Казус Эфрона через призму садизма Советской власти

Думаю, что почти у каждого есть какая-то своя вн. загадка (или событие), которую мы пытаемся разгадать годами, фоном идёт внутренний диалог и осмысление разных частей этой загадки, накапливается обширный аналитическо-справочный материал, но, всё становится ещё только путаннее и темнее, вот и у меня есть такая своя загадка, на которую у меня есть разные полу ответы, но ни один не кажется окончательным и вполне удовлетворительным.

В данной статье, в сжатой форме (насколько возможно), опишу эту свою загадку, потому что история эта лично для меня представляется невероятно интересной, пламенно-обжигающей и страшной. 

Я называю эту загадку: «Казус Эфрона», её суть в зигзагах жизненного пути Сергея Яковлевича Эфрона, в которых есть целый ряд таких психологически-болезненных вывертов, которые меня крайне заинтересовали с т.з. истории России 20 века, потому что в Казусе Эфрона, как в капле отразилось море – море всего того громадного и болезненного разлома случившегося с нашей Родиной в первой половине 20 века. 

Дабы не плодить сущности, постараюсь никаких тут утомительных биографических сведений не громоздить, об этом всём имеется большое количество биографий, исследований, воспоминаний, писем и прочее, то есть материал обширнейший, но личность Сергея Эфрона не такая уж и известная для широкого круга читателей (не в том смысле, что он был мужем Марины Цветаевой, это как раз факт широко общеизвестный, а именно сам по себе как личность, без женитьбы на великой поэтессе), поэтому несколько штрихов для обрисовки его личности – дать необходимо:

Родился он в Москве в 1893 году, уже в довольно странной по составу семье, мать его Елизавета Петровна из знатного дворянского рода Дурново (дочь гвардейского штаб-ротмистра), а отец Яков Константинович Эфрон из еврейской купеческой семьи. Причем оба родителя его, ещё до рождения Сергея Эфрона, подхватили инфекцию революционизма, и были пламенными революционерами, народовольцами, членами революционных сект организаций «Народная воля», «Чёрный передел», Первый Интернационал и пр., мать еще и в эсерах побывать успела, и имела несколько ходок по тюрьмам за революционную деятельность, в общем тот еще гремучий коктейль. Но, примерно после рождения Сергея, отец как-то вошел потихонечку в нормальный человеческий облик и ум, сумев выбраться из-под влияния тоталитарных бредово-марксистских сект и зажил наконец общественно полезной жизнью, став купцом второй гильдии, и открыв аптекарский магазин. А вот инфицированная марксизмом мать продолжила свою деструктивную деятельность и освободившись после очередного ареста, бежала за границу вместе с младшим сыном Константином. Сергей же остался в России с отцом. В 1909 году отец скоропостижно скончался. Пятнадцатилетний Сергей, страдающий туберкулезом, переселился к родственникам. И те не стали ему сообщать, что вскоре после смерти отца за границей повесился его брат Константин, а следом – покончила с собой и его мать. В итоге возврата отца в нормальный человеческий образ – Сергей Эфрон получил прекрасное и фундаментальное образование, учился и в московской гимназии, и в университете (историко-филологический факультет Московского университета, позже философский факультет Пражского университета), впоследствии он будет талантливым публицистом и писателем (великолепный документальный очерк «Октябрь (1917 г.)» и т.д.), в общем человек он был несомненно талантливый и очень глубокого, развитого и разностороннего ума.

Лично мое мнение, что шизофренический революционизм-марксизм родителей, который Эфрон вынужден был наблюдать в детстве, отвратил Эфрона с раннего детства от лево-бредовых идей, это как родители-алкоголики потом заставляют всю жизнь испытывать какое-то выдающееся отвращение к алкоголю, у значительного числа их выросших детей.

В 1911 году, будучи 17-летним юношей, Сергей Эфрон в Крыму познакомился с 18-летней Мариной Цветаевой, нашей будущей великой русской поэтессой, там была романтическая история, юная Марина сказала поэту Максимилиану Волошину, что выйдет замуж за того, кто подарит ей камень сердолик, случилось невероятное и буквально на след. день при их первом знакомстве Эфрон подарил Марине Цветаевой сердолик, как позже вспоминала Марина Цветаева, описывая Эфрона, её поразили его благородные манеры и его неправдоподобная красота, до такой степени, что ей казалось: «стыдно ходить по земле».

