Тезис о рыночной «невидимой руке» появился в экономической теории благодаря Адаму Смиту. Его идея заключалась в том, что система свободного рынка подобна невидимой руке, которая может ненавязчиво координировать поведение множества индивидов, заинтересованных только в максимизации личной выгоды, таким образом, что в итоге достигается эффективность и оптимальный социальный результат. Смит приводил аргументы в пользу этого умозаключения, но так и не предложил строгого доказательства. Впоследствии ряд экономистов переформулировали гипотезу Смита в виде первой фундаментальной теоремы экономики благосостояния и даже её доказали. Прежде, чем её приводить, придётся сделать небольшое отступление и дать определение оптимальности по Парето:
Оптимум по Парето подразумевает, что суммарное благосостояние общества достигает максимума, а распределение благ и ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы.
А вот сама теорема:
Состояние конкурентного равновесия на рынке является оптимальным по Парето.
И предпосылки, при которых она выполняется:
- Большое число потребителей
- Никто не может влиять на цену, то есть никто не имеет рыночной власти
- Товар на рынке является нормальным
- Нет экстерналий (издержек или выгоды от рыночных сделок для третьих лиц)
Как вы думаете, что имел в виду Парето? Явно ведь речь идёт не об акте купли-продажи (основном виде рыночной сделки). Если для Парето главный критерий – благосостояние субъектов рынка, то при уменьшении цены выигрывает покупатель, при увеличении – продавец. Любое изменение ухудшает благосостояние одного из участников. Никаких других вариантов нет. Значит, Парето говорил не о рыночном ценообразовании?
Если обратиться к картинке, обычно иллюстрирующей оптимальность по Парето
то речь явно идёт о взаимозаменяемости продуктов (пушки или масло). При чём тут рынок, конкуренция, равновесие между спросом и предложением?
Не знаю, как вам, а мне представляется крайне сомнительным обосновывать преимущества той или иной экономической системы подобными доказательствами. Придётся разбираться самим.
Итак, мы знаем два принципиально разных подхода к взаимодействию экономических агентов при обмене продукцией. Рыночный подход утверждает, что в процессе взаимодействия с использованием механизмов рыночного ценообразования и свободной торговли система в состоянии перейти в равновесное состояние, которое будет наиболее эффективным с точки зрения максимизации общественной полезности. Плановая система напротив, полагает, что процессами товарного обмена нужно управлять так же, как и производством, включая централизованное ценообразование. Попробуем сравнить их эффективность.
1. Начнем с простейшей реакции систем на отклонение от равновесия. Рассмотрим такой пример: есть обычный рынок из тех, что в советские времена именовались «колхозными», фермер привез на продажу два товара: огурцы и помидоры. Теория свободного рынка говорит о том, то фермер должен установить свои цены, исходя из соотношения спроса и предложения, и в дальнейшем постоянно их изменять, пока предложение не уравновесит спрос. В действительности, конечно, ни один экономический агент достоверной информацией о соотношении спроса и предложения не обладает. Фермер поступит намного проще. Он найдет продавца с аналогичным товаром и поставит свой по такой же цене. Ситуация, когда к вечеру весь его товар будет продан и он со спокойной душой поедет домой, для целей нашего анализа аналогична состоянию рыночного равновесия – никаких сигналов о дисбалансах на рынке фермер не получил. Если же, к примеру, он продаст все огурцы и лишь половину помидоров, неизбежный вывод, к которому он придет – помидоров на рынке слишком много. Это побудит его к следующему разу вырастить меньше помидоров (следовательно, больше огурцов), т.е. он изменит предложение соответственно своей оценке рыночного дисбаланса. Тем самым можно говорить об управленческом решении, принятом производителем, которое вполне адекватно ситуации и способно ее исправить. И это первый пример рыночной саморегуляции.
Насколько такая саморегуляция эффективна? Вполне разумно предположить, что аналогичным образом поступят ВСЕ производители на рынке, и на следующий год случится перепроизводство уже огурцов (на языке теории управления система перейдет в режим переколебаний). Если же посмотреть на реакцию плановой системы при аналогичном дисбалансе, то она тоже в состоянии зафиксировать рост товарных запасов по одной из позиций. Однако чем вызван этот рост, система ответить не сможет – возможно, товар оказался бракованным или погода была нерыночной. Разбор ситуации потребует дополнительных трудозатрат и времени, но в итоге будет найдена правильная причина и принято то же решения – растить больше огурцов и меньше помидоров. В отличие от стихийной реакции рынка в рамках плановой оценки ситуации в целом можно вычислить и степень несоответствия, так что корректирующее воздействие будет нужной величины – в итоге имеем перевес рыночной системы в оперативности и плановой в точности управляющего воздействия.
