Научная статья: "Достижение Целей устойчивого развития приводит к снижению темпов прироста мирового населения"

Когда рушатся миры
Каждый человек принимает границы своего поля зрения за границы
мира.
– Артур Шопенгауэр
Быстрее, быстрее, пока азарт скорости не превзойдет страх смерти.
– Хантер С. Томпсон
В ранимом возрасте 19 лет я прочитал небольшую книгу в мягкой обложке под названием «Пределы роста». Ни одна другая книга не повлияла бы на мою жизнь так сильно, хотя я едва мог понять ее послание в то время. Если бы я смог понять ее полностью, я бы, возможно, сложил голову в библиотеке и заплакал. В то же время, если бы мне было дано видение того, куда в конечном итоге приведет меня мой интерес к книге и ее центральное послание, я был бы переполнен изумлением.
«Пределы роста» заслуживают места в списке самых спорных книг 20-го века, наряду с «Улиссом» Джеймса Джойса, «Сексом» Мадонны и «Сатанинскими стихами» Салмана Рушди. Ее публикация в 1972 году вызвала бурю международных дискуссий и дебатов. 1 Авторы книги — Донелла («Дана») Медоуз, Деннис Медоуз, Йорген Рандерс и Уильям Х. Беренс III, с Даной в качестве главного автора — были частью молодой команды ученых (средний возраст 26 лет) из Массачусетского технологического института. Они потратили два года на программирование компьютера, который должен был действовать как модель всего мира. Будущее этого имитируемого мира — они назвали его «Мир 3», потому что он был третьим в серии попыток создать глобальную компьютерную модель — выглядело не очень хорошо. В сценарии за сценарием, когда дико ускоряющийся рост населения, использования ресурсов и загрязнения человечества оставался неконтролируемым, Мир 3 рухнул. Никакие смоделированные улучшения в технологиях не могли предотвратить смоделированную катастрофу. Разрастающиеся миллиарды человечества постоянно превышали возможности планеты Земля прокормить, поддержать и трудоустроить их. Затем они начинали умирать, поскольку их сельское хозяйство начинало рушиться, а их промышленное производство рушилось. Без решительных действий по контролю роста, и быстро, крах всегда наступал в течение 100 смоделированных лет. 

Это слово «коллапс» создает впечатление внезапности и окончательности, но эти исследователи не предсказывали ни внезапного, ни окончательного апокалипсиса. На самом деле, они вообще ничего не предсказывали. Они просто анализировали существующие тенденции, программировали компьютер на проектирование того, как эти тенденции (в таких областях, как рост населения, промышленные отходы и продовольственное снабжение) будут взаимодействовать в будущем, и сообщали о том, что произойдет, если человечество не изменит курс. Статистический коллапс, который постоянно происходил, был больше похож на стремительное скольжение, чем на безумное падение, больше на пикирование лебедя, чем на пушечное ядро. Маленькая линия на графике, представляющая человеческую популяцию, продолжала бы стремительно расти, пока не достигла бы стратосферного уровня в 12 или 15 миллиардов человек, затем она бы перевернулась и начала бы так же быстро снижаться к нулю. То же самое произошло с линиями производства продуктов питания и промышленного производства. В форме кривых, выходящих из компьютера, была странная грациозность, жуткая математическая красота, которая скрывала ужас их смысла. К счастью, трудно представить себе жизнь в условиях глобального коллапса, изображенного на символических линейных графиках World3. В течение одного поколения некоторая комбинация ужасных бедствий — голод, болезни, широко распространенное отравление замедленного действия, вызванное загрязнением, жестокие войны за истощающиеся ресурсы, которые ведут безработные и отчаявшиеся молодые люди, и, наконец, что не менее важно, поразительные стихийные бедствия, вызванные изменением климата, — объединились бы, чтобы убить несколько миллиардов человек. Ничего даже отдаленно похожего на это никогда не случалось с человечеством в глобальном масштабе. Наиболее близкими примерами могут быть чума «Черная смерть» в средневековой Европе или ошеломляющая бойня мировых войн 20-го века, но даже они были ограничены по масштабу, просто цирковые представления по сравнению с ними. И это только судьба человечества. Хотя World3 не слишком беспокоился о конечных последствиях для природы и ее сети сложных экосистем, можно легко различить, читая между строк на старых распечатках, окончательный крах биоразнообразия и экосистем. Мир, полный отчаявшихся и нищих людей, — это мир, лишенный меч-рыбы, тропических лесов и медведей-панд. Коллапс, если бы он произошел, унес бы с собой столько видов, что природе пришлось бы потратить от 5 до 10 миллионов лет на восстановление своего хранилища разнообразия. И все же жизнь продолжалась бы. По-прежнему были бы люди и другие виды, хотя и тех, и других гораздо меньше. «Коллапс» не означает конец света, конец природы или конец чего-либо, на самом деле, за исключением, возможно, удобств промышленной цивилизации вместе с тысячами видов, миллиардами человеческих жизней и коллективной невинности человечества относительно трех фундаментальных законов природы. Во-первых, когда речь идет о росте населения (для любого вида, не только для людей), то, что растет экспоненциально, должно стабилизироваться, иначе оно рухнет. Во-вторых, что касается лесов, рыбы и других ресурсов, то то, что используется слишком быстро и слишком бездумно, в конечном итоге прекратит свое существование. И наконец, что касается отходов и загрязнений, то то, что сбрасывается — в воду, на землю или в воздух — распространяется, остается и создает хаос для будущих поколений.
