Рецензия на книгу «Бесплодная земля» Роберта Д. Каплана - руководство пессимиста по мировым делам

Рецензия на книгу «Бесплодная земля» Роберта Д. Каплана - руководство пессимиста по мировым делам

The Times

19.01.25

Американский журналист Р. Д. Каплан поддерживал войну в Ираке - до тех пор, пока своими глазами не увидел, как разворачивается кровавая бойня. Теперь он выступает за политику "трагического реализма" для нашей хаотичной эпохи

Роберт Д. Каплан был одним из американских журналистов, активно поддерживавших войну в Ираке. Но затем, будучи репортером, прикомандированным к американским морским пехотинцам в Фаллудже в 2004 году, он стал свидетелем чего-то еще более страшного, чем жестокая тирания Саддама Хусейна: анархии войны всех против всех, когда на Ближний Восток хлынул поток крови. По мере того как Ирак раздирало «кровавое сектантство», Каплан пришел к выводу, что ошибался в отношении демократического обновления, которое, по его мнению, должно было последовать за сменой режима и крахом баасистского государства.

Ожидаемый им результат не наступил. Под панцирем тирании в Ираке - а также в Йемене, Сирии и Ливии - оказались «полные институциональные пустоты». «Ошибка» Каплана, как он это называл, заключалась в том, что он не подумал достаточно трагично о том, что может произойти в Ираке после ухода Саддама. Осознание того, что он ошибался и что погибли сотни тысяч людей, привело к клинической депрессии и сожалениям, которые «отягощали мой сон в течение десятилетий».

Каплан написал о своей борьбе с психическим здоровьем и о неудачах западного либерального интервенционизма времен Буша и Блэра в книге «Трагический разум» (2023), в которой он утверждает, что пессимизм может быть конструктивным, помогая государствам избежать катастрофы. Если бы Путин был более пессимистичен.

Каплан - трагический реалист: он призывает политиков мыслить трагически, чтобы избежать трагедии. Его также можно назвать гоббсианцем. «Порядок должен быть прежде свободы», - пишет Каплан в „Земле отходов“, - „потому что без порядка нет свободы ни для кого“.

Или, как писал Томас Гоббс в «Левиафане», без порядка, установленного сувереном по обоюдному согласию, не может быть «ни искусств, ни письма, ни общества, и, что хуже всего, постоянного страха и опасности насильственной смерти, а жизнь человека - одинокой, бедной, мерзкой, жестокой и короткой».

За свою долгую и разнообразную карьеру журналиста, исследователя и советника Пентагона Каплан освещал некоторые из самых трудноразрешимых конфликтов в мире, включая балканские войны начала 1990-х годов (о которых он написал превосходную книгу «Балканские призраки») и многочисленные гражданские войны в Западной Африке. Он не просто любитель международных конференций с ремешками. Он репортер. Он выходит в мир и идет навстречу опасности. Но его мудрость досталась ему дорогой ценой.

Каплан стал известен благодаря эссе «Грядущая анархия», опубликованному в 1994 году в журнале Atlantic Monthly, а затем переросшему в книгу. В основу работы легло «тревожное предвидение», как он его называет. Задолго до большинства комментаторов Каплан понял, как изменение климата, нехватка воды и ресурсов, перенаселение, рост урбанизации, болезни и массовая миграция дестабилизируют наш мир в XXI веке. Он не считал, что мы достигли конца истории. Он также не считал, что окончание холодной войны возвестит о наступлении новой эры западно-либеральной гегемонии и мира во всем мире: он видел грядущую анархию, и это внушало ему страх.

Сегодня он презирает таких «заблуждающихся либералов», как Эл Гор, которые считают, что находятся на правильной стороне истории, и проповедуют идею навязать постсоветской России то, что Каплан называет «капитализмом без примесей». «Среди тех, кто знаком с тем, что происходит в России, повсеместно преобладает оптимизм», - заявил вице-президент Гор в 1998 году. 31 декабря 1999 года Борис Ельцин ушел в отставку, и президентом России стал Путин.