Рынок, на котором конкурирует множество независимых производителей, очень дружелюбен к потребителю. Поскольку на рынке уже есть некоторая средняя цена, то новый производитель будет на нее неизбежно ориентироваться. Если он поставит цену выше среднерыночной, и если мы предполагаем, что покупатели перед сделкой сравнивают цены и выбирают минимальную, продажи такого «жадного» продавца будут стремиться к нулю и поэтому такая стратегия будет для него очевидно проигрышной. Если цена продавца будет равна среднерыночной, его продажи также будут средними по рынку - при случайных колебаниях спроса в минус он будет иметь нераспроданные остатки. Если он выбирает гарантированные продажи, он должен понизить цену. Таким образом, разнонаправленное рыночное поведение продавцов приводит к понижению цен некоторыми из них, что заставляет остальных также пересматривать свои цены, если они не хотят увеличения нераспроданных запасов. Процесс этот небесконечен – рано или поздно цена упрётся в себестоимость, поэтому по мере падения рентабельности «понижательный» энтузиазм продавцов будет спадать и ситуация стабилизируется в зоне рентабельности, которую продавцы посчитают минимально допустимой. Для того, чтобы цена на таком рынке пошла вверх, необходимо событие, которое заставит всех продавцов действовать одинаково – например, у всех повысилась себестоимость вследствие подорожания какого-то ресурса.
На рынке товаров первого уровня потребностей спрос, как мы знаем, ограничен. Что произойдет, если предложение существенно превысит потребности рынка? Если спрос меньше предложения, проблемы будет испытывать вся отрасль (сегмент), вплоть до вероятности закрытия предприятий. Чтобы не оказаться в такой ситуации, предприниматели действуют единственно возможным образом - улучшают свой продукт. Повышают качество, наделяют продукт новыми полезными свойствами, снижают себестоимость. Постоянное улучшение продукта и производственных процессов становится обязательной политикой предприятий. Тот, кто в этом деле отстал от других – кандидат на вылет. Таким образом, превышение предложения над спросом - источник непрерывной эволюции промышленности, основная причина, почему производство в СССР так безнадежно отстало от рыночных экономик.
Чтобы с рынка уходили именно худшие предприятия, необходимо выполнение еще одного условия: потребительский выбор должен быть грамотным и ответственным. Не когда "Мерседес лучше, потому что Мерседес" и не когда "товар рекламируют - значит хороший", а именно самостоятельное изучение отзывов, анализ соотношения цена/качество задает правильный вектор развития промышленности. Потребительский рынок (по крайней мере в России) часто живет мифами, поэтому воспитание и информирование потребителя – одна из задач регулирования рынка. Только правильный потребительский выбор, грамотное «давление потребителя» заставит экономику эволюционировать.
Давайте еще остановимся подробнее на смысле фразы «предложение превышает спрос». Возьмем микрорайон города, в котором проживает 1500 человек, пусть там открылись два независимых магазина с мощностью по обслуживанию 1000 человек каждый. Изначально на каждый из них приходится по 750 клиентов и пусть при такой нагрузке они вполне рентабельны. Пусть далее магазины в глазах жителей неравноценны и постепенно их предпочтения разделились в соотношении 60:40. В таком случае в первый магазин будет ходить 900 клиентов, во второй – 600. В этом примере потребительский выбор эффективно влияет на предприятия – первый магазин будет иметь прибыль и резервы на развитие, например, на открытие в других микрорайонах. Второй окажется с минимальной прибылью или вовсе без прибыли. Но такая ситуация будет не всегда. Если в микрорайоне проживает 1800 человек, клиенты разделятся в пропорции 1000:800 и оба магазина будут с прибылью. Получается, чем ближе мощность магазинов к потребностям района, тем меньше влияние клиентского выбора.
Таким образом, превышение предложения над спросом – это не когда произвели товара больше, чем нужно клиентам (хотя и так бывает, но это разовые ошибки). Главное – мощность предприятий превышает потребности потребителей. Конечно, предприятия работают при этом не на максимуме рентабельности. Но за все нужно платить. Возвращаясь к плановой экономике – да, загрузка было 100%-ной – и мнение потребителя уже никого не интересовало. Мы знаем, к чему в итоге это привело.
2. Продавцы, торгующие на колхозном рынке, не имеют объективной информации о суммарном спросе и предложении. Поэтому они отталкиваются от некоторой устоявшейся цены и просто продают по ней, даже если товар расходится быстрее или медленнее, чем они первоначально ожидали. Другое дело – биржа, где спрос и предложение сведены в одной точке. Биржа совершенно четко фиксирует колебания спроса и предложения, которые немедленно отражаются на цене. Да, возможны спекулятивные или случайные колебания, но они носят в основном краткосрочный характер, так что в целом цена правильно отражает соотношение спроса и предложения. В отличие от рынка со множеством независимых производителей биржевая цена легко изменяется в любом направлении – и вниз, и вверх.