Ни один из этих результатов не является желательным для человеческого проекта, известного как цивилизация. Тем не менее, это ужасы, которые постоянно производит World3, учитывая определенные предположения о том, где был реальный мир и куда он движется в настоящее время.
Создатели World3 знали, что он был несовершенным. Определенно должны были быть пробелы в знаниях, ошибки в расчетах, проблемы интерпретации. Оценки, сделанные для заполнения пробелов в данных, вероятно, были неточными. Но поскольку весь смысл заключался в том, чтобы максимально точно имитировать вероятное поведение реального мира, последовательная картина результатов модели — быстрый рост до точки перерасхода, за которым следует крах — была довольно тревожной. Почти не имело значения, были ли неизбежные оценки оптимистичными или пессимистичными: крах был постоянным результатом. Подталкиваемые своими спонсорами, создатели World3 начали чувствовать, что у них есть важное сообщение, которое нужно донести. Благодаря щедрому рекламному бюджету и продуманной работе СМИ, образ компьютера, произносящего суждение о судьбе человечества, попал в заголовки газет.
К сожалению, сообщение было искажено при передаче.
Авторы «Пределов роста» не считали себя пророками. Они были просто крутыми учеными, играющими с новой игрушкой в ​​новой области: компьютерными моделями динамических систем. У них была большая поддержка от известного международного форума, известного как Римский клуб, и от Фонда Фольксвагена. Они были протеже Джея Форрестера, блестящего основателя их новой науки, и они сделали своего наставника гордым, взяв его прорывные идеи об акциях и потоках, обратных связях и задержках и создав самую амбициозную математическую копию мира, которую кто-либо когда-либо видел.
Чтобы добиться этого, они построили меньшие модели под системы мира — население, сельское хозяйство, ресурсы, промышленное производство и загрязнение — и затем связали их вместе. Целью было увидеть, как различные тенденции влияют друг на друга: как, скажем, растущие уровни загрязнения могут в конечном итоге ускорить уровень смертности, и как это, в свою очередь, может повлиять на снабжение продовольствием. World3 был попыткой имитировать, используя дифференциальные уравнения и петли обратной связи, знаменитое изречение Джона Мьюира о том, что «все связано со всем остальным во вселенной».
Реальный мир — назовем его Миром — гораздо сложнее, чем World3 или любой из его последователей. Мир состоит из систем внутри систем внутри систем. Он также включает в себя такие непредсказуемые элементы, как политические скандалы, прорывные изобретения и диктаторы-ренегаты. Мир включает в себя красоту Моцарта, прекрасную архитектуру и балет Большого театра, а также безвкусицу казино в тихий понедельничный вечер. Мир — это больше, чем просто люди, культура, машины и движение капитала, хотя он включает в себя все это вместе с человеческими качествами, такими как смелость, тщеславие и жадность. Если копнуть глубже в его истоки на древнеанглийском, то «Мир» — это «век человека». Или, поскольку «человек» считается старым словом для обозначения «сознания», то Мир — это «век сознания». Никто не может себе позволить построить модель этого.
Но красота Мира3 заключается в математике. За исключением космического вмешательства, население, растущее на 2 процента в год, всегда удваивается за 36 лет, если только что-то не изменит этот темп роста. Это неоспоримо, непреложно верно, происходит ли это в Мире3 или в Мире — или на Марсе, если на то пошло. Поэтому компьютерную модель, такую ​​как Мир3, нельзя сбрасывать со счетов просто за то, что она модель,2 потому что математика — это связующее звено между компьютерной фантастикой и реальностью из плоти и крови. Математика устанавливает правила в обоих Мирах. Компьютер просто автоматизирует задачу вычисления чисел, одновременно сжимая время: в Мире3 (и его преемниках) вы можете наблюдать, как сто лет пролетают за несколько секунд. В Мире сто лет занимают сто реальных лет — и если вам не нравится то, что происходит, вы не можете нажать «Сброс» и начать заново.
В Мире 3 цифры, представляющие человеческую популяцию, растут и падают, как и в реальном Мире, но без сопутствующей драмы реальных человеческих жизней со всеми их радостями и печалями. Потенциальное избежание предсказуемых, реальных печалей — вот что делает Мир 3 достойным размышлений.
То, что происходит в Мире 3, — это не совсем прогноз; это, можно сказать, параллельная реальность. В этой альтернативной реальности безудержное расширение людей и их вещей заставляет все идти наперекосяк, и цивилизация рушится где-то в середине 21-го века. Означает ли это, что реальный Мир обречен на ту же судьбу? Не обязательно. В отличие от виртуальных граждан Мира 3, реальные люди обладают способностью осознавать опасность и менять курс, чтобы ее избежать. Наш Мир, в конце концов, «век сознания», черта, которой явно не хватает в компьютерной версии.
Но, несмотря на свои качества игрушечного грузовика, Мир3 учит нас чему-то сокрушительно важному: если безудержный рост продолжится в реальном Мире, будущий крах, безусловно, возможен и может быть неизбежен. Математика роста все быстрее выводит нас за пределы 7 возможностей Земли по предоставлению ресурсов и поглощению отходов; но еще не слишком поздно изменить курс, отступить, отступить от края. Есть огромные проблемы, которые нужно преодолеть, но мы можем их преодолеть, пока мы используем это выдающееся качество сознания в его полном объеме. Это вопрос выбора.
Это было послание, которое молодые авторы «Пределов роста» начали пытаться донести в 1972 году. Их серьезно и вежливо приняли в коридорах власти, и их послание было разнесено по всему миру через средства массовой информации. Их аргументы были рассмотрены некоторыми из величайших умов того времени. Многие, особенно те, кто состоял в Римском клубе, хвалили и рекламировали их работу. Но молодые авторы были довольно наивны в отношении путей власти, политики и рекламы. Они ошибочно принимали открытые двери и улыбающиеся лица за признание, и для них стало грубым сюрпризом, когда они подверглись яростным нападкам со стороны своих коллег, их работа была очернена в американской прессе и, что самое болезненное, их послание впоследствии было проигнорировано.
Сегодня мы живем в мире растущего населения, сосредоточенного в беднейших регионах, исчезающих рыбных и пресноводных ресурсов, снижения производства продовольствия на душу населения, глобальных финансовых потрясений, все более отчаянной миграции (часто вызванной стихийными или экологическими катастрофами), растущих конфликтов из-за земли и ресурсов, токсического загрязнения, затрагивающего почти каждый живой организм, и опасно меняющегося климата, вызванного постоянно растущими выбросами от наших автомобилей, электростанций и заводов.
«Рост», означающий количество людей и то, сколько вещей они используют и выбрасывают, показывает несколько скромных признаков замедления, но ни в коем случае не e темп, необходимый для предотвращения гораздо худших катастроф, чем те, от которых уже страдают самые бедные и уязвимые в таких местах, как Бангладеш, Гондурас и Мальдивы. Мы пока не живем в глобальном коллапсе, предвиденном World3, но некоторые из нисходящих кривых этой компьютерной модели начинают пугающе напоминать закономерности в некоторых частях мира и наше собственное возможное и все более вероятное будущее. В некоторых областях, включая климат, мы, похоже, уже прошли точку невозврата; мы больше не можем предотвращать некоторые из изменений, которые мы уже привели в движение, и должны направить наши усилия на адаптацию к этим изменениям, одновременно стремясь к восстановлению стабильности в природных системах.
Но согласно общепринятой мудрости среди людей, которые все еще смутно помнят ее, «Пределы роста» были провокационной, но несовершенной книгой, «предсказания» которой оказались «неверными». 8 Кармел, Калифорния. Конец лета 1981 года. Я еду с моим другом Мартином по побережью, чтобы посетить дом Ансела Адамса. Великого фотографа природы не будет дома, но его помощник — старый друг Мартина. Мы будем бегать по дому.
Мартин был одним из моих профессоров в колледже, и он преподавал курс по экологии, который произвел на меня огромное впечатление. Он был странным парнем — всегда носил короткие штаны и подтяжки и говорил с легким, неаутентичным британским акцентом, — но он был увлечен этой темой. Мы читали книги о народонаселении, экологии и растущем влиянии технологий на окружающую среду. Мы читали «Пределы роста» и «Малое прекрасно».
Вот почему мне так трудно понять, почему Мартин, геолог, теперь пошел работать в нефтяную компанию, помогая им находить новые месторождения ископаемого топлива. По прибытии настоящий дом Анселя оказывается немного скучным — очень мало его знаменитых черно-белых пейзажей можно увидеть — но затем Джон, помощник, ведет нас к бухте. Это не просто какая-то впечатляющая бухта на побережье Кармела; это бухта Анселя. Он ею владеет. Я не уверен, означает ли это, что он также владеет тюленем, который высовывает голову из водорослей и смотрит на нас, но вид этого заставляет собаку Джона, ирландского сеттера, сходить с ума. Он ныряет и плывет к тюленю, дико лая.
Когда собака оказывается примерно в десяти футах от тюленя, маленькая резиновая голова исчезает. Она выскакивает через несколько мгновений примерно в 30 футах позади собаки и издевательски лает. Поэтому собака поворачивается и продирается сквозь водоросли к своему водному кузену. Это проигрышная игра, повторяющаяся снова и снова. Тюлень просто играет с ним.
Пока мы наблюдаем за этими собачьими выходками, я спрашиваю Мартина о его работе в нефтяной компании. Как он мог это сделать, учитывая то, что он знает, учитывая страсть к окружающей среде, которая у него была раньше? «Это легко», — отвечает он, пожимая плечами. «Мне нужны были деньги». Он продолжает объяснять, что эта компания не так плоха, как другие, и если бы он этого не сделал, кто-то другой все равно сделал бы эту работу; но мне трудно слушать.
Собака сдалась. Измученная, она плывет к берегу, поворачивается и смотрит на то место, где тюлень наконец-то исчез навсегда. В сгущающихся сумерках бухта выглядит как одна из фотографий Анселя, которой, вероятно, она и является. Собака издает последний жалобный лай; звук, кажется, висит там среди отражений и теней. К тому времени, как мы возвращаемся домой, уже темно. 9Как и большинство идей, которые достигают статуса мифа, представление о том, что «рост равен прогрессу», было основано на значительной доле истины. Большинство великих технических и культурных достижений последних нескольких тысячелетий — от медицины до симфоний и спутникового прогнозирования погоды — стали возможными благодаря устойчивому росту экономической активности всех видов. Прогресс в искусстве и науке всегда подпитывался экономическим излишком и часто концентрацией богатства в руках относительно просвещенного дворянства или торгового класса.
Это простой вопрос арифметики. Если все должны работать все время, чтобы просто выжить, времени на научные открытия или творческие начинания не остается. Рост — людей, машин и общего богатства на душу населения — позволяет миру выделять больше времени на деятельность, которая не является необходимой для выживания. Эта схема работает на всех уровнях, от малого до большого.
Например, когда вы увеличиваете свой личный доход, вы можете позволить себе выделять больше времени на досуг и личные интересы. Чем больше и прибыльнее растет компания, тем больше времени и денег она может инвестировать в исследования и разработки. По мере того, как сообщество или город становятся богаче, они могут позволить себе лучшие удобства, такие как библиотеки, театры и стадионы.
А в обществе в целом рост в экономической сфере позволяет инвестировать в новые технологии, более высокий уровень образования и даже (надежда не угаснет) лучшее правительство. Чем меньше людей требуется для работы на полях и фабриках, тем больше тех, кто может заниматься образованием, новыми идеями, общественной службой и личными увлечениями.
Это прекрасная схема, и она работает — до определенного момента. Этот момент — стена состоящая из законов физики, принципов математики и пределов естественных систем. За этой точкой, как говорили старые карты, «там обитают драконы».
