Великий Кензо Танге - от архитектуры скорби к мегаполисам будущего

Современный мир стремителен и слишком тесен и взаимозависим во времени и пространстве. Начало августа насыщенно для нас трагическими датами атомных бомбардировок Японских городов Хиросимы и Нагасаки.  Бесспорно, это событие оказало многоплановое влияние на историю Японии, ее культуру и многое другое. Трагедия Хиросимы стала в определенном смысле краеугольным камнем творчества Кензо Танге, основателя международной школы архитектурной школы метаболизма.

Международное признание он получил, став автором генерального плана восстановления Хиросимы после атомной бомбардировки 6 августа 1945 г. – чудовищного по своей нелепости акта устрашения со стороны американцев. Для современника этой катастрофы Танге это была трагедия не только патриотическая, но и личная, убийственная как для родины, так и для семьи. Хиросима – его родной город, здесь он окончил высшую школу. Во время бомбардировки Хиросимы Танге почти в возрасте Христа отсутствовал на родине, что его и спасло, – но в атомном пожаре погибли его родители. Делом чести и данью уважения жертвам, а также манифестом миролюбия и бессмысленности мщения стал мемориальный парк, план которого и ряд сооружений спроектировал Тангэ. Этот ансамбль – суровое напоминание об уязвимости человеческих ценностей и об их мужественном утверждении. В основе композиции – сугубо национальное по духу представление о пространстве символе. Пустота площади, первого звена системы, кажется зловеще громадной среди пестрой и суетливой тесноты современной Хиросимы.

Производимый ею эффект особенно впечатляющ для японцев, которым вообще непривычно открытое пространство, нарушающее непрерывность «городской ткани», плотной в городах Японии как нигде в мире. Мемориал в Хиросиме был первым произведением японского архитектора, вносившим нечто существенно новое в развитие современной архитектуры. Танге стал одним из наиболее известных и влиятельных архитекторов современности. Он превратился и в единственного властителя дум архитектурной молодежи Японии, отодвинув на задний план старых лидеров – Маэкаву, Сакакуру, Раймонда.

Кензо Танге родился 4 ноября 1913 года в городе Имабари (префектура Эхимэ на острове Сикоку). Школьные годы его прошли в Хиросиме. Оба эти города лежат на берегах Сэто Найкай, японского Внутреннего моря, в чем некоторые критики усматривают причину тяготения Танге к творчеству Ле Корбюзье, представителя средиземноморской традиции в «новой архитектуре» Запада. На архитектурный факультет Токийского университета Танге поступил в 1935 году, а в 1938 году, по его окончании, стал работать в ателье архитектора Кунио Маэкава. В период работы у Маэкавы Танге написал свой первый литературный труд – эссе о Микеланджело (1939). Тема была неожиданной для ученика и помощника рассудочного мастера. Сам выбор ее свидетельствовал о сомнении в непреложности догм ортодоксального функционализма, безоговорочно отвергавшего значение искусства Ренессанса, и о поиске – пока интуитивном – своего направления. В этом эссе Танге впервые касается идей, которые многое определили в его творческой биографии. Его интересует сочетание рационально-эстетического и стихийно-чувственного, «аполлонического» и «дионисийского» начал в едином потоке творчества.

Центр прессы и радиовещания Сидзуока - самый значимый проект японского архитектора Кензо Танге. Здание возведено в 1967 году и стало первой объемной реализацией метаболических идей Танге. Центр прессы и радиовещания Сидзуока имеет небольшой размер, но значение постройки велико и является воплощением концепции новой метаболической структуры в архитектуре и городской планировке, это направление особенно преобладало в Японии после 1945 года. Здание построено в Токио, и стало воплощением в жизнь метаболических идеалов Танге.  Узкий треугольный участок площадью 189 квадратных метров стал причиной разработки вертикальной конструкции, которая состоит из основного ядра с инженерными коммуникациями, и является городской мегаструктурой.

Имя Кензо в известной степени стало брендом Японии. Он прославился не только своими высотными зданиями, но и достиг вершины профессиональной карьеры, удостоившись Притцкеровской премии. Мало того, именно его называют одним из архитекторов японского экономического чуда. Ведь архитектуру называют овеществленным символом экономики, и творчество Кензо, как и ароматы его парфюмерно-кутюрного тезки из мира высокой моды, это дух современной Японии. Кензо Танге, как и всякий великий человек, неординарен. Японец по рождению, европеец по образу жизни, он и учился в Токио, и стал архитектором, и создал там свои лучшие проекты, и вырастил учеников. Великий мастер был настоящим патриотом, отклонявшим все предложения о работе в других странах. Свое жилище в центре Токио он обставил на европейский лад, создав в огромной двухэтажной квартире небольшой, но уникальный музей античных вещей, где были и подлинные архаические статуэтки с Крита, и образцы греческой керамики.Танге, которого, без сомнения, можно причислить к самым выдающимся зодчим планеты, был очень прост в общении. 