В «Бесплодной земле» - название книги перекликается с великой модернистской поэмой Т. С. Элиота о раздробленности и крахе - Каплан начинает с того, что «в духе осторожности» возвращается в Веймарскую Германию, «колыбель современности, породившую фашизм и тоталитаризм». Он считает, что распад постимперского немецкого государства и приход к власти Гитлера дают важные уроки для современного нестабильного мира.

Думаю, он хочет сказать, что мы не должны ожидать, что ближайшее будущее будет похоже на настоящее или недавнее прошлое. «Мы должны учитывать, что с нами может произойти буквально все, что угодно», - говорит он, размышляя о немецком опыте между двумя мировыми войнами. В этом и заключается «польза» Веймарской республики, у которой «не было ночного сторожа, который бы поддерживал мир между ее составными частями».

В нашем многополярном мире также нет «ночного сторожа», а так называемый «либеральный порядок, основанный на правилах», - рушится. Новая администрация Трампа будет откровенно неоизоляционистской. Европейские государства вынуждены или будут вынуждены, в силу необходимости и собственных интересов, тратить все большую часть своего национального дохода на безопасность и оборону.

Страны нашей планеты тесно связана друг с другом, и новые технологии только усугубляют это. Мир и его конфликты становятся все более «клаустрофобными». «Политика редко когда разыгрывалась на таком интенсивном, глобальном и значимом уровне, хотя электронные коммуникации сделали ее абстрактной и, следовательно, более экстремальной», - пишет Каплан, сетуя на общественный дискурс, в котором кипят страсти, разжигаемые социальными сетями. Еще один пример тревожного предвидения, возможно, если вспомнить троллинг Илона Маска в адрес Кира Стармера и неумное вмешательство в европейскую политику.

Каплан - не новообращенный адепт MAGA, но он консерватор того типа, который исчезает из общественной жизни. Он сомневается, осторожен, скептичен, его преследует насилие, которое он видел. Он стремится понять мир, хотя и чувствует себя все более отчужденным от его худших проявлений.

В одном из разделов он извиняется за свою излишнюю мрачность и признает, что достижения науки и техники привели к увеличению продолжительности жизни многих людей, преодолению болезней и сокращению бедности в мире. Однако, настаивает он, это век перманентного кризиса, и мы должны действовать с должной сдержанностью и смирением. «Наша хрупкая, ограниченная Земля, прежде всего, опирается на умеренность, которую новый век технологий в корне подрывает».

Каплан пишет в нескольких разных регистрах. Он может быть дидактическим, историческим, элегическим, но также и полемическим. Есть бодрые разделы, обличающие культуру отмены и «тиранию идеальной добродетели в отношении расы и внешней политики, которая заполонила наши элитные университеты». Есть и рассуждения о консервативных мыслителях, которыми он восхищается, таких как Генри Адамс, Освальд Шпенглер и Александр Солженицын, бывший советский изгнанник, для которого «необходимость порядка превыше всего». Порядок важен для Каплана, потому что в своих путешествиях по зонам боевых действий и несостоявшимся государствам он испытал столько беспорядка.

Книгу «Бесплодная земля» можно читать медленно, чтобы прочувствовать ее сложность и исторические резонансы, или за один присест, как это сделал я в первый раз, захваченный силой ее аргументов. На этот раз Каплан не делает никаких прогнозов относительно того, что может произойти в мире в ближайшие пять лет, а лишь призывает западные державы готовиться к большей глобальной нестабильности.

Об экономисте и демографе Томасе Мальтусе Каплан говорит: «О социальных теоретиках можно судить по вопросам, которые они стимулируют, а не по тем, на которые они отвечают». Вам не обязательно соглашаться с Робертом Капланом или разделять его пессимизм (я не разделяю), чтобы получить стимул от этой провокационной и обширной книги, которая заканчивается на ноте вызова, поскольку автор признает, что, поскольку направление истории неизвестно, у нас «нет другого выбора, кроме как бороться», поскольку кризисы множатся.