Октябрьская революция, как попытка изменения природы человека

   Конец XIX, начало ХХ века –  время Второй промышленной революции. 

   Время, когда, как грибы возникали и стремительно росли новые индустрии — электроэнергетика, химическая, нефтяная и нефтехимическая промышленность, автомобилестроение. 

     Суммарная выплавка стали возросла за 1870—1900 годы в 20 раз. В конце XIX века в США изобретен конвейер (система Тейлора), обеспечивший гигантский рост производительности труда. Паровые машины были вытеснены электрическими, и началась электрификация производства, транспорта, быта.

     Рывок в развитии транспорта обеспечило изобретение двигателей внутреннего сгорания.

 Человечество стало мобильным. Во второй половине XIX в. значение железных дорог превзошло роль каналов в транспортной инфраструктуре.

       Урбанизация и её отличительные особенности - телефон, телеграф, фотография, синематограф и фонограф, как средство сохранения информации, полностью преобразили среду обитания.

      Научно-технический прогресс, в результате которого человек впервые за всю историю перестал ощущать свою трагическую зависимость от природы, позволил почувствовать себя её королём. Эйфория от осознания собственного могущества породила самые смелые мечты, одна из которых касалась кардинального изменения самой человеческой природы.

       Марксизм – дитя второй промышленной революции, является венцом торжествующего материализма, развивая и доводя до логического завершения размышления утопистов - Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы, Сен-Симона, Фурье и Оуэна.

      Утопистам мешала несовершенная природа человека. Семь смертных человеческих грехов топили любые идеи построения городов-коммун, как только утописты переходили от теории к практике.  Марксисты предложили разрешение этой проблемы.  Они определили частную собственность на средства производства, как главное препятствие реализации человеком заложенного в нем положительного потенциала, а ликвидацию частной собственности – как необходимое и достаточное условие преодоления ранее неразрешимых противоречий.

      Сам Маркс  под коммунизмом имел в виду желание создать для человека максимально благоприятные условия, способствующие его всестороннему развитию, «осуществлению сущностных сил». Тем самым, по сути дела, он предложил новую модель человека. 

      Свои гуманистические идеи немецкий мыслитель сформулировал в работе, которая не была издана при его жизни, вследствие чего получила название «Экономическо-философские рукописи 1844 г.» 

       Маркс исходил из того, что сущностные силы человека, сформировавшиеся в течение многовековой истории, подверглись глубокой деформации в условиях жесточайшей капиталистической эксплуатации. Они практически были сведены к простейшим биологическим потребностям, и человек был низведен до животного состояния — он расчеловечился. 

     «Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, обладает ограниченным смыслом. Для изголодавшегося человека не существует человеческой формы пищи, а существует только ее абстрактное бытие как пищи: она могла бы с таким же успехом иметь иную грубую форму, и невозможно сказать, чем отличается это поглощение от поглощения ее животным». (Здесь и далее - Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. Том 42. http://www.uaio.ru/marx/42.htm?ysclid=m36yeoj0mp840771673)

 Энгельс конкретизировал тезисы Маркса в работе «Положение рабочего класса в Англии» и предложил объяснение механизма обесценивания человека, введя понятие отчужденного труда. 

 «Осуществление труда выступает как выключение из действительности до такой степени, что рабочий выключает себя из действительности вплоть до голодной смерти». Отчужденный труд разрушает человека. «В результате получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте .., а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животным, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному».

    То, что религия называет первородным грехом, Маркс с Энгельсом нарекли  термином “самоотчуждение” и сразу заявили, что причиной самоотчуждения является существование частной собственности. 

     Таким образом, препятствием для реализации гуманистического идеала, согласно представлению Маркса, является частная собственность. Ее упразднение раскрепостит здоровые силы человека, что позволит ему вновь обрести утраченную родовую сущность, очеловечиться. Поэтому упразднение частной собственности означает переход к принципиально новой организации общественной жизни — к коммунизму.

