The Times: Дональд Трамп хочет, чтобы тарифы увековечили его наследие, подобно пирамидам

Дональд Трамп хочет, чтобы тарифы увековечили его наследие -  подобно пирамидам
The Sunday Times
Ирвин Стельзер
9 февраля 2025 г.

Повышение издержек в торговле с США касается не только экономики. Президент США надеется проложить себе дорогу к Нобелевской премии мира

Трамп пригрозил Мексике и Канаде высокими тарифами в 25% , если они не выделят больше ресурсов на контроль за поставками фентанила через их границы в США. Это вызвало массовые распродажи на биржах и резкий обвал цен на акции. Обе страны согласились усилить свой пограничный контроль. И Трамп тарифы вводить не стал.

К концу торгового дня цены на акции были примерно там же, где и утром, когда трейдеры потягивали свой кофе (акции Starbucks выросли на 3%). Уважаемый глава Совета экономических консультантов Трампа Кевин Хассетт был прав, когда предупреждал, что действия его босса были не началом торговой войны, а войной с наркотиками.

Урок, который следует усвоить, заключается в том, что экономисты должны сместить свой фокус. Мы привыкли указывать на то, что тарифы – это плохие новости. Они замедляют рост, обременяют потребителей, нарушают сложные цепочки поставок. На что теперь отвечают: «Ну и что?» Да, некоторые тарифы действительно имеют отношение к торговле. Назовите их торговыми тарифами. Но тарифами Трамп также может закрыть доступ к крупнейшему в мире потребительскому и инвестиционному рынку, и целей у этих мер может быть больше, чем одно лишь решение проблемы торгового дефицита. Назовите их политическими тарифами.

Учитывая намерение Трампа использовать тарифы как "дубинку" в областях экономической политики, не имеющих ничего общего с торговлей, следует сопоставлять издержки этих мер с широким спектром выгод. Теперь мы видим, что они могут способствовать безопасности границ и уменьшению числа смертей от фентанила. Десять тысяч мексиканских солдат на нашей границе и выделение Канадой вертолётов в распоряжение нового главы пограничной службы – это безусловно следует считать выгодами, которые нужно сопоставлять с любыми издержками, связанными с угрозой введения тарифов.

К выгодам тарифных угроз следует добавить готовность стран принимать депортированных нелегальных иммигрантов, часто обвиняемых в ужасных преступлениях. Членов венесуэльских банд и других нелегальных негодяев сажают в самолёты, отправляя их туда, откуда они прибыли, или в Гуантанамо, и они больше не представляют угрозы для безопасности американских граждан.

Предположим, что угроза введения тарифов заставит страны выделять больше денег для НАТО и Украины, или ЕС снизит свой 10%-й тариф на американские автомобили до 2%-го уровня, взимаемого в США с автомобилей, произведённых в ЕС. Предположим, что тарифы на российскую сталь заставят использовать сталь, произведённую с использованием более чистых технологий, и что тарифы на импортный литий будут стимулировать развитие внутренней добычи, которая имеет меньше смертельных последствий, чем у иностранных производителей. Или что 10%-й тариф на китайский импорт, в дополнение к тем, которые были введены в ходе предыдущего раунда, действительно сдержит экспорт веществ-прекурсоров для производства фентанила в Мексику и США, что, судя по довольно сдержанному ответу Китая, может стать вполне достижимым результатом переговоров Трампа и Си.

Китай отреагировал довольно мягко, проявив готовность вести переговоры. Он не обложил тарифами сою (что вызвало бы резкое недовольство Трампа) и ограничил экспорт только ряда редкоземельных минералов. Консультанты Capital Economics подсчитали, что Китай взимал пошлины с американской продукции объемом примерно $20 млрд, тогда как тарифы Трампа грозят китайским товарам на $450 млрд.

Всё это было воспринято как сигнал готовности решать широкий круг вопросов. Торговые войны – для тех, чьё видение ограничено. А великие политические соглашения – для тех, кто мыслит историческими масштабами, Трамп думает о Нобелевской премии мира, а Си – о возвращении Китая в центр мировой политики.

На внутреннем фронте Трамп ведёт другую войну — против бюрократии и за сокращение правительства, пытаясь преодолеть конституционные ограничения. Его «ликвидатор» Илон Маск расформировал агентство USAID, оставив только 290 из 10 тыс. сотрудников, которые ежегодно раздавали около $40 млрд. иностранной помощи, включая $40 тыс. на семинары по гендерной идентичности на Эдинбургском международном книжном фестивале и миллионы для ЛГБТ-групп на Кипре, в Сербии, Албании, Словакии и Африке. Грядут судебные иски.

Наконец, мы становимся свидетелями стремления создать новую Американскую империю. Гренландия с её огромными природными ресурсами и стратегическим расположением должна быть передана под контроль Америки, что отпугнёт русских и китайцев от Арктики. Контроль над Панамским каналом должен быть восстановлен – эта угроза побудила президента Панамы выйти из китайской инициативы «Один пояс, один путь», расторгнув контракты с китайскими фирмами, имевшими отношение к каналу.
И это ещё не всё. США собираются захватить Газу. Её двум миллионам жителей предложат якобы «красивые дома» в других местах, чтобы они последовали примеру 150 тыс. палестинцев, уехавших с октября 2023 года. Сектор Газа станет «Лазурным берегом Ближнего Востока»: как Бейрут был его «Парижем», пока не появилась «Хезболла».

ХАМАС видит в этой территории площадку, с которой можно уничтожить Израиль. А Трамп нарушает табу на обсуждение альтернатив. Он видит участок площадью 365 квадратных километров, очищаемый от руин, и 40 километров побережья Средиземного моря, где будут возведены роскошные отели, кондоминиумы и казино. Наследие, которое может соперничать с пирамидами фараонов. Это даже лучше, чем Нобелевская премия мира.