GAME OVER? «ПОЛЕТ» В ОДНУ СТОРОНУ

12-02-2016

У масштабной реконструкции ПО «Полет» с миллиардными инвестициями под выпуск «Ангары» есть и обратная сторона – тотальное уничтожение остальных существовавших на предприятии направлений с утратой технологий, увольнением квалифицированных кадров и сдачей в металлолом за копейки уникальных дорогих станков, порой даже не проработавших ни минуты.

Новостями о 12 миллиардах рублей, которые вкладываются в техническое перевооружение «Полета», о росте объемов производства и зарплат, о планируемой совместно с городскими и областными властями застройке жильем для молодых специалистов освобождаемой предприятием территории «О» по Богдана Хмельницкого в прошедшем 2015-м были наводнены все местные (да и не только местные) СМИ. Для сравнения – мало кому из не связанных напрямую с «Полетом» известно о другом не менее революционном преобразовании: ГКНПЦ имени Хруничева (а значит – и омский завод, явля­ющийся его филиалом) должен был к 1 января закончить акционирование, превратиться из ФГУП в АО. Но, судя по всему, не превратился, несмотря на все уверения гендиректора Центра Андрея Калиновского.

О точных причинах задержки, понятно, известно еще меньше, чем о самом акционировании (а о нем практически ничего не говорится даже на сайте ГКНПЦ). Но есть версия, что она связана с многочисленными жалобами рядовых (и не совсем рядовых) специалистов на действия руководства. По крайней мере, от «полетовцев» таких писем было немало (копии некоторых есть в распоряжении редакции). Сначала к местным властям и ­правоохранителям – губернатору Виктору Назарову, главе регионального УФСБ Василию Кондратенко. Затем уже, после потери веры в помощь на месте, – в Москву, руководству «Роскосмоса», курирующему ВПК вице-премьеру Дмитрию Рогозину, генпрокурору Юрию Чайке, ну и, конечно же, Владимиру Путину (куда без него) – как Президенту, как лидеру ОНФ, как главе военно-промышленной комиссии РФ. Писали, для подстраховки, даже представителям системной оппозиции (лидеру КПРФ Геннадию Зюганову) и телевизионщикам (автору «Момента истины» Андрею Караулову).

Суть претензий вкратце – под соусом модернизации многоплановое, успешное предприятие с богатым опытом создания самых разнообразных летательных, космических аппаратов, ракет и ракетных двигателей с уникальными технологиями, уникальными профессиональными кадрами и редчайшим оборудованием «обрезают» до примитивной «отверточной сборки», конвейера, выдающего ракетоносители «на-гора». При этом прямо нарушаются указания Президента России – по возрождению самолетостроения, по обязательным стратегическим резервам оборонных предприятий на случай увеличения или изменения гособоронзаказа, об обязательном выпуске «оборонкой» продукции двойного назначения.

Директора бояться – к Путину не ходить

Согласившийся встретиться с журналистами известный омский специалист, изобретатель детонационного реактивного двигателя, высотного самоспасателя «Шанс» и целого ряда других систем, разработок и технологий Вячеслав Котельников, который возглавляет существующий при «Полете» научно-технический центр «Бета», лично – как доверенное лицо – подписывал многие письма, составленные группами молодых специалистов. Анонимкам, понятно, веры мало, сами же эти сотрудники все еще работают на предприятии и опасаются возможных санкций за критику («а у парней кредиты, ипотеки, создание семьи...»), а вот «Лучший изобретатель ракетно-космической отрасли» (это вполне официальный статус, подтвержденный номерным удостоверением), дважды получавший из рук Владимира Путина медали Ордена «За заслуги перед Отечеством» (II и I степени соответственно) имеет право выступать от имени тех, кто болеет за родной завод. И он рад уже тому, что этих молодых людей волнует, что происходит с их предприятием: «Значит, наша отрасль пока еще, к счастью, не серая масса, о которой мечтают «менеджеры». Людям не все равно, они увлечены своим делом и болеют за него. …А ко мне люди идут не только как к изобретателю, специалисту, но и по привычке – я же дважды выдвигался коллективом ПО «Полет» и избирался депутатом, сначала Верховного Совета России (расстрелянного), затем депутатом Законодательного Собрания Омской области, народ меня знает и верит». Котельников с товарищами не только обращается в инстанции, но и пытается хоть как-то усовестить (хотя молодежь бы сейчас сказала – «троллит») руководство. Например, сотрудники устроили шуточный сбор пожертвований на техобслуживание оборудования – скидывались по червонцу, рублю, по 50 копеек, – будучи в недоумении от фактического отсутствия графика планово-предупредительного ремонта оборудования, необходимого и для сохранения его производительности, и с точки зрения элементарной безопасности для жизни рабочих (при этом формально деньги на этот ППР выделяются).

