Бабушкин сундук с плутонием

http://www.rbcdaily.ru/2012/11/16/focus/562949985143313

00:05 Владимир Сливяк, сопредседатель экологической группы "Экозащита!", старший преподаватель ГУ-ВШЭ Версия для печати

В начале недели в Заречном Свердловской области, около Белоярской АЭС, прошли общественные слушания. Они были посвящены строящемуся четвертому реактору БН-800, который будет работать на плутониевом топливе. Идея использования такого топлива в бридерных реакторах существует уже около 40 лет, однако она так и не была реализована в промышленном масштабе ни в одной стране мира — из-за неготовности технологии, опасности плутония и чрезвычайной дороговизны.

Под видом свежей инновационной разработки «Рос­атом» финансирует из бюджетных средств древний проект, который строится уже 28-й год. Стоимость проекта официально не разглашается, а независимые эксперты-атомщики оценивают его в сумму свыше 6 тыс. долл. на 1 кВт установленной мощности. Реакторы ВВЭР, которые повсеместно строит госкорпорация, также чрезвычайно дороги, но все-таки стоят в полтора раза дешевле. А урановое топливо до четырех раз дешевле, чем плутониевое.

Когда идея только появилась, казалось, что придумано что-то вроде вечного двигателя: использование плутония в бридерах позволяет приумножать количество этого ядерного материала. Однако до сих пор есть ряд нерешенных технологических проблем, которые так и не позволили реализовать технологию в промышленном масштабе на предыдущей версии российской бридера — БН-600. Этот блок работает уже более 30 лет, в течение которых были пожары, утечки теплоносителя и знаменитое отключение Свердловской энергосети в 2000 году, когда чуть не рвануло.

Недалеко от Белоярской АЭС в прошлом находили радиоактивное загрязнение, а в 1990-м после проведения ряда экспертиз региональные депутаты решили заморозить строительство БН-800. Надзорный орган тогда изложил замечания к проекту на 24 листах. Об их устранении никогда и нигде не сообщалось.

А что же другие страны, может, они до таких инноваций просто еще не доросли? Как минимум две страны активно экспериментировали с этой технологией в прошлом — Франция и Япония. Первая некогда имела самую мощную программу и два бридера — «Феникс» и «Суперфеникс», однако отказалась от плутониевой программы в связи с дороговизной и отсутствием технологического прогресса. У нас прогресса тоже нет, но деньги исправно выделяют. В Японии плутониевая программа остановилась после крупной аварии, когда на реакторе «Мондзю» произошла утечка в объеме более 20 т радиоактивного натрия и АЭС оказалась на грани взрыва. Сравнимая по последствиям с «Фукусимой», авария могла произойти в Японии еще в 1990-х. Утечки натрия — общеизвестная проблема бридеров, в меньших масштабах она случалась и на Белоярской АЭС.

Россия осталась единственной страной мира, где атомная промышленность все еще может добиваться выделения колоссальных средств налогоплательщиков на бридерные разработки. В других странах любая хоть насколько-то объективная оценка подобных программ неизменно приводила к их замораживанию. Видимо, для того чтобы оттянуть момент такой переоценки, предпринимаются попытки ограничить критику бридерных технологий. Так, накануне слушаний по БН-800 полиция обзванивала экологов. В частности, мне полицейский настоятельно советовал в Заречный не ездить. Ранее координатору «Экозащиты» в Екатеринбурге несколько раз звонили с предложением встретиться, чтобы передать информацию о проблемах на Белоярской АЭС. Однако ни разу звонившие на встречу не пришли. Кто они на самом деле и какова их судьба, неизвестно.

Впрочем, информации предостаточно. И негативные последствия реализации этой программы предположить нетрудно. Ядерные транспортировки на тысячи километров, в рамках которых будут перевозить плутоний — материал, который можно использовать в ядерном взрывном устройстве. Это наиболее уязвимый этап, увеличивающий риск хищений в несколько раз, ведь организовать охрану плутония при перевозке на том же уровне, на котором она организована на военных объектах, невозможно.

В первое время для производства топлива будет использоваться настоящий оружейный плутоний из демонтированных боеголовок. Я не против утилизации ядерных материалов, возникших в результате разоружения, но это можно делать гораздо более безопасным способом.

Радиоактивность выброса с АЭС, использующей плутониевое топливо, будет существенно выше по сравнению с аналогичной аварией на реакторе, загруженном обычным урановым топливом. Использованное плутониевое топливо будет гораздо более радиоактивным по сравнению с урановым. Не будем забывать и о дополнительном облучении сотрудников АЭС. Все это указывает на необходимость разработки и принятия новых нормативов для работы с плутониевым топливом. Но где они? Неудивительно, что сотрудник Белоярской АЭС, недавно рассказавший журналу Der Spiegel об этом плутониевом эксперименте, всерьез рассуждал о том, что из Заречного нужно побыстрее уезжать.

Цель плутониевых энтузиастов на сегодня заключается в том, чтобы организовать огромный поток финансирования: на строительство новых реакторов (за БН-800 последуют более крупные «бээны»), линий для производства плутониевого топлива, новых хранилищ для свежего и отработавшего топлива и т.п. Нельзя забывать и о том, что хранение выделенного плутония — ко­лоссальные расходы, которые также будут увеличиваться вместе с объемом материала.

Плутониевый проект — опасная и самая дорогая в нашей истории игрушка «Росатома». Она несет в себе огромную финансовую выгоду инициаторам, а также беспрецедентную угрозу новых ядерных аварий и загрязнения окружающей среды плутонием, период полураспада которого равен 24 тыс. лет. Место этой игрушки не в списке инноваций, а в бабушкином сундуке, покрытом полувековой пылью.