Уволены чиновники-академики; кто выиграл?

Как обычно, хотел написать что-то сам, но это непросто  - за все время пребывания на Афтершоке удалось написать только три статьи.  Решил перепостить статью Александра Нагорнова на свежую тему - о чиновниках - академиках и связанных с этим новостях и кадровых решениях.  Статья, возможно, спорная. Но интересная.  Публикую ее с несколько измененным названием.

Александр Нагорный

Заседание Президентского Совета по науке в Кремле на прошлой неделе дало массу интересных и неожиданных наблюдений, коллизий и споров, политических обсуждений, Видимо, в ближайшем будущем будут и некие политические последствия. Все это очень широко и ярко, более того, напористо освещалось в ведущих официальных газетах и, конечно, на Центральном телевидение, а вернее, на всех четырех федеральных каналах, которые дружно отразили историю с чиновниками-академиками, что и было выдано в качестве антикоррупционной борьбы против «нехороших высокопоставленных чиновников», пробравшихся в членкоры и академики под покровительством руководства РАН. Таким образом давался определенный импульс на общественное сознание населения. Но фактически ничего не говорилось о сути совещания, которое, по всей видимости, должно было определить состояние отечественной науки как в фундаментальном, так и в прикладном разрезах. Создалось такое ощущение, что атака на президента Российской академии наук Владимира Фортова и его критика – это какая-то борьба с коррупцией. Что же это было на самом деле? А на самом деле здесь скрыт фундаментальный конфликт с катастрофическими последствиями для отечественной науки.

В действительности мы видели на экранах ТВ то, что и хотели, чтобы мы увидели: только достаточно мелкий конфликт, сводящийся к приему ряда чиновников в ряды РАН. Пространное выступление президента РФ Владимира Путина, в котором он сказал много правильных слов относительно важности академической науки и НТР прогресса, необходимости развивать отечественную науку во всех ее проявлениях. Но самое важное президентом и его помощниками было сказано в конце, где упор делался на то, чтобы «не размазывать тонким слоем средства» по всей поверхности научных исследований, а сосредоточить все ресурсы на рыночном подходе, прогнозируя то, то будет интересно рынкам в долгосрочном плане. Тем самым рекомендовалось фундаментальные науки сориентировать на рыночный механизм, предугадав то, что в перспективе найдет повышенный спрос на внутреннем и внешним рынках. Вот такой подход, который довольно давно проталкивается целой группой высокопоставленных чиновников во главе с помощником Президента РФ Фурсенко и ко. Нелепость данного подхода очевидна даже дилетантам от науки. При таком подходе не было бы у нас ядерной энергетики, поскольку государство не давало бы денег для отечественных ядерщиков в 30-х гг, равно как и невозможно было бы предугадать секреты квантовой физики и химии.

Само заседание, как и выступление Владимира Владимировича Путина, готовились как окончательный приговор РАН и академикам, что уже осуществлялось в течение последних трех-четырех лет. Именно в этот период РАН и директора институтов были лишены полномочий по финансированию исследований и использованию академической собственности, а вместо этого в РАН в качестве управляющего стержня было введено некое агентство ФАНО, состоящее из финансистов-либералов, ориентирующихся на Сколково и вообще на гайдаровский вариант приватизации собственности, в том числе и РАН. И вот пришло время совещания, которое и готовилось в этих рамках.

Вместо того, чтобы определить состояние академической и прикладной науки (последняя была полностью уничтожена в 90-е гг.) и наметить пути преодоления узких мест, центр выставил именно такую «рыночную» схему дальнейшего уничтожения РАН. Практически никто из участников совещания не поднимал вопроса о том, что из академических институтов был создан клуб бедняков, когда учёным нельзя купить ни перьев, ни бумаг, ни, естественно, сложных приборов и оборудования. Вот все эти проблемы оказались вычлененными из обсуждения проблем науки на заседании Совета по науке и образованию на прошлой неделе. А вместо этого был внесён вопрос о заместителях министров, которые подали документы на вступление в ряды членкоров или академиков. Об этом теперь идёт шум. Но ведь этот шум скрывает то, что на этом совете не была ни проанализирована ситуация, ни даны оценки, не заданы перспективы.

Плачевное состояние российской науки, как фундаментальной, так и прикладной, не является загадкой или секретом. Это вещь, которая лежит фактически на поверхности. Поэтому мы не будем развивать дискуссию вокруг этого. Поэтому давайте посмотрим, а что же произошло на самом совещании? Собрался Совет по науке при президенте, и Путин выступил там с довольно большой речью, в которой были заложены определённые смысловые элементы о том, как государство должно финансировать науку. Во-первых, говорилось о том, что нельзя размазывать финансы по всему широкому спектру академических заведений, академических институтов, что надо сосредоточиться на каких-то прорывных направлениях. И дальше – самое главное. Оно было связано с тем, что это вычленение основного должно исходить из рыночных оценок и прогнозов. То есть нужно просчитать, что через 2-3-5-10 лет на рынке будет пользоваться самым большим спросом и интересом, и туда вкачивать средства.

Зафиксируем полную аномалию, которую мы увидели в выступлении президента. Теперь следующий вопрос: почему это прозвучало? Не сам же Путин писал это выступление. Писал для него его помощник Фурсенко, а также руководитель Курчатовского центра академик Ковальчук, который, собственно говоря, совместно с группой бывшего министра образования и науки, а ныне помощника Путина и громил Академию, создавая совершенно идиотскую схему перевода Академии наук из действующего инструмента, который достигал огромных высот и в 50-е, и в 60-е, и в 70-е годы, в ничтожный придаток ФАНО. Да и до революции Академия работала как независимая единица, которую финансировал царский двор и государственный бюджет, а уже сами академики смотрели, где наиболее перспективное интересное направление, куда надо вкладывать и материальные ресурсы, и интеллектуальные силы.

Вот эти люди – громилы науки – и написали президенту выступление. Все ожидали, что оно будет принято Академией наук, и, фактически, таким образом Академию наук вводили в ситуацию окончательного разгрома и уничтожения.

И вдруг – вдруг! – Фортов, этот достаточно мягкий человек, который никогда не шёл в «контры» с властью, неожиданно начал говорить те вещи, которые не предусматривались в начальном сценарии и конечно не фиксировались телевизионными камерами. Фортов фактически сказал, что Академия не согласна с этим подходом, и что в течение трёх месяцев она может назвать те перспективные направления, которые академики считают нужным развивать в приоритетном плане. То есть это практически был «бунт на корабле», который не был запланирован. И это взорвало Путина, и президент тогда переключил всю ситуацию на замминистров, которые попали в члены-корреспонденты или академики. Фортов, будучи человеком несмелым, начал что-то мямлить, он не знал, что ответить.

А ведь ответить надо было совершенно просто и чётко. Во-первых, надо было сказать, что это не президент Академии наук определяет, кого принимать, а кого не принимать в академики, а профильные отделения Академии наук – по экономике, по физике, по химии – которые состоят из членкоров и академиков, и они принимают или не принимают заявку того или иного доктора или кандидата наук.

Второе, что должен был сказать Фортов: принятие этих чиновников в члены Академии наук проходило голосованием. Он же об этом только намекнул. Изменить это голосование ни президент, ни вице-президенты Академии наук не в состоянии ни в юридическом, ни в практическом плане.

Третий момент. Если бы Фортов был более смелым человеком, он бы сказал, что именно те люди, которые и писали этот доклад Путину, являются разрушителями традиционных систем развития науки, техники и технологий. Но это, конечно, не было сказано.

На самом совещании Путин говорил о том, что давал указания относительно того, чтобы не принимать действующих высокопоставленных чиновников в Академию наук. Возможно, так оно и было. Но для меня это какая-то загадка, потому что, если начальник говорит, обычно чиновники моментально начинают это дело выполнять. Они берегут своё место, которое даёт им огромные полномочия, огромные возможности и сверхкрупные зарплаты. Есть информация, что каждый из замминистров получает по крайней мере миллион, а то и два миллиона в месяц. Поэтому для меня странно: если им говорили выйти из академиков, почему они остались? Значит, им не говорили?

Впрочем, то, что Путин уволил силовиков, которые вошли в среду Академии наук, – это хорошо. Эти люди, очевидно, защитили и кандидатскую, и докторскую диссертации, и написали какие-то книги, потому что без этого, собственно говоря, в членкоры и полные академики пройти невозможно. Но всё равно от этого совмещения научной и руководящей работы был достаточно неприятный запах.

Во всяком случае, сейчас мы ещё раз увидели ту странную ситуацию (которая раз за разом повторяется в государственном управлении): когда нет успехов, то и нет честного разговора о том, что работает эффективно, а что нет.

И ещё у меня создалось такое впечатление, что академики очень боятся власти, трепещут перед ней. Поэтому они предпринимали какие-то, может быть, неправильные шаги, которые казались им правильными в качестве налаживания отношений с властью. Здесь действительно есть определённая странность. Почему Академия там прогибается перед действующей исполнительной властью, перед министерством, перед помощником президента по науке Фурсенко? Ведь академики в своё время достаточно чётко проявляли свою независимость в решении многих вопросов: и при Брежневе, и при Хрущёве, и даже при Сталине. Получается, что тот инструмент воздействия, который был, скажем, при Сталине весьма жёстким – связанным с тем, что человека могли обвинить в контрреволюционности и посадить, – оказывается менее пугающим, чем сейчас, в ситуации, когда речь идёт просто о материальных ценностях, о том, что тебя могут лишить гонорара, зарплаты и решения каких-то текущих денежных вопросов, связанных с институтом, с закупкой оборудования и так далее. Вот такой оказалась ситуация за ширмой совещания, которое так и не решило ни одного существенного вопроса отечественной науки.