Когда Эфрону исполнилось 18 лет – они поженились. В браке у них родилось трое детей, две дочери: Ариадна (которую в семье называли Аля) и Ирина, а также сын Георгий.

Сергей Эфрон и Марина Цветаева, 1911 год.

История их совместной семейной жизни наполнена такими безднами болезненного содержания, что это является полноценной и отдельной темой, а так как это не тема данной статьи, то эти страсти здесь опустим (оставив их может быть для какой-нибудь отдельной статьи).

В 1914 году, когда Эфрону было 20 лет, грянула Первая мировая война («Великая война», как её тогда называли в России). Будучи, без всякого сомнения, убежденным Русским патриотом, Сергей Эфрон предпринимает ряд попыток поступить в Русскую действующую армию, но поскольку в юности он заболел туберкулёзом, то медицинские комиссии, из-за слабого здоровья, несколько раз отклоняли его просьбы о зачислении в Русскую армию добровольцем. Невзирая на эти отказы, в качестве брата милосердия в санитарном поезде, ему всё же удается попасть на фронт, что впоследствии сыграло свою роль и помогло ему с большим трудом стать офицером в революционном 1917 году, ранее поступив в юнкерское училище, которое он и окончил в 1917 году. «11» февраля 1917 он командирован в Петергофскую школу прапорщиков для прохождения службы. Через полгода зачислен в 56-й пехотный запасной полк, учебная команда которого находилась в Нижнем Новгороде.

Наверное, не только у Эфрона, но и у всего народа России (да и у самой России) 1917 год – стал годом выжигающе водораздельным, когда была жизнь до и стала жизнь после.

Будучи уже, на момент октябрьского большевистского гос. переворота 1917 года, Русским офицером, Сергей Эфрон переворота этого естественно никак принять не смог, как он и пишет в своих воспоминаниях:

«Незабываемая осень 17-го года. Думаю, вряд ли в истории России был год страшнее. … по непередаваемому чувству распада, расползания, умирания, которое охватило нас всех. Десятки, потом сотни, впоследствии тысячи, с переполнившим душу «не могу», решили взять в руки меч. Это «не могу» и было истоком, основой нарождающегося добровольчества. Не могу выносить зла, не могу видеть предательства, не могу соучаствовать, лучше смерть. Зло олицетворялось большевиками».

Сергей Эфрон, Москва, 1917 год.

В октябре 1917 года Сергей Эфрон участвует в октябрьских боях против большевиков в Москве, где погиб почти весь его полк, и он сам лишь чудом спасся, затем бежит на юг России, на Дон, где вступает в ряды Добровольческой Белой армии, в качестве Первопоходника участвует в Первом Кубанском Ледяном походе, потом будучи офицером имени генерала Маркова полка

[прим. Марковский полк – один из четырех «цветных» полков Белой армии, еще были Алексеевский, Корниловский и Дроздовский «цветные» или «именные» полки, считались элитными боевыми формированиями Белой армии и средоточием самых преданных, стойких и верных сторонников Белого движения]

проходит почти весь боевой путь Добровольческой Белой армии, участвует в обороне Крыма и т.д., трижды ранен, один раз очень тяжело, на грани жизни и смерти. По воспоминаниям современников – во время своего боевого пути в рядах Добровольческой Белой армии – Сергей Эфрон отличался отчаянной, выдающейся храбростью, чем снискал большую известность и уважение среди офицеров своего Марковского полка и вообще среди офицеров Белой армии.

Нагрудный знак 1-го Марковского офицерского пехотного полка.