Про реакцию рынка на движение цены вниз мы уже говорили. А что происходит при движении цен вверх? Включается классический механизм рыночного саморегулирования, описанный во всех учебниках по экономике: рост цены какого-то товара влечет повышение доходности бизнеса и инвестиционной привлекательности его производства. Инвестиции увеличивают производственные мощности, растет предложение, цена начинает снижаться до тех пор, пока доходность не упадет до уровня средней по рынку, после чего инвестиции станут бессмысленными и прекратятся. В этом случае мы также не видим необходимости в централизованном управлении, все необходимые управленческие решения принимают инвесторы. И точно так же, как в ситуации с производством товаров, рассмотренной выше, возможны переколебания системы.
В плановой экономике цены устанавливаются централизованно, но если собирать информацию о сумме спроса и предложения (по аналогии с заявками на покупку и продажу на бирже), их несоответствие тоже несложно вычислить, тем самым определив, какие мощности необходимо ввести в строй, чтобы вернуть ситуацию к равновесной. А поскольку план в состоянии точно просчитать необходимую новую мощность и именно ее проинвестировать, перерасхода ресурсов на избыточные мощности не произойдет. Оперативность на инвестиционном рынке не существенна (ввод новых мощностей может занять годы), поэтому в данном случае имеем преимущество плановой экономики перед рыночной.
С учетом одного «но». Рассмотрим ситуацию, когда биржевой товар ограничен по предложению. Например, запасы нефти иссякают, а спрос растет. Рыночная цена, формируемая на биржевой площадке, в любом случае уравновесит спрос и предложение. При этом участники рынка получают сигнал о том, что выгодно переходить на товары-заменители, например, альтернативные источники энергии. В ситуации с нефтью становятся рентабельными более дорогие способы добычи – шельфовые или сланцевые месторождения. Плановые же органы очевидно столкнутся с проблемой – стандартный способ определения цены любого продукта – отталкиваться от себестоимости. В данном случае она может и не меняться, а никакой другой вменяемой методики ценообразования в запасе нет.
Строго говоря, рыночное биржевое ценообразование тоже не идеально. Теорема, приведённая в начале, содержала условия: «Большое число потребителей», «никто не может влиять на цену». На реальных биржах торгуют отнюдь ни тысячи мелких компаний. Всегда найдётся кто-нибудь покрупнее, кто в состоянии манипулировать рынком. Не говоря уже о «специальных» биржах, вроде Лондонской биржи золота, в рыночность ценообразования на которой мало кто верит.
3. Равновесие в экономике нельзя сводить только к равновесию спроса и предложения. В рыночной системе действует еще и «эффект сильного управленца» - эффективно работающее предприятие зарабатывает прибыли больше, чем конкуренты и расширяется быстрее, захватывая все большую долю на рынке. Развитие индустриальных методов производства дает преимущество выпуску крупных партий – начинает работать эффект масштаба. Получается положительная обратная связь – рост объема производства приводит к уменьшению себестоимости, что еще больше упрочняет позиции в конкурентной борьбе. Отсюда приходим к неутешительному для рыночной экономики выводу – на шкале «количество предприятий-конкурентов на рынке» точка равновесия соответствует … одной компании, т.е. ситуации полностью монополизированного рынка. Очевидно, что это процесс не быстрый и может растянуться на десятилетия, но итог все равно один – компаниям ни конкуренция, ни давление потребителя не выгодны, они заинтересованы устранить конкурентов и начать диктовать свои условия рынку. На первый взгляд, если монополия все-таки образовалась и установила высокие цены, должна помочь свобода предпринимательства – любой желающий может начать бизнес в такой сверхприбыльной отрасли, и конкуренция вновь «уронит» цены. Но несколько факторов работают против. Во-первых, высокий «входной билет» на рынок. Новой компании нужно не просто проинвестировать оборудование, но и наладить сбытовую сеть, а также достичь такой же эффективности производственных процессов, как и у лидера рынка, на что реально уходят годы, в течение которых новая компания будет нести убытки. Вторая проблема видна из примера с магазинами: если емкость рынка 1000 единиц и ее полностью закрывает предприятие-монополист, то для достижения конкурентоспособности необходимо открывать предприятие аналогичной мощности. Спрос при этом поделится пополам, что не выгодно ни одной из компаний. В-третьих, против новичка действует инерция психологии покупателя - в свое время каждый уже решил проблему выбора лучшего для себя продукта на рынке, чтобы возвращаться к ней заново, нужны веские причины (как правило, разочарование текущим поставщиком).
В реальности, конечно, до полной монополизации не доходит - в рыночной экономике ситуация регулируется административно, антимонопольным законодательством, плюс работает международная конкуренция. Но «золотой век» рыночного капитализма, когда свобода предпринимательства позволила миллионам открыть свой бизнес и преуспевать, образовав массовый средний класс, однозначно уже позади.