Танге продолжал работать и теоретизировать о городском планировании в течение 50-х годов и присутствовал на заключительных заседаниях ЦРМКО в 1951 и 1959 годах. Последняя из этих встреч включала презентацию проектов Киёнори Кикутаки, которая повлияла на мысль об Десять лет спустя разработанный  Танге «План Токио 1960», в виде массивной неосуществленной структуры, охватывающая весь залив Токио, оказала сильное влияние на движение Метаболизма. Танге продолжал решительно поддерживать движение Метаболистов - во главе с Кикутаки и бывшими учениками Танге, Курокавой и Маки, - в частности, в качестве генерального планировщика Всемирной выставки 1970 года в Осаке, где Кикутаке и Курокава разработали несколько поразительных павильонов на основе манифеста Метаболизма.

Хотя его стиль был модернистским, что можно видеть в его национальной гимназии Йойоги и соборе Святой Марии, Танге был также вдохновлен японской историей и культурой. Его цитировали так: «В архитектуре должно быть что-то, что нравится человеческому сердцу, но даже тогда основные формы, пространства и образы должны быть логичными. В наше время творческая работа выражается как союз технологий и человечества. Роль Традиция - это катализатор, который способствует химической реакции, но больше не обнаруживается в конечном результате. Традиция, безусловно, может участвовать в творении, но она больше не может быть самой креативной».  В 1961 году Кензо Танге возглавил группу URТЕК (урбанисты и архитекторы), которая стремилась соединить воедино архитектуру с теорией. Характерная особенность стиля Танге – соединение традиционной японской и западной эстетики. Это заметно в его самых лучших работах – парке и Центре мира в Хиросиме, пресс- центре в Кофу и аренах-близнецах в Токио, которые называют самыми прекрасными сооружениями XX века. Его здания построены в Японии, США, Австралии, Югославии, Нигерии, деловых кварталах Болоньи и Неаполя, Сингапуре и Бахрейне, Тегеране и Сицилии.

Силуэты зданий Кензо Танге невероятно просты по «крою» и конструктиву, угловаты и вместе с тем изящно изогнуты – как склон горы Фудзи, как ствол деревца бонсай, как кровля пагоды. Ортогональные (т. е. расположенные под прямым углом) очертания и пропорции его творений вторят канонам традиционного интерьера и сетчатоклетчатой структуре японского дома. Материалы и конструкции легки и приглушенно-монохромны, как ширмы и перегородки, а декор небросок и продиктован суровой природой островов. Его творения отмечены хорошим вкусом и чувством меры. В творчестве Танге очень часто урбанист брал верх над архитектором. Мастеру было гораздо интереснее создавать архитектурные ансамбли и изменять окружающую среду, чем строить отдельные здания. Проектируя здания, Танге держал в уме не только то, как они будут выглядеть в глазах прохожего или посетителя, но и встраивал их в окружающий ландшафт. Например, построенный мастером токийский кафедральный собор напоминает о своем религиозном предназначении только с высоты птичьего полета. С неба силуэт здания выглядит как крест.

То же двойственное восприятие отличает и Олимпийский стадион, спроектированный мастером Танге в 1964 году, ставший вершиной его творческой карьеры. Несмотря на внешний футуризм и нарочитый модернизм, вся среда вокруг спортивных залов сохраняет дух и характер типичного японского сада с его композициями из камня, культом отдельных деревьев и кустов. Стадион находится на участке, вплотную примыкающем к крупнейшему историческому парку Токио – Йойоги. И вся атмосфера этого японского парка с храмом в центре плавно и незаметно перетекает в футуристический ансамбль Танге.

В творчестве Танге постоянно реализуется принцип, когда архитектура становится элементом искусственной природы. И в этом одна из особенностей современной японской архитектуры, созданной Кензо Танге. Невозможно представить многие из его произведений вне Японии. В творчестве Танге четко прослеживается способность к ассимиляции европейского художественного и культурного опыта и преломлению его через японские традиции и созерцательность. Весьма удачным примером такого союза европейской идеи и японского воплощения можно считать здание токийской мэрии. Это целый комплекс из трех зданий в токийском районе небоскребов Синдзюку. Основное здание с двумя башнями (высота 243 метра) своим силуэтом напоминает футуристический готический собор. Вообще многие создания мастера выглядят, как будто сошли с экрана фантастического фильма, рассказывающего о жизни внеземных цивилизаций. Конечно, при строительстве этого ансамбля в 1981 году мастер не забывал встроить в архитектурный ландшафт набор архетипичных японских символов.

Здания Кензо Танге настолько органично вписаны в окружающий ландшафт, что иногда воспринимаются как часть природы, а не как произведение человеческого гения. Человек, впервые попавший в Токио, не может оставить без внимания здание «Фудзи ТВ». Огромное здание очень легкой конструкции издалека напоминает космический корабль. Расположена штаб-квартира одной из крупнейших японских телекомпаний также в знаковом месте – на Одайба. Одайба – искусственно созданный остров в Токийском заливе. В то время как мегаполис задыхался от нехватки свободной земли, на градостроительном совете было принято решение создать несколько искусственных островов в заливе. Одайба и Теннозу – самые известные из таких островов.

На международной конференции по дизайну в Токио, состоявшейся в 1960 году, Танге декларирует главную задачу творческого созидания «наведение мостов» через углубляющуюся пропасть между человеком и техникой. Территориально стесненному и популяционно перегруженному Токио метаболическая концепция пришлась по нутру, и в 1960 году Танге предложил ошеломивший мир проект Большого Токио. Архитекторы вынесли жизнь мегаполиса в Токийский залив на огромный обитаемый мост из сплетенных в замысловатую сетку автострад, переходов и эстакад, над которыми гроздьями висели дома. Это был последний реальный фантастический город ХХ века, в равной степени вдохновленный японским экономическим чудом и идеями Ле Корбюзье, развитыми его последователем Танге. И хотя никому ни на миг не приходило в голову, что этот проект удастся реализовать, японская архитектурная школа стала первенствовать и в градостроительстве. В значительной мере концепция Большого Токио как метаболического мегаполиса была воплощена, и сегодняшняя жизнь японской столицы не столь осложнена транспортными заторами и отравленной шумом и газами атмосферой.

Население Токио к этому времени достигло 10 миллионов человек и дальнейшее развитие города, при дефиците земли в его границах и ее высокая цена, требовали решения этой проблемы. Реконструкция города была рассчитана на четыре пятилетних периода и оценивалась автором в 50 миллиардов долларов. В основу проекта была положена идея трансформации существующей радиально - кольцевой структуры города, в структуры обеспечивающие свободное развитие функциональных зон на поверхности Токийского залива. Такое решение Танге обосновывает экономическими преимуществами, возникающими в результате устранения городской земли как объекта спекуляции. Проект представлял собой радикальный план реорганизации столицы с целью обслуживания существующего населения в 10 миллионов человек и будущих 5 миллионов размещаемых на водах Токийского залива. Было установлено 3 цели, которых К. Танге стремился достичь в плане реконструкции Токио: 1)Переход от радиально-центростремительной системы к системе линейного развития; 2) Объединить городскую структуру, транспортную систему и городскую архитектуру в единое целое; 3) Создать новый городской пространственный порядок, который отражал бы открытую организацию и спонтанную мобильность современного общества.

Основная идея проекта - преобразовать замкнутую, устремленную к внутреннему ядру систему, одного из сверхгородов мира, в линейную, свободно растущую, перебросив "ось общественной жизни" от старого центра через воды Токийского залива и решить таким путем проблемы дальнейшего развития города. Для этого проектируемого, линейного города использовалась серия девятикилометровых модулей, протянувшихся на 80 км, через Токийский залив. Периметр каждого из модулей был организован в три уровня. Сами модули были организованы в зоны застройки и транспортные узлы, и включали в себя административные, офисные и торговые районы, а так же железнодорожный вокзал и автомагистрали, связывающие Токио с другими частями страны. Жилые районы были расположены на параллельных улицах, проходящих перпендикулярно главной линейной оси, и люди там строили свои собственные дома внутри гигантских А - образных конструкций.

В одном интервью классик сказал, что он не верит в регулирование роста большого города, ибо такой город является местом, куда устремляются и капиталы, и люди, где сосредоточена самая высокая культура и легче найти работу. «Поэтому, – заметил Кензо Танге, – надо думать не об ограничении роста городов, а о таких планировочных решениях, которые позволили бы растущему городу жить нормально». Рассматривать архитектурные проблемы любого масштаба через призму градостроительного мышления стало определяющим принципом Танге в 1960-е годы. Первая половина 1960-х годов – самый плодотворный период для Танге. Постройкой, завершившей этот период, стало здание центра коммуникаций префектуры Яманаси в Кофу (1962-1967). Здесь в пределах одного здания Танге стремился осуществить идеи плана «Токио-1960». В сооружении как бы заложен «генетический код» развития городского организма нового типа. Форма здания строится на обнаженных контрастах, на режущих глаз диссонансах. Это уже символ не города будущего, а современной Японии. Образ здания воплощает призыв изменить условия, которыми сковано развитие жизни.

Центр коммуникаций в Кофу, возведенный в 1967 году, представляет собой мегаструктуру из 16 бетонных башен (внутри башен расположены лифты, винтовые лестницы, системы кондиционирования воздуха), соединенных между собой горизонтальными этажами. Конструкция была рассчитана на возможность роста и дальнейшего развития в пространстве. Ее можно было надстраивать и заполнять новыми элементами. «Здесь ярко проявились идеи нового направления в архитектуре ХХ столетия – японского метаболизма, сочетавшие в себе мотивы структурализма, брутализма и модернизма. В пространственной структуре соединились как элементы стабильные – в виде вертикальных коммуникационных ядер-шахт, так и гибкие, меняющиеся (горизонтальные), растущие.

Особенностью фирмы Танге являлось то, что она была не только коммерческой организацией, но и школой для архитекторов. Большинство из них составляли японцы, но иногда в число сотрудников попадали и иностранцы. Часто, получив заказ, Танге устраивал внутренний конкурс для своих архитекторов. При этом он просил развить предлагаемую им идею. Лучшие варианты брались за основу для разработки, которую вела группа архитекторов, являющихся, наряду с самим Танге, авторами проекта. Замечая особо талантливых людей, Танге поручал им самостоятельную и ответственную работу, помогая через какое-то время основать собственную проектную контору. За годы своей работы фирма «Кензо Танге и УРТЕК» «вывела в люди» немало архитекторов, большинство из которых стало ведущими специалистами Японии. Например, в 1978 году одним из лидеров фирмы был Такаши Ивата, первый соавтор Танге по проектам «Сады Лумбини», Либрини в Сицилии, Аббасабада в Тегеране. Многие десятилетия Танге был профессором Токийского университета. Он публикует литературные труды, где рассматривает тему традиций и их роль для творчества современного художника. Влияние Танге на архитекторов современной эпохи огромно. В конце 80-х годов в его компании работали более 130 архитекторов по всему миру.

Пройдя Первую и Вторую мировые войны, человечество на время забросило большие войны. Мировая научно-техническая революция начала внушать иллюзию глобальной мудрости. С середины 1950-х на население планеты находит волна оптимизма, бурно распространяется научная фантастика. Очевидно всеобщее желание сотрудничать, налаживая не только и не столько коммерческие контакты. Человечество занято примеркой образов будущего. На фоне всего этого в Японии готовится всемирная выставка ЭКСПО-70, тема которой — «Прогресс и гармония». Но середина 1960-х являет массу противоречий между человеком и, собственно, прогрессом.

Оргкомитет выставки возглавил заслуженный деятель японской культуры иностранный член АН СССР — физик Сейдзи Кая. В 1965 году оргкомитет формирует несколько подкомитетов, куда в полном составе входит и группа метаболистов, которых пригласили Танге и главный художник выставки Таро Окамото. Архитекторы-метаболисты — Нобору Кавадзоэ, Фумихико Маки, Кодзи Камия и Кисё Курокава были заняты созданием «зоны будущего» — части стержневой «символической зоны» ЭКСПО. Курокава, о творении и методе которого мы также давали отдельный материал — поучаствовал здесь и в масштабной «зоне будущего» и отдельными павильонами «Takara» и «Toshiba», что повлияло на его дальнейшую карьеру и появление капсульной башни Накагин. Один из основателей метаболизма, Киёноре Кикутакэ выполнил южную техническую башню выставки. Нобору Кавадзоэ: «Фактически наш подкомитет превратился в… международную группу по изучению будущего». Подкомитеты плотно работали и с авторами отдельных павильонов — например, Посохиным и Свирским, авторами самого большого из павильонов выставки — павильона СССР (его хорошо видно - словно ракета взмывающая вверх).

На ЭКСПО в Осаке японцы собрали все актуальные началу 1970-х проблемы общества и решили сделать выставку, отличную от предыдущих — Монреаля и Брюсселя. Танге: «ЭКСПО-70 — скорее фестиваль духовных достижений, чем выставка материальных экспонатов». Архитекторов и интеллигенцию Японии никак не устраивала выставка физических аспектов индустриального общества на пороге общества информационного. Они вполне видели проблемы размытия городской культуры и города как такового из-за тотального распространения СМИ, тотальное перепотребление, пропасть между человеком и техникой. В японской культурной среде даже возникло движение Анти-ЭКСПО — «Против выставки, за фестиваль!». В этом смысле ЭКСПО-70 скорее ориентировалась не на предыдущие ЭКСПО, а на формат проведения, данный послевоенному миру Советским Союзом во всемирном фестивале молодёжи и студентов. Оргкомитет, по сути, сразу же поддержал подобную форму, исключив левое содержание. Символическая зона создала ткань коммуникации, её три башни — Солнца, Молодости, Материнства — символы человеческой жизненной энергии и пространственные ориентиры. Её площади, например, «площадь фестивалей» размером 100 на 150 метров были полностью механизированы, управляясь компьютером.