Народная самооборона, pro et contra

Проблема для власти, ведь тот кто осуществляет самооборону - проявляет базовую автономную субъектность, он потенциально опасен для уже существующей власти как возможный конкурент, зреющая угроза.

Обратная сторона - опора для власти, солидарность ее институтов, правяей элиты и народа, основного населения. Ключевой тезис: народ, сражающийся на своей земле против вторжения извне, как единое целое - непобедим.

Правящая элита возникает еще до институализации власти, как естественный эффект концентрации ресурсов при разделении труда в руках того, кто это разделение организует: традиционно это старейшие представителя рода, клана или племени наиболее знатного происхождения. Позднее родовая аристократия может смениться военной, духовной, либо денежной, в крайнем случае - диктатурой демагогов-охлократов, что никогда ничем хорошим не кончается.

Государство оформляется как суверенное именно в момент установления силового, вооруженного суверенитета официального властного института над территорией. Поэтому родоплеменная аристократия во главе ополчения является лишь прото-государством, его зародышем, но полноценным суверенитетом считаться не может.

Для чего вообще нужно ополчение, народная милиция, партизаны и дружины добровольцев? У Каддафи была концепция “вооруженного народа”, но она обернулась против него лично. Подготовленные против внешнего вторжения арсеналы попали в руки бандитов и присоединившихся к ним замороченных граждан, начавших гражданскую войну против власти при поддержке внешних сил.

С другой стороны, именно наша страна знает примеры успешного гражданского сопротивления именно внешней угрозе, и более того - восстановления официальных институтов власти в результате успешной борьбы ополчения против оккупантов, ополчения которое присутствием представителей привилегированных сословий лишь легитимировалось, но не учреждалось.

Война 1812 года, Великая Отечественная, даже про-федеральные местные формирования в Чечне в 90-е, это положительные примеры лояльной низовой оборонительной самоорганизации, в большинстве случаев все же инспирированные сверху и в то же время, организующая роль официальной власти в том чтобы придать форму естественному низовому импульсу, его собственной стихийной энергии, а не породить ее целиком на пустом месте. Без этой страсти не было бы приснопамятной “русской весны”, не было бы ни Крыма, ни ЛДНР. Не было бы тех кадров, когда простые мужики пытались голыми руками остановить танк всушников в 2014. Не было бы без нее волонтерского движения в поддержку фронта СВО. Еще раз, конкретнее: я не буду обсуждать то, как в свете этого вопроса вело себя украинское общество, и с какой точки зрения какие факты тут будут “за”, а какие “против”. Если бы право на национальное самоопределение имело действительное правоустанавливающее значение на нашей планете, такое обсуждение имело бы смысл, но мы живем в мире, где по факту определяющим является право сильного и сферы геополитических интересов “больших игроков” - сверхдержав, имеющих ресурсы из реализовать.

Именно в свете этой проблемы возникает вопрос о том, существует ли на самом деле “пассионарность”. Как бы ее расшифровать сегодня? Овладевающая человеком всепоглощающая страсть, чувство личной ответственности за всеобщий исторический момент, превосходящее своей силой все личные интересы настолько, что он откладывает все частные дела и начинает действовать в направлении реализации тех идей, в которых эта страсть находит свое выражение.

Пассионарный человек - человек все же особого склада, требуется большой запас амбиций, потенциала активности и одновременно состояние невовлеченности в обыденный, нормальный каждодневный порядок жизни. Состояние человека “в резерве”, когда он, может быть вполне благополучен, не бедствует, избыток сил не выливается в неадекватном и асоциальном поведении, но как говорится “чего-то в жизни не хватает”. И когда перед лицом всего общества возникает глобальный исторический вызов - что в нем прорывается из глубины существа и заставляет действовать, та самая страсть.

Без таких людей, без того самого запаса активности, потенциала и страсти в них никакая низовая самоорганизация не может возникнуть и не возникнет, хоть пряником, хоть кнутом людей собирай в толпу под барабаны и фанфары. Пока силком их держат - будут маршировать, из под палки, как только принуждение и поощрение прекратятся - разбегутся по своим делам обратно. Нужна идейность, заряженность эмоциональная, и не поверхностная, какая бывает у детей, а глубинная, идущая от нутра и костей, не колеблющаяся от перемены погоды и серьезных испытаний на прочность.

К сожалению, у пассионарность есть злой брат-близнец: субпассионарность. Иначе говоря, авантюризм вполне асоциальный. Всегда, в любом обществе рождается и вырастает определенный процент людей со сниженным чувством лояльности к существующему социальному контракту, и сниженным уважением к жизни, здоровью, благополучию и достоинству других людей в целом. Этот процент становится социальной базой криминальных процессов и тенденций. И горькая правда истории в том, что когда правящие элиты допускают разрушение властных институтов вследствие деградации управленческой и всякой прочей культуры, либо впадают в коррупцию не отдельными эксцессами, а всей массой, системно - пассионарии и субпассионарии смешиваются, вынужденно входят в по сути противоестественный союз против саморазрушающегося общества.

Я не буду сейчас рассуждать о том, бывают ли благими революции. Абстрактно можно выводить формулу “чем деструктивнtе власть, тем конструктивнtе противодействие ей”, а на деле любой передел власти, любая гражданский конфликт влечет массовые жертвы среди населения, в ходе прямых столкновений или в результате разрушительных реформ не считающихся с жертвами новых политиков, это историческая наглядная закономерность, эмпирическое правило.

Но если гражданский переворот таки свершается и свершается силами низовой самоорганизации хотя бы в виде массовки, это редко делают благородные рыцари в сияющих доспехах, безупречные герои в трико и прочие сказочные персонажи. В мутной водичке таких конфликтов всегда ловят рыбку криминальные структуры и массы желающих сорвать свой куш фраеров-дилетантов, в нормальных условиях мутивших свои маленькие схемы по тихому, а тут, почуяв волю, решивших пойти ва-банк в соответствии со своими возможностями. В немалой степени жертвами переворотов и смен режимов являют жертвы именно этих, сопровождающих их криминальных процессов.

Но кроме того, ослабление власти, без которого ни один переворот по самому определяющему смыслу власти как таковой, не имеет шансов, приводит к тому что криминал прячется за спинами и знаменами “борцов за свободу”, а сами борцы вынуждены, будучи притесняемы властью, действовать нелегальными методами и идти на сотрудничество с теми, для кого это поле - родное. Порой переплетаясь в этом сