Капитализм+Демократия. Что может быть хуже...

    Однажды вам приснится сон. Страшный.  В самом деле страшный.  Вам приснится, что вы умерли во сне.
   Во сне вы увидете, как вы из сна перешли во смерть. Там, куда вы умрёте, не будет ничего.    Там будете только вы. 
       ... Вы будете временем, вы будете пространством, вы будете всем на свете. Вы будете собою.     Вы поймёте, что кроме вас ничего нет и что кроме вас никогда ничего и не было, вы поймёте, что пока вы жили, жил и мир, а теперь, когда вы умерли, мир умер вместе с вами, вы поймёте, что мир был для вас, что мир был вами, а вы были миром, вы поймёте, что совесть это не семь букв и не пустой звук. 
Вы испугаетесь.

- Не бойся, - скажет Голос.
- Кто ты? - запинаясь, спросите вы, заранее зная, что услышите в ответ.
- Я Бог.
- Это значит, что я умер? - скажете вы, надеясь услышать в ответ, что это всего лишь чья-то не очень умная шутка.
- Да. Ты умер.
- А как же.., - скажете вы. - А как же..?
- Это всё уже неважно, - скажет Бог.
- Ты будешь меня судить, - не спросите, а скажете вы.
- Да, - скажет Бог. - Я буду тебя судить. Ты готов?
Вы промолчите. 
- Так как? - спросит Бог. - Можем мы начать?
- Подожди, - попросите вы. - Пожалуйста, подожди. Дай мне прийти в себя. Ведь я же умер в первый раз, - попытаетесь пошутить вы. - Мне нужно собраться с мыслями.
- Хорошо, - скажет Бог. - Я подожду. Мне некуда торопиться.
- Спасибо, - машинально скажете вы, вы всё ещё будете помнить, что такое вежливость. - Спасибо, Господи. 
        И вы начнёте думать. 
Вы начнёте вспоминать свою жизнь.

     Вы начнёте вспоминать то плохое и то хорошее, что в ней было и вы начнёте прикидывать, как вам придётся отвечать за всё плохое и за всё хорошее. Никто не знает, сколько вы будете думать, ведь время и вы станете одним и тем же, вы будете вспоминать столько, сколько понадобится для того, чтобы всё вспомнить. Вы переберёте всю свою жизнь, все свои поступки, вы вспомните всё. 
И вы решите, что ничего такого уж страшного произойти не должно. 
- Я готов! - решительно скажете вы. 
- Ну, что ж, - скажет Бог. - Ты думал недолго. Я даже не ожидал. Похоже, что мы с тобою быстро управимся. Начинай.
Что ты можешь сказать в своё оправдание?
- Я не убивал, - уверенно скажете вы, правой рукой загибая мизинец на левой.
И Бог покажет вам, как последствия некоего вашего поступка убили чью-то жизнь. Причём вы, совершая этот поступок, догадывались о возможных последствиях, но, тем не менее, сделали то, что вы сделали. А потом постарались забыть о том поступке напрочь, вы забывали его так старательно, что даже и сейчас, став временем, вы его не вспомнили.
- Кгм.., - скажете вы. - Кгм... Да... Ну... Я...
Вы замолчите и будете молчать долго. 
Бог будет молчать тоже.
- Ладно, - скажете вы наконец. - Ладно, пусть будет так. Но я не совсем пропащий. Я не делал много чего другого.
- И чего ж другого ты не делал? - спросит Бог.
- Я не воровал, - скажете вы, - ещё чего! Я честный человек!
       И Бог покажет вам вас и вы увидете себя в тот самый момент, когда вы крали, крали в трезвом рассудке, крали, гордясь собою, крали, говоря себе, что вы не крадёте, а берёте то, что вам полагается по праву.
- Я не лгал, - торопливо скажете вы. - Ну, разве что по мелочам, так кто не врёт по мелочам? Этак у тебя все выйдут лгунами.
       И тут Бог покажет вам вас в тот момент, когда вы открыли рот и оттуда излилась ложь. Не враки, а ложь.
Бог покажет вам как вы ложью убили правду.
Вы опять замолчите.
Вам будет нечего сказать. Вы растеряетесь.
- Что-то твой запал быстро кончился, - скажет Бог. - Но у меня есть к тебе ещё несколько вопросов. Скажи мне, ты никому никогда не завидовал?
Вы потупитесь.
- Может, ты не чревоугодничал?
       И вам не останется ничего, как только виновато повесить то место пространства, где должна быть ваша голова.
- Может, ты не блудил?
На это вы только безнадёжно махнёте тем, что во сне будет вашей рукой.
- Может, ты скажешь мне, что ты не предавал?
- Не надо об этом, - умоляюще скажете вы. - Оставь мне хоть что-нибудь.
- Не могу, - скажет Бог. - И рад бы, да не могу. Из песни слова не выкинешь.
И вы увидите, как вы предавали.
Вы попробуете закрыть глаза, но не сможете, вы попытаетесь отвернуться, но нельзя отвернуться от того, что вам показывает Бог. 
   - Я заблуждался! - закричите вы.
  - Да? - скажет Бог и покажет вам вас, когда вы как-то мучались похмельем, пытались заснуть, но у вас ничего не получалось и вы пролежали несколько часов без сна, наедине с собою, вдруг обретя способность всё видеть и всё понимать, и между приступами накатывавшей на вас мути вы вдруг поняли, что понимаете всё обо всём, что вы понимаете всё о себе, и тут же, поняв, что вы всё понимаете, вы понимание торопливо прогнали, потому что переносить понимание вместе с похмельем было выше ваших сил.
- Ну что? - скажет Бог. - Что ты скажешь теперь?
- Я был слаб, - шёпотом скажете вы. 
- Ого! - скажет Бог и покажет вам вас в тот момент, когда вы совершали то, что вы хотели потом помнить всегда, то, что вы всегда и помнили. Ещё бы! 
        Бог покажет вам вас таким, каким вам удалось быть однажды, таким, какого вы вызывали в своей памяти всякий раз, когда вам приходилось преодолевать какое-то жизненное препятствие. 
         Бог покажет вам вас таким, каким вы бы могли быть изо дня в день вашей жизни.
     Бог покажет вам вас таким, каким вы могли бы стать, если бы того захотели. На такого себя вы будете смотреть во все глаза. Вы захотите, чтобы Бог показывал вам вас сильным вновь и вновь. А потом вы спохватитесь.
- Прости меня, Господи, - скажете вы. - Пожалуйста, прости.
- Ты всё понял? - спросит Бог.
- Да! - со страстной убедительностью скажете вы. - Да! Я всё понял.
- Прощаю, - скажет Бог.
         И вы проснётесь.

- Чёрт! - скажете вы. - И приснится же такое...
      Вы отбросите одеяло, полежите, остывая, некоторое время, потом, шлёпая босыми ногами, пойдёте к холодильнику, жадно охватите губами горлышко мгновенно запотевшей бутылки с минералкой и забулькаете, глядя скошенными глазами на всплывающие ко дну бутылки пузыри. Один больше другого. Потом вернётесь в постель. 
     Вы поворочаетесь с боку на бок, вы свернётесь калачиком, вам станет уютно, вы уснёте опять. 
    Когда утром вы проснётесь, вы ничего не будете помнить.
Настроение у вас будет не ахти, вы будете чувствовать себя разбитым. "Ты что-то плохо выглядишь сегодня" - скажет вам жена, "да плохо спал" - скажете вы, "я тоже не очень хорошо - скажет она и вдруг улыбнётся, - ты знаешь, что мне приснилось?" 
- и она расскажет вам свой сон, вы помешаете ложечкой в чашке, вы сделаете вид, что слушаете её, "...представляешь?" - скажет она, заканчивая свой рассказ, "не представляю" - скажете вы, завязывая галстук, "ага!" - скажет она, "счастливица - скажете вы и вздохнёте, - а мне какая-то херня всю ночь снилась". 

        Вы захлопните за собою дверь и вновь начнёте жить. Жить как ни в чём не бывало. Жить во второй раз, не помня о том, что был первый. 
       Загудит и съедет лифт, вы шагнёте туда, хмуро кивнув соседу сверху, пол провалится и тут же надавит снизу, напомнив о набранном вами лишнем весе, лифт, вздрогнув всем телом, встанет этажом ниже и впустит незнакомую вам женщину, вы потеснитесь, позволяя ей войти и, делая вид, что смотрите на отсчитывающий этажи световой квадратик, будете украдкой коситься на её профиль. 
       Внизу вы предупредительно ускорите шаг и распахнёте перед незнакомкой дверь, она, раздвинув уголки губ в равнодушной улыбке, кивнёт вам и пройдёт мимо. 
На улице будет так, как там обычно и бывает, подмёрзший за ночь талый снег с проглядывающим грязным асфальтом, унылый шум города, пронзительные крики школьников.
... Вы направитесь к стоянке, дорогу вам преградит какой-то человек из тех, на кого вы никогда не обращали внимания, но сейчас он окажется вблизи и вам придётся на него взглянуть. Вы поспешно отвёдете глаза.
- Земляк, - скажет он, - земляк... Не поможешь?
Вы отодвинете его плечом.
- Хоть десяточку, а? - скажет он вам в спину.
- Нет у меня десяточки, - скажете вы.
- Ну, хоть закурить дай, - попросит он.
- Пошёл ты на ..уй, - не оборачиваясь, скажете вы.
Пульт не сработает, ключом вы начнёте осторожно обдирать ледяной наплыв на замке дверцы.
- Вас много, а я один, - со злобой скажете вы.
      Ключ войдёт наконец в замок, вы несколько раз сожмёте и разожмёте покрасневшую как гусиная лапа руку.
Свисающий на цепочке брелок будет мерно звякать, ударяясь о дверцу.
- Эй, - неожиданно для себя самого вдруг закричите вы, - эй, мужик!
Он остановится.
- На, - скажете вы, подходя к нему, - держи.
Вы достанете из бумажника одну купюру, другую, вы достанете всё, что у вас там будет. Бродяга испуганно отшатнётся, отгородится локтем.
- Ты чего? - скажет он, - ты чего?
- Бери, - скажете вы, комкая в кулаке деньги. - Бери...
- Да мне не нужно столько, - скажет он, не веря своему счастью.
- Подожди, - скажете вы, запуская руку в карман брюк, - у меня мелочь ещё какая-то есть.
- У тебя всё в порядке? - спросит он.
- Нет, - скажете вы. - Удачи тебе.
- Спасибо, - скажет он. - И тебе того же.
      Вы испытаете мгновенное чувство стыда непонятно за кого и непонятно перед кем и вдруг вспомните жену. 
Вы подумаете, что она может вас увидеть. 
      Вы бросите вороватый взгляд на окно своей квартиры. В окне никого не будет. 
     Вы вернётесь к машине, отвесно свисающий брелок больше не будет звякать. Ключ трудно повернётся в замке и, когда вы возьмётесь за скользкую ручку дверцы, где-то глубоко внутри вас, так глубоко, что и рукой не достать, шевёльнется что-то, шевельнётся, да тут же и исчезнет, оставив по себе вспышкой мелькнувшее воспоминание о вас же, маленьком, как вы, заливаясь счастливым смехом, пытаетесь собранной в горсть ладошкой поймать в аквариуме золотую рыбку.