Когда в 1972 году «Пределы роста» обрушились на мир, Деннису и Донелле Медоуз — тогда они поженились, а позже мирно развелись — было еще немного за 30. Последние два года они работали над проектом компьютерного моделирования, который в конечном итоге принес им скромную известность. Поначалу проект был просто чем-то увлекательным. 3 «Мы даже не думали о том, чтобы попытаться изменить мир», — сказала Донелла (которую в оставшейся части этой книги мы будем называть по прозвищу «Дана»). «Мы просто пытались создать хорошую компьютерную модель». После того, как они представили свои предварительные технические результаты различным аудиториям, от коллег-ученых до бюрократов Организации Объединенных Наций, и получили неоднозначные отзывы, у Даны произошло осознание. «Должна была быть небольшая популярная книга, которая передавала бы центральную идею так, чтобы среднестатистический читатель мог ее понять, без всего этого компьютерного и научного жаргона. И центральное сообщение было о росте и пределах». Она принялась за работу над «популярной» книгой и безуспешно боролась со своими коллегами и соавторами, чтобы полностью исключить из нее компьютерную модель. В конце концов, именно включение компьютерной модели больше всего захватило общественное воображение, и это — в сочетании с леденящим душу сообщением о возможной судьбе человечества — вывело книгу в список бестселлеров.
Медоузы ничего этого не предвидели. Их амбиции относительно книги были скромными и академическими, пока им не позвонили из будущего американского издательства «Пределы роста», небольшой компании Potomac Associates, которая сказала, что они организуют вручение копии каждому сенатору, представителю, губернатору и послу ООН. Также была организована официальная презентация и семинар в Смитсоновском институте, на которых, как ожидалось, присутствовали многие из самых влиятельных людей в Вашингтоне, округ Колумбия. «С этого момента все изменилось», — вспоминает Дана. «Мы поняли, что люди действительно обратят на это внимание». Утечка ранней рукописи в журнал Time, который немедленно опубликовал мрачную, апокалиптическую статью об их исследовании, подчеркнула тот факт, что они держали тигра за хвост: «В тот момент это было вне наших рук», — сказала она мне. «Это было нечто большее, чем мы могли контролировать. Все, что мы могли сделать, это появиться и попытаться сделать хорошую работу». Мероприятие в Вашингтоне оправдало авансовый счет издателя. Среди участников были главный судья Верховного суда Эрл Уоррен; доктор Филип Хэндлер, президент Национальной академии наук; доктор Вернер фон Браун, известный как «отец космической эры»; и длинный список послов и ведущих интеллектуалов. Эллиот Ричардсон, который был министром здравоохранения, образования и социального обеспечения при президенте Ричарде Никсоне, мрачно говорил о критической важности книги. И пресса повторила послание книги — или его упрощенную версию — в заголовках по всем США и миру.
«ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПРЕДУПРЕЖДЕНО О СДЕРЖИВАНИИ РОСТА ИЛИ СТОЛКНОВЕНИИ С КАТАСТРОФОЙ», — написала Chicago Sun Times. «ГРУППА ПО РОСТУ СТРЕМИТСЯ ПРЕДОТВРАТИТЬ МИРОВУЮ РАЗРУХУ», — написала NewportNews из Вирджинии. «УБЬЕТ ЛИ РОСТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО?» — спросила TampaTribune, добавив: «“КАК СКОРО” ВОПРОС?» Новостные репортажи дополнялись статьями-мнениями в NewYork Times, Washington Post и многих других газетах. Оглядываясь назад на эти статьи, чувствуешь ностальгию по тем дням, когда газеты серьезно относились к своей ответственности за просвещение общественности.
Известный обозреватель New York Times Энтони Льюис, например, написал четыре колонки о «Пределах роста» в 1972 году, две до публикации книги (под названием «Рост и смерть», I и II) и две после («Экология и экономика», I и II). Он заявил, что «Пределы», вероятно, станут «одним из важнейших документов нашего века», и приложил большие усилия, чтобы объяснить опасную динамику экспоненциального роста.
Важнейший факт заключается в том, что рост имеет тенденцию быть экспоненциальным. То есть он умножается. Вместо того, чтобы добавлять заданную сумму время от времени, скажем, 1000 тонн или долларов в год, факторы удваиваются через фиксированные интервалы.
Это, как правило, верно для населения или промышленного производства, загрязнения и спроса на природные ресурсы — некоторых из основных факторов планетарной жизни. [Выделено мной]Трудно представить, чтобы такой поучительный абзац появился в USAToday. Отметив, что темпы роста населения в 1972 году в 2,1% были эквивалентны удвоению населения всего за 33 года, Льюис продолжил объяснять, почему экспоненциальный рост так трудно понять: Экспоненциальный рост — это сложное дело. Он долгое время создает у нас иллюзию, что все идет медленно; затем он внезапно ускоряется. Предположим, что спрос на какое-то сырье составляет две тонны в этом году и удваивается каждый год. В течение следующих пятнадцати лет он вырастет всего до 32 768 тонн, но всего через пять лет он составит 1 048 576 тонн. Это явление делает для людей столь сложным понимание того, насколько быстро мы можем приближаться к Пределы роста.
Колумнист Washington Post Клэр Стерлинг сделала похожую общественную услугу, объяснив, что авторы имели в виду под крахом: Кризисный уровень наступает, когда рост заходит слишком далеко: слишком много людей занимают слишком много земли, которая должна производить их еду, требуют слишком много промышленных объектов, используют слишком много сырья и загрязняют слишком много нашей земли, воздуха и воды. Когда это происходит, рост останавливается, либо потому, что люди умирают от голода, либо потому, что сырье заканчивается, либо потому, что загрязнение превышает пределы, пригодные для жизни, либо из-за стрессов от перенаселенности провоцируется война.
Численность населения мира может тогда сократиться на одну пятую за одно поколение, в то время как дно жизни, какой мы ее знаем, падает для остальных из нас.
Компьютер, сказал Стерлинг, примитивен, «Тем не менее, он, кажется, способен понять больше, чем мы». Что касается критического вопроса времени, который был темой, неправильно понятой большинством рецензентов, Росс Гелбспан, который сейчас красноречиво пишет об изменении климата, но который уже в 1972 году писал в том же духе для нью-йоркской Village Voice, проделал прекрасную работу по интерпретации (и подчеркиванию) важного предупреждения Limits. Он отметил, что непреложные математические законы экспоненциального роста означают, что «примерно после 1985 года будет слишком поздно обращать вспять заключительную стадию экспоненциального роста, которая приведет к краху естественных и социальных систем жизнеобеспечения. Но фактическое воздействие не будет полностью ощущаться до середины двадцать первого века» [выделено оригиналом]. В одной из нескольких статей, посвященных книге, журнал Time описал ее как написанную «сдержанным, неистеричным, порой почти извиняющимся языком», и с грустью отметил, что «исследование закрывает почти все аварийные люки». Технология решила бы проблему ресурсов, но усугубила бы проблему загрязнения. Эффективность могла бы уменьшить загрязнение, но это не остановило бы безудержный рост населения и использование всей земли для выращивания продовольствия. «Есть только один выход», — говорится в отчете, — «экономический, а также демографический рост должен быть остановлен в какой-то момент между 1975 и 1990 годами, удерживая мировые инвестиции в новые заводы и машины на уровне, равном скорости износа физического капитала». Но, как мы все знаем, человеческая экономика не прекратила расти к 1990 году. Действительно, рост как раз тогда набирал обороты. В результате мы обрекли мир на глобальное потепление, истощение озонового слоя, нехватку воды, вымирание видов, проникновение гормоноподобных химикатов в природу на десятилетия вперед и многие другие необратимые изменения. Резюме Time оказалось пророческим: технологии решили проблему ресурсов на данный момент с помощью все более совершенных методов добычи, что, в свою очередь, усугубило проблему загрязнения. Эффективность и технологии очистки позволили сократить выбросы различных видов, но рост населения и благосостояния свел на нет многие из этих достижений, увеличив при этом непредвиденные формы загрязнения, такие как парниковые газы и разрушители озонового слоя. А в последние годы рост населения, вызванный более ранними достижениями в производстве продуктов питания, медицинском обслуживании и экономическом развитии, начал опережать рост производства продуктов питания, даже несмотря на то, что количество земель, пригодных для выращивания продуктов питания, сокращается. Поэтому неудивительно, что, когда авторы книги «Пределы роста» 20 лет спустя, в 1992 году, обновили свои выводы, они назвали второе издание «За пределами границ».

Оглядываясь назад, кажется безрассудным надеяться, что книга может переломить ход цивилизации. Но «Пределы роста» были международным явлением. Дана и Деннис начали верить, что мир действительно можно изменить. «Нас принимали вежливо, куда бы мы ни пошли», — вспоминает Дана. «Это продолжалось около двух недель. Затем появилась тяжелая артиллерия». «Тяжелая артиллерия» была небольшой армией выдающихся экономистов, ученых и политических деятелей, которые нацелились на «Пределы» со всех сторон. Они атаковали методологию, компьютер, выводы, риторику и людей, стоящих за проектом. Авторы книги оказались в интеллектуальном напряжении, как докторанты, защищающие свои диссертации перед враждебным комитетом, состоящим из самых громких и влиятельных голосов мира.