Во время горячей фазы Гражданской войны, Марина Цветаева находилась в Москве и ничего не знала о судьбе Эфрона, знала только, что он отправился на Дон в Добровольческую Белую армию, но, более о нем не было вообще никаких известий. Собственно, как и Эфрон ничего не знал о судьбе своей семьи, и о том, что в голодный 1918 год от голода в Москве умерла его младшая дочь Ирина. Марина Цветаева, получив сомнительное известие (в виде слуха), что Сергей Эфрон погиб на полях Гражданской войны, в одном из писем 1917 года, в надежде, что оно дойдет до Эфрона, написала:

«Если Бог сделает это чудо – оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака».

Далее, по окончании горячей фазы Гражданской войны в России, пройдя ад Галлиполи, через Константинополь, весь больной от тяжелых ранений и туберкулёза, Эфрон перебирается в Прагу, где наконец семья воссоединяется, позже у них родится сын Георгий, из Праги семья переедет в Париж, где они и будут жить в тяжкой нищете почти до конца 30-х годов.

Коротко описанная выше часть жизни Сергея Эфрона, конечно уже сверх всякой нормы наполнена тяжкими драматическими зигзагами и трагическими поворотами, но, пока вроде бы и нет ничего загадочного и труднообъяснимого, однако вот тут-то мы и подходим к некоей начинающейся странности, будучи непререкаемым и признанным героем Белой армии, Сергей Эфрон в среде Русской эмиграции пользуется вполне заслуженным уважением (произойдёт даже финансовый сбор среди Русской эмиграции, чтобы оплатить его лечение от туберкулёза в Швейцарии),

но, уже начиная с пражского периода, его политические взгляды начинают трансформироваться и неуклонно эволюционировать, эта трансформация особенно усиливается с переездом семьи во Францию, пламенный и израненный патриот России, офицер «цветного» полка, не раз доказавший, что готов умереть за свои «Белые» Русские идеи, вдруг исполняется некоторых сомнений в правильности ранее избранного пути, мучительно размышляя о своем прошлом (это видно из его личных публикаций), на фоне отчаянной нищеты и эмигрантской жизни на чужбине, тоски по Родине, Эфрон начинает постепенно приходить к выводам, что всё за что он боролся ранее – было неправильным, ошибочным, что он выбрал не ту сторону истории… Фокус его интеллектуального внимания смещается в сторону Советского союза, он становится постоянным читателем советской прессы, которую не так уж и трудно найти в Париже. Я думаю, не трудно себе представить, что он там читал.

Как писала Марина Цветаева, в доме у них постепенно утвердилась только одна тема для разговоров и обсуждений – Советский союз, причем обсуждений и разговоров становившихся всё более комплиментарными и восторженными, старшая дочь Ариадна (Аля) всегда с обожанием относившаяся к отцу (чрезвычайно талантливая молодая девушка, оформившаяся в творческую и незаурядную личность: глубокое гуманитарное образование подарок от родителей, прекрасное знание нескольких языков, огромный талант к рисованию до уровня настоящего художника, к поэзии) – так же постепенно перенимает его усиливающийся крен в симпатию к Советскому союзу, который уже позже перерождается у них в полное восхищение и обожание, и уже окончательно где-то примерно к 1935 году, храбрый Белый офицер Сергей Эфрон сходит со сцены, и появляется новый Сергей Эфрон – покаявшийся неофит, отринувший своё прошлое, свои убеждения, переродившийся в нового горячего сторонника советской власти и советского строя.

Сергей Эфрон с дочерью Ариадной, 1925 год, Франция

Здесь надо упомянуть, что не вся семья погрузилась в новообретенную веру, Марина Цветаева очень скептически смотрела на всю эту эволюцию базовых взглядов своего мужа и своей дочери, она этих восторгов по поводу СССР совсем (и даже очень сильно) не разделяла, иногда трезвыми и здравыми суждениями сдерживая новый образ мыслей Эфрона, но, исходя из того, что мы знаем сегодня, её трезвый взгляд на вещи ничего уже изменить не смог, духовная эволюция Эфрона от Русского патриота и офицера Белой армии в интернационал-сторонника советской власти – состоялась как факт.

Выше мы выяснили, что Эфрон не был каким-то там поверхностным и пустым субъектом, никогда не был он и политическим флюгером. Установлено доподлинно, что он был храбрым, верным и убежденным человеком. Тем сильнее загадка такого однозначного перерождения уже состоявшейся в своих убеждениях взрослой личности из одних выстраданных и политых кровью (!) убеждений в прямо противоположную сторону.

Вполне понятен какой-нибудь там политикан или балабол-демагог, выкрикивающий лозунги из личной выгоды, подумаешь там «верил» вчера в одно, а сегодня буду «верить» в другое, или мода сменилась, или платить стали больше за другие «убеждения», подобные балаболы никаких убеждений вовсе не имеют (кроме тепла своей задницы), а уж кровь за них лить они вообще никогда не будут, кто бы и чтобы ни было у власти – они всегда поклонятся и примут всё, что кинет тот кто сильнее. Этот психотип личности понятен, пошл и не редок – просто конформисты, хатаскрайники, пустышки, безликие обыватели.

Но, Эфрон, это не психотип конформиста-обывателя, ему характеристику дала Марина Цветаева лично, а история показывает, что она умела быть очень прозорливой, она назвала его: «вечным добровольцем».

Называя если вещи своими именами – Сергей Эфрон стал предателем своей исторической стороны, предал своих погибших товарищей, предал свою Россию и свои идеи, за которые он лично воевал. Но, предал пока только в мыслях. Причем имеем в виду, что сделал он это не под пытками, не за деньги, а сам лично, путем долгой духовной эволюции отринув всё, в чём был уверен ранее и за что раньше готов был умирать.

Такие перевороты сознания без явных внешних факторов (как-то: пытки, шантаж, подкуп и пр.) – сами по себе удивительно-необъяснимы, но в случае Эфрона, эта загадка еще более усиливается, у меня в полной мере удовлетворительного ответа на вопрос – как такое могло произойти с таким человеком как Эфрон – нет. Всё более склоняюсь к мысли, что это есть последствия гримасы нищеты, вероятно она (нищета) сама по себе настолько беспощадно сильная и мощная вещь, что может переворачивать сознание даже таких убежденных, сильных духом, храбрых и верных людей, как Сергей Эфрон.

Далее пошла разворачиваться неумолимая логика событий, отринув в душе свои убеждения и свою борьбу, то есть предав это всё, обязательно придёт черёд сделать это уже не просто в душе, а и в реальных действиях. Внимательные глаза советской разведки, видя какие публичные статьи проскакивают иногда у бывшего офицера Марковского полка Добровольческой Белой армии, остановили на нём свой пронзительный взгляд и поняли, что этот человек вполне созрел для серьезного общения на счет деятельной помощи советской власти, тем более он вхож за свои прошлые заслуги туда, куда советской разведке тоже очень хотелось бы войти, инкогнито конечно.

Судя по всему, вн. духовное перерождение Эфрона создало настолько благоприятную почву для готовности выслушать «деловое» предложение, что и согласие на деятельное сотрудничество не заставило себя долго ждать.

Теперь предательство из внутреннего и душевного – следуя неумолимой логике событий произошло и в материальной сфере, так израненный на фронтах Гражданской войны офицер Добровольческой Белой армии стал секретным агентом НКВД, причем не пошло купленным за 30 сребреников, или пошло запуганным, а идейным, готовым работать не за страх, а за совесть. Ну, собственно, понимая психотип Эфрона, иначе и быть не могло, этот «вечный доброволец» (как окрестила его жена) по-другому бы и не смог.

Работал очень эффективно, новое начальство было очень довольно, человек-то был не бросовый, умнейший и храбрейший, поговаривают, что смог убедить на вербовку несколько очень ценных клиентов, выполнял ценные и деликатные поручения, принес очень много неприятностей РОВСу (прим: Русский Общевоинский Союз (РОВС) – объединение Белой армии в эмиграции), неоценимо способствовал похищению генерала Миллера, неоценимо помог в совершении убийства человека, совершившего обратное перерождение, бывшего советского деятеля, разочаровавшегося в советских реалиях и пр.

Работал так хорошо, что привлек к себе пристальное внимание уже деятелей РОВС, заподозривших явно неладное с Эфроном. На грани раскрытия, НКВД решила, за хорошую работу не бросать его на произвол судьбы во Франции и вывезти в СССР, и вот в 1937 году, из Гавра, сбегая от разъярённых и жаждущих мести предателю бывших своих друзей из Белого движения, Сергей Эфрон на пароходе доставляется в СССР, куда уже несколькими месяцами ранее вернулась и его дочь Ариадна, от всей души влюбившаяся в СССР ещё во Франции.

Далее история Эфрона приобретает садистский оттенок.

Попав в столь обожаемый им во Франции СССР, Эфрону поначалу дают для проживания дачу в подмосковном Болшево, где он живет с дочерью Ариадной и откуда пишет письма Марине Цветаевой с просьбами воссоединиться с семьей. Как уже выше упоминалось, Марина Цветаева, будучи человеком весьма прозорливым страшно не хотела ехать, всей душой предчувствуя неладное, упиралась как могла, но, нищета, наверное, и здесь была неумолима (вообще сильная вещь она!), и спустя два года, в 1939 году сдалась и к тому письму, помните:

«Если Бог сделает это чудо – оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака»

 Дописала:

«Вот и пошла».

Всходя на борт парохода следующего из Франции в СССР – она сказала:

«Кажется я погибла».

Как в воду смотрела.

Первую арестовали Алю.

«27» августа 1939 года Ариадна Сергеевна Эфрон, 27 лет от роду, была арестована органами НКВД и осуждена Особым совещанием по статье 58-6 (шпионаж) на 8 лет исправительно-трудовых лагерей; под пытками вынуждена была дать показания против отца, что он, как и она является шпионом.

«10» октября 1939 года органами НКВД был арестован и Сергей Эфрон.

Сергей Эфрон, арест, 1939 год

Был подвергнут пыткам с целью оговорить и жену.

В архивах ФСБ содержатся рассекреченные протоколы допросов. Везде рукой Эфрона написано:

«моя жена – Марина Цветаева никакой антисоветской работы не вела. Она писала стихи и прозу».

«Вечный доброволец» свою любимую Марину не сдал. Она ему очень много изменяла, измучила его, он рвался с ней разводится еще в Праге, но, как это ни странно, учитывая все его зигзаги, здесь предателем его назвать никак не получается…

После двух лет заключения и допросов физическое и психическое состояние Эфрона ухудшилось настолько, что его поместили в психиатрическое отделение Бутырской тюрьмы. Тюремный врач, проводивший его осмотр, фиксировал, что у Эфрона начались галлюцинации.

Что видел он в них, Русский флаг на бронепоезде «За Русь Святую», или лицо генерала Миллера (?) …

Эфрон был осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания 6 июля 1941 года по ст.ст. 58-1-а («измена Родине»), 58-8 («террор») и 58-11 УК РСФСР («участие в контрреволюционной организации»).

В своём последнем слове заявил:

«Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки».

Решением Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам приговор оставлен в силе. «16» октября 1941 года Сергей Эфрон был расстрелян на спецобъекте НКВД «Коммунарка» в составе группы из 136 приговорённых к высшей мере наказания заключённых, спешно сформированной в целях «разгрузки» тюрем прифронтовой Москвы.

Реабилитирован посмертно «22» января 1956 года ВКВС СССР.

Ариадна Эфрон провела 8 лет в исправительно-трудовых лагерях и 6 лет в ссылке в Туруханском районе, весной 1943 года Ариадна Эфрон отказалась сотрудничать с оперотделом лагеря (стать «стукачкой»), и её перевели на лесоповал в штрафной лагпункт Севжелдорлага, реабилитирована в 1955 году. Дожила до 1975 года. Семьи и детей после лагерей не было, было сильно подорвано здоровье.

Марина Цветаева повесилась от горя и безысходности в Елабуге «31» августа 1941 года, думая, что ни дочери, ни мужа нет уже в живых.

Последняя загадка в этой истории, на которую у меня вообще нет никакого ответа – это зачем Советская власть проявила такой садизм по отношению к тем, кто её так полюбил…