Зачем на машиностроительном заводе «технари»?

Вероятно, пренебрежение технологиями связано с тем, что, говорят, ни один из членов команды, которую привел занявший год назад пост гендиректора «Полета» Михаил Остроушенко (само его назначение, когда только вышедший с новогодних каникул Николай Иванов вдруг отправился в отставку «по собственному желанию», – отдельная эпопея), не является техническим специалистом, владеющим технологиями ракетостроения. Даже в отдел главного технолога – святая святых – заместителем назначили экономиста. «Технологии ПО «Полет» всегда были лучшими в отрасли, давая гарантию высокому качеству комплектующих и конечному продукту. Наш «­Космос-3М» – самый надежный ракетоноситель легкого класса в мире (98% успешных пусков), а теперь бухгалтера пытаются учить нас делать ракеты, – негодует Вячеслав Котельников. – Новая команда, да и сам господин Остроушенко упорно пытаются всех убедить, что детали делают «чудесные» станки, а человек и его квалификация тут ни при чем. Хотя со времен каменного века по настоящее время все, что нас окружает, сделал человек – профессионал, а хороший каменный топор в свое время или современный станок с ЧПУ – это инструмент в руках профессионала».

Все яйца – в одну корзину.

Конвейером Технически подкованные специалисты новому руководству, похоже, не нужны в принципе. По его замыслам, «Полет», раньше делавший ракетоносители и спутники, самолеты и боевые ракеты, должен превратиться в монопроизводство «Ангары». Точнее даже, не в производство – производить узлы и агрегаты ракеты будут на других заводах по всей России, – а в одну большую сборочную линию, «моноконвейер», способный выдавать, по некоторым речам, до сотни ракетоносителей в год! Последние цифры, конечно, фантастика – столько «Ангар» не нужно даже не только России, но и, наверное, всей мировой космонавтике в её нынешнем состоянии. Предполагаемые расходы на логистику (транспортировка узлов ракет – это вам не апельсины бочками грузить) – это уже реальность, причем горькая.

Но для «Полета» горше всего, что при такой модели становятся ненужными производственные цеха, большая часть сложнейшего оборудования, вмиг ставшего «непрофильным», и многочисленные технические специалисты. «Полет» уже сократил в прошлом году заказ своей совместной с ­ОмГТУ кафедре на подготовку «целевиков» до всего лишь пяти человек (для сравнения, «Высокие Технологии», более известные как «Омскагрегат», заказывали около полусотни специалистов). Сколько закажут в этом году, если закажут вообще, – неизвестно. О путинском указании расширить подготовку ИТР здесь, такое ощущение, не слышали.