4. Отдельным большим сегментом стоит сектор инвестиционных товаров. Что такое инвестиционный товар? Это некая ценность, приносящая доход инвестору (капитал). Доход может приносить недвижимость от сдачи ее в аренду, акции в форме дивидендов или долговые бумаги в форме процентов. Исторически этот рынок претерпел серьёзные изменения. Вот как оценивает трансформацию капитала Пикетти (привожу данные по Великобритании, в других странах ситуация развивалась аналогично):
Источник: http://piketty.pse.ens.fr/files/capital21c/en/pdf/F3.1.pdf
Чтобы сопоставлять разные страны и разные временные периоды, Пикетти пересчитывает стоимость капитала в единицах национального дохода. Хотя такой пересчёт может вносить определённые искажения в исходные цифры, он весьма нагляден.
Видно, что в начале XVIII века основная часть капитала была представлена землёй. Основным доходом землевладельцев была сдача её в аренду. Сделки по перепродаже земельных участков были редки, инфляция в те годы практически отсутствовала, поэтому цена земли была неизменна. Точно так же обстояли дела и с другими формами капитала. Жилая недвижимость (Пикетти считает ВЕСЬ её объём, включая находившуюся в личном пользовании) также приносила стабильный арендный доход, а в разделе «другой внутренний капитал» преобладали облигации государственных займов с длительными сроками обращения и опять же стабильным процентным доходом.
По мере развития промышленности относительная доля земельных владений плавно снижалась и сейчас практически не имеет значения в структуре капитала (как и доля сельскохозяйственного производства в общем объеме национального дохода). Остальные сектора серьёзно модифицировались. Так, «другой внутренний капитал» представлен сейчас в основном акциями предприятий и другими ценными бумагами, обращающимися на биржах. «Чистый иностранный капитал» (фактически – колониальные владения), пройдя через пик в начале XX века, к 1950 году практически исчез. Жилая недвижимость стала вполне ликвидным объектом для инвестиций – сделки на этом рынке проходят постоянно и всегда известна текущая рыночная цена.
Таким образом, капитал из рентного в основной своей массе перешёл в другую форму – ликвидного рыночного товара. Что же происходит, когда по каким-то причинам начинает меняться цена этого товара? Стоит начаться росту цен, например, на рынке недвижимости – тут же появляется возможность заработать на этом росте, её инвестиционная привлекательность резко возрастает, на рынок устремляются «толпы страждущих» и вздувается пузырь. Иными словами, равновесие на рынках инвестиционных товаров неустойчиво, более того, эти рынки работают как автоколебательная система.
Точно такое же поведение цен мы видим на фондовом рынке – пузыри вздуваются и лопаются там с завидной регулярностью. Только если последствия такого пузырения и последующего лопания на фондовом рынке, хотя и болезненны, но не смертельны, стремительный рост цен на рынке недвижимости создает массу проблем для тех, кто реально нуждается в жилье, равно как и для предприятий, арендующих помещения - в том числе из-за роста себестоимости производства, инициируя разгон инфляции предложения. Из-за того, что ценовое равновесие на инвестиционном рынке неустойчиво по своей природе, стихийные инвестиции стали системной бедой рыночной экономики.
Наконец, если мы говорим об инвестициях в новое производство, как выглядит процесс строительства нового предприятия в действительности? Допустим, я инвестор будущего завода. Для начала мне нужно найти площадку для строительства, оборудованную необходимыми коммуникациями (в последнее время с эти у нас в России все лучше и лучше – местные власти стараются привлечь инвесторов). Потом я смотрю «уровень зарплат в регионе», набрасываю процентов 10-20 «на переманить» и вуа-ля – бизнес-план просчитан, можно строить. Нужно ли говорить, что это «переманить» не понравится местным предпринимателям, которые немедленно включатся в борьбу за дефицитных специалистов. И закончиться все может тем, что завод стоит, а работать некому (как сейчас и происходит) – подготовка специалистов, строительство жилья для переезжающих – это не компетенция частного инвестора. Имеем в итоге еще один аргумент в пользу системы плановых инвестиций.
Резюмируя: рыночное равновесие совсем не обязательно стремится к состоянию, максимизирующему общественную полезность. Скорее, максимизация общественной полезности является частным случаем рынка, условия для выполнения которого необходимо поддерживать искусственно. Однако и плановая социалистическая экономика вместе с централизованным ценообразованием потеряла такие эффективные инструменты, как равновесная цена и давление потребителей, что в долгосрочном периоде оказалось решающем в соревновании двух систем. Если же говорить об экономике, построенной по новым принципам, то в ней необходимо сочетать сильные качества и рынка, и плана. Такая возможность есть, и позднее мы поговорим об этом подробнее.