 «…Коммунизм есть положительное выражение упразднения частной собственности». Жизнь, построенная на коммунистических началах, будет решением проблемы самоотчуждения. «Коммунизм как положительное упразднение частной собственности — этого самоотчуждения человека — и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека, а потому как полное, происходящее сознательным образом, и сохранением всего богатства предыдущего развития, возвращением человека к самому себе как к человеку общественному, т.е. человеческому». Коммунистическое общество, как утверждает Маркс, будет производить человека в полном соответствии с гуманистическим идеалом. «…Возникшее общество производит, как свою постоянную действительность, человека со всем этим богатством его существа, производит богатого, всестороннего, глубокого во всех его чувствах и восприятиях человека».

      Идея коренной перестройки природы человека, преодоление его греховности через простейшую материальную операцию по ликвидации частной собственности была настолько проста, изящна и достижима, что не могла не завладеть массами.

      Этическая природа социализма и марксизма стала предметом острейших дискуссий еще до Первой мировой войны. Сам Энгельс и немецкий социал-демократ Карл Каутский считали, что социалистическому учению Маркса неплохо бы оставаться строгой наукой и не вступать в туманные просторы метафизики. Каутский, подобно Дарвину, развивал собственную теорию эволюции: он верил в «генеалогию морали». Лидер французских социалистов Жан Жорес, вдохновленный Лютером, Кантом, Фихте и Гегелем, верил в возможность «идеалистического социализма». Бернштейн симпатизировал «эволюционному социализму», впрочем, идеализм Жореса казался ему не менее привлекательным. 

      С тех пор в вопросах этики и нравственности советские мыслители метались между реализмом и идеализмом. “Мораль — рукотворная конструкция, возведенная историческими условиями и обществом.” -  утверждали советские философы, - “бытиё формирует сознание”    На вопрос - кто и как будет создавать бытиё, которое будет формировать правильную мораль людей, ответ существовал только один - ликвидация частной собственности - самодостаточный механизм очеловечивания человека. Других механизмов так и не было предложено, если не считать заимствований у ненавистной религии.

     Большевистскую этику сформулировал по большей части сам Ленин. В катехизисе «Что делать?» он  цитирует Д.Писарева, идеолога и адепта нигилизма, известного литературного критика 60-х гг. XIX века. «Разлад между мечтой и действительностью, — утверждает Писарев, — не приносит вреда, если только мечтающая личность серьезно верит в свою мечту, внимательно вглядывается в жизнь, сравнивает свои наблюдения с своими воздушными замками, и вообще добросовестно работает над осуществлением своей фантазии», ведь между жизнью и мечтами, по Писареву, «есть некая взаимосвязь». Ленин, цитируя Писарева, жалуется только на недостаток таких активных мечтателей в социал-демократическом движении, но не на идеализм автора.

   Марксистская идея  переустройства мира, которая дополнялась уверенностью в возможности переделки законов природы, имела следствием и утопию нового человека, приобретшую необычайную популярность среди русских революционеров. Идеалом личности был объявлен человек — демиург, творящий мир по своему вкусу, физически преображающий не только социокультурное пространство, но и природную среду. 

   Совершенный человек светлого будущего, по мнению революционеров, должен был обязательно проклюнуться из современного несовершенства, будто бабочка из кокона, как только падут оковы частной собственности, кандалами висящие на его шее и не дающие воспарить над серой унылой феодально-капиталистической действительностью.

      Именно поэтому среди революционеров-большевиков царила абсолютная уверенность, что «уже следующее поколение будет жить при коммунизме». Именно за эту идею они шли на каторгу, на эшафот и готовы были отправлять туда других. Игра стоила свеч, а жертвы – земного рая, который был уже так близко…

     Пророчества Маркса относительно того, что с «упразднением» частной собственности произойдет воссоединение человека с некогда утраченной им своей сущностью, не сбылись. С частной собственностью большевики расправились очень быстро, а вот «нового человека» по модели классика создать так и не удалось.

     Идею изменения природы человека посредством отмены частной собственности на средства производства постарались после революции не затрагивать и сами марксистские идеологи. Это были уже не пламенные революционные романтики, а скучные партийные чиновники. Их заботило не построение рая на Земле, а сохранность собственного кресла, карьеры и все остальные удовольствия материального мира. Но это уже другая история.