в лотке дробленый материал.

          Сначала увидел на поверхности лотка достаточно крупный (около одного миллиметра) октаэдр хромита - одного из главных индикаторных материалов кимберлитов, через пару минут в глаза ударил яркий блеск примерно такого же по размеру октаэдрического кристалла алмаза. Дальше промывать образец не стал. Недомытый материал просушили и срочно обработали в нашей полевой лаборатории - в нем оказалось 9 зерен пиропов, 11 хромитов и 4 кристалла алмаза, причем размеры самого большого достигали двух миллиметров, и все это - на килограммовый образец.

         Через несколько дней я уже был в Ванкувере. Сделал доклад о проведенной работе и полученных результатах. Негативный ход событий был остановлен, акции компании пошли в гору. И тут подоспели свежие результаты: обогатив пробу весом всего 35 кг, мы получили из нее в общей сложности 143 кристалла алмаза. Бурение показало, что мы зацепили практически пластовое тело мощностью около 3 метров. Общий образец из разбуренного кимберлита весом 136 кг дал 398 кристаллов алмазов, и это стало нашей серьезной победой…

         Но всем очень хотелось развить успех. Весной 1997 года группа российских геологов увеличилась до шести человек. Помимо Михаила Вавилова, Люси Похиленко и Лады Реймерс я включил в нее опытных полевых геологов, моих спутников по многим якутским экспедициям: Сергея Подгорных и директора Центрального Сибирского геологического музея Николая Подгорных.

         К сожалению, крупные месторождения практически никогда не остаются в собственности первооткрывателей. Так произошло и с нами, но обо всем по порядку. В 1998 году мы практически полукустарным способом обогатили две пробы наших кимберлитов и получили очень хорошие результаты: содержание алмазов в тонне руды больше одного карата (как оказалось впоследствии, в два с лишним раза выше!) при превосходном качестве алмазов. Стало понятно, что мы нашли месторождение нового типа.

         Началась интенсивная работа в десятикратно увеличивавшихся объемах. Практически за год построили прекрасно оборудованный вахтовый поселок на 150 человек, стационарную взлетно-посадочную полосу для тяжелых транспортных самолетов, современное хранилище горюче-смазочных материалов, обогатительную фабрику производительностью 15 тонн руды в час. В рудном теле пробили полуторакилометровый туннель диаметром 6 метров. Обогащение новых проб кимберлита общим весом 6000 тонн подтвердило уникальные характеристики открытого месторождения. Акции компании стремительно росли в цене и очень активно обращались на рынке: в 1999 году сравнительно небольшая компания заняла первое место на Ванкуверской бирже по объему покупок-продаж.

          Гром грянул в июне 2000-го. Алмазный монстр - транснациональный концерн "Де Бирс" - объявил о плане покупки нашей компании. Два месяца она трепыхалась, но это была "битва" котенка с тигром - с нами слегка поиграли, дали сладкий пряник - и выкинули. Было очень обидно. Все могло сложиться по-иному, если бы в Канаду пришла российская алмазная компания "Алроса". Я пытался заинтересовать ее руководство этим проектом, но, похоже, там не поверили, что открыто очень крупное месторождение. Стандартная ситуация - в своем Отечестве пророков нет…"

Компания, которая привлекла к работе русского геолога, была обанкрочена. Ее акции скупили, и разработку месторождения начала вездесущая "Де Бирс". А разве могло быть иначе?!

Слава о русском геологе в Канаде устойчива: о нем рассказывает телевидение, пишут газеты, вышла книга.

Несколько лет наши ученые работали в Канаде. А с 2001 года они приезжают туда уже по приглашению "Де Бирс", им как почетным гостям показывают, как компания ведет добычу алмазов…

Подробнее см.: http://www.nkj.ru/archive/articles/383/ (Наука и жизнь, ХВОСТ "АЛМАЗНОГО ДРАКОНА")