Ракеты же, видимо, и Равшан с Джамшутом да граждане Молдовы теперь смогут собирать – конвейер же, автоматика, программы. При этом руководство, похоже, забывает, какой процент брака выдают, например, конвейеры даже самых «продвинутых» западных гигантов – то тут, то там можно прочитать новости об отзыве десятков тысяч машин известных марок «для устранения неисправностей». А ведь ракета – не автомобиль и даже не самолет, её нельзя обкатать на полигоне, «облетать» летчику-испытателю, это одноразовое изделие, каждый дефект которого, будь он хоть в сотые доли миллиметра, может стать критическим, даже дать летальный исход. «Технология космонавтики написана кровью», – напоминает Вячеслав Котельников. Впрочем, к чему пугать теоретически возможными последствиями, когда уже есть практические – непосредственно на «Полете». При работе на итальянском станке Dinomax стоимостью 350 миллионов была «запорота» очень дорогая ответственная деталь (по некоторым данным, пострадал и сам станок). Разбирательство показало – суперсовременное оборудование обслуживали два оператора, ни один из которых не имел даже базового технического образования. У «моно»-модернизации есть минусы не только в техническом плане, но и в рыночном, экономическом. Будет подтвержденный финансами заказ/спрос на «Ангару» – хорошо, предприятие (вернее, то, что от него осталось) «в шоколаде». Изменится конъюнктура, подует с другой стороны ветер трендов, порежут из-за очередного кризиса или, на­оборот, технической революции расходы по этой узкой статье – и всё, приплыли. Все яйца были сложены в одну корзину и потому разом разбились.

Режут по живому

Как уже было сказано, «Полет», закрывая производственные направления «спутники» и «самолеты» (несмотря на постоянные призывы возрождать отечественное самолетостроение из уст самого Владимира Путина), освобождает так называемую территорию «О». Заводчане поговаривают, что её земля уже будто бы заложена в банке (это вполне может быть правдой – в прошлом году Центр ­имени ­Хруничева, допустим, заложил в ВЭБ часть земли под одним из своих московских заводов, причем заведомо не планируя возврат этого кредита). Там уже давно висит эскизный проект застройки этой территории жилыми домами – как приговор, ежедневно напоминающий тем заводчанам, что еще ходят туда на работу, о ближайшем будущем. Для многих – незавидном: на оставшуюся площадку «Г» в Чкаловском поселке переберутся далеко не все, в планах руководства «Полета», напомним, сокращение коллектива с 4 до 2,5 тысячи человек. В результате «Полет» потеряет или уже потерял целые цеха (например, стратегические – кузнечно-прессового и литейного производства) и участки. Такие, как действовавший на площадке «О» единственный в стране уникальный комплекс очистки гальванических отходов (это кислоты! тяжелые металлы! цианиды!). Плачевная ситуация и с оборудованием, во многом уникальным. Часть того, что все же решили перевезти, лежит сейчас на «Г» в ящиках прямо перед цехами – под снегом. Какие-то ждут монтажа, а какие-то, как говорят те наши респонденты, что побоялись пока открывать свое имя, банально не влезли на места, что им готовили. Но в итоге разницы нет – что первые, что вторые после одной такой зимы, скорее всего, можно будет выкинуть: даже небольших очагов коррозии достаточно, чтобы разрушить весь станок, нарушить ту микронную точность, что нужна в производстве космических аппаратов.

2Е656Р. Сейчас лежит под снегом

Из точки А в точку Б… не попал!

Часть уникальной техники режется и сдается в металлолом сразу. Причем, как поясняет предприниматель Владислав Баранов, долгие годы сотрудничавший с «Полетом», часто в лом идут абсолютно «нулевые» станки, не проработавшие ни дня (по бумагам, впрочем, они проходят как амортизированные и списанные). Такие зачастую увозят прямо в тех заводских ящиках, в которых они когда-то были получены от производителя. В частности, это касается оборудования, покупавшегося под свернутые программы производства самолетов Ан-3 и Ан-74. Интерес г-на Баранова вполне объясним, ­когда-то он неплохо зарабатывал, ремонтируя, переналаживая и перепродавая (часто за границу – в Китай, Италию) станки, выведенные «Полетом» из эксплуатации. И «Полет», мягко говоря, был не в накладе, получая от фирмы Баранова сотни тысяч, миллионы рублей – оборудование перед продажей оценивали эксперты независимых фирм, цена была рыночной. Сейчас все эти станки завод сдает, судя по всему, за копейки в металлолом. «Отказывают даже таким же стратегическим, как сам «Полет», предприятиям ВПК, – негодует г-н Баранов. – Центр судоремонта «Звездочка» просил фрезерный пятикоординатный станок ФП-14 – хотели на нем люки для атомных подводных лодок обрабатывать. Но нет, он так и ушел в металлолом прямо в ящиках». Бизнесмен демонстрирует фотографии и поясняет с горечью в голосе: «Вот уникальный ­станок с ЧПУ (числовым программным управлением) с длиной стола 42 метра – может за один раз целиком обрабатывать крыло самолета! Штучное оборудование начала 90-х под программы Ан-3 и ­Ан-74. Идет в металлолом… Вот 2ФП131, у него чуть поменьше стол – «всего» 37 метров.

Это 2ФП-131 со столом 37 метров. Уже разбирают.
 

В России таких лишь два – второй на заводе в Ульяновске работает. А омский скоро отправят на металлолом… Вот 2ФП31 продольно-фрезерный лежит сейчас в ящиках под снегом у цеха 40. Месяц еще полежит так и можно на помойку – коррозия. По документам он использовался и самортизирован, на деле – даже не распаковывали».

Это «Кикинда», уникальный круглошлифовальный. Демонтирован безобразно, стоит ждет участи в металлолом
Некоторые станки вроде бы и не собирались выбрасывать – они как-то «сами». «Вот в 29 цехе стоял тяжелый горизонтально-расточный станок 2Е565Р – таких больше не выпускают. Демонтаж произвели безобразно – всё, станок не восстановить», – приводит пример Владислав Баранов. Здесь стоит отметить, что правильный демонтаж – тоже наука, его стоимость зависит от его целей и может составлять от 30 до 70 процентов от стоимости монтажа. Бывают и почти детективные истории. Так, в октябре 2014-го при переносе из одного цеха в другой станок весом в 72 тонны просто… исчез. Начали искать следы – выяснилось, что 10 тонн металла с него вроде бы были в итоге сданы в металлолом, по 4 тысячи рублей – на 40 тысяч всего. Где остальные 62 тонны – неизвестно. При этом, по данным Баранова, никого за эту пропажу не наказали.

Остатки ушедшего в металлолом нового продольно-фрезерного 6М616. Это от него ушло 10 тонн. А где остальное – неизвестно.

Вообще, на заводе с некоторых пор взяли моду терять паспорта станков, в которые должны вноситься данные о проведенных ремонтах и ­модернизациях. В таких случаях становится почти невозможно проверить, куда на самом деле ушли деньги, выделенные на модернизацию и ремонт данного оборудования.

Попилить во всех смыслах

«В прошлом году вроде бы обозначился просвет, – вспоминает Владислав Баранов. – «Полет» в открытую выставил на продажу полторы тысячи единиц оборудования, список был заверен самим Остроушенко. Мне предложили купить часть, передали список. Все оборудование посмотрел, прикинул, что и как можно сделать, наметил перспективы. Однако в итоге нам не удалось купить ничего из интересовавшего нас оборудования. Озвучивая продажу и даже, в конце концов, предложив итоговую цену, «Полет» несколько месяцев оттягивал оформление разными способами и в итоге так и не оформил ни одного договора. Не помогли даже мои обращения в вышестоящие инстанции. Ничего не изменилось. Многие станки из списка по­шли в металлолом либо лежат на улице под снегом, ожидая своей очереди на уничтожение». Предприниматель навскидку видит сразу несколько возможных причин такого поведения топ-менеджмента «Полета». Например, если бы станки были проданы ему, немалые деньги от реализации ушли бы в ГКНПЦ. Получаемые же за металлолом «копеечки» Москва разрешает «Полету» оставлять себе. «Бумажный» же ввод в эксплуатацию объясняется просто – по действующему законодательству с пополнившего основные фонды оборудования сразу же начинает капать налог (с дорогого, соответственно, – немаленький), поэтому директора даже ненужный станок на бумаге «вводят в эксплуатацию», чтобы скорее начать уменьшать его стоимость амортизационными отчислениями. Боком тут, по мнению бизнесмена, вышла и кампания по борьбе с коррупцией. Не имея возможности объять необъятное, контролирующие органы сосредоточились во многом как раз на продажах госимущества «на сторону». Находя как-то где-то цену выше той, по которой прошла ­сделка, стали требовать объяснения: «Почему за столько продали?!». В итоге управленцы на госпредпри­ятиях стали просто бояться что-либо продавать даже «по-честному». Если на предприятие идут большие государственные инвестиции, им гораздо легче «поиметь» (причем в большей сумме) что-либо на закупках.

«Импортозамещение» по-омски

В ходе наших бесед с «полетовцами» выяснилось, что сдача в металлолом годных, но ненужных станков – это, оказывается, еще полбеды. Беда же, когда распиливают или гноят на складе оборудование, которое могло бы поработать и сейчас, а вместо него покупают новое, причем импортное. Импортозамещение наоборот, так сказать – у нас в Омске свои «тренды». За примерами далеко ходить не надо – все функции вышеупомянутого Dinomax мог после переналадки и смены ЧПУ выполнять пропадающий сейчас станок УФС. Об этом писал в служебных Вячеслав Котельников, изучивший в свое время все заводское оборудование и выстроивший еще в 1989 году из него гибкую производственную систему (ГПС), которая проработала и работает без проблем и нареканий больше двух десятилетий. Но нет, вместо модернизации УФС за 20 миллионов купили «итальянца» за 350 миллионов (прибавьте сюда еще стоимость всех импортных запчастей, расходных, смазочных материалов – опять же импортных). При этом «полетовские» управленцы, «сопровождая сделку», повадились летать в полумесячные и даже месячные командировки в Италию, выдвигая все новые и новые требования. Руководство уважаемой FPT INDUSTRIE S.p.A в итоге взбунтовалось, написало гневное письмо в ГКНПЦ, попросив не присылать больше без надобности омичей и потребовав за срыв сроков ввода в эксплуатацию компенсацию в 6,5 миллиона евро. Потраченная на покупку импортного оборудования валюта – еще не все минусы. Дело в том, что все сложное «умное» импортное оборудование имеет как минимум GPS-датчики. А как максимум – программно-аппаратные закладки, позволяющие вывести станок из строя дистанционно, по сигналу. Те же «Высокие Технологии», говорят, уже сталкивались со случаем, когда поднятый на 20 сантиметров станок тут же перестал работать, показал на экране сообщение о неисправности и сам вызвал из-за рубежа специалиста фирмы-производителя. Можете себе представить, как поведет себя такое оборудование в случае ужесточения санкций или, например, военного конфликта?! Впрочем, даже если бы не было никаких «закладок» – их роль вполне может сыграть зависимость от поставок импортных комплектующих, смазочных материалов, даже инструмента, который порой стоит и в 10 раз дороже отечественного (а отечественного больше и не будет – свое инструментальное производство на заводе просто закрыли). Пока поставки идут – мы кормим западных производителей, как только они прервутся – встанет производство у нас. P.S. Оперативного комментария непосредственно от руководства «Полета» нам получить не удалось. Представители предприятия предложили направить им официальный запрос с вопросами (что редакция и сделала), который будет рассмотрен «в соответствии с законом о СМИ». Если позиция заводчан изменится и они захотят высказаться уже после выхода данной публикации, редакция ­готова предоставить им такую возможность. Олег Ледянский, Наталья Николаева «Бизнес курс» № 3 от 03.02.2016 г.

Источник: http://www.bk55.ru/news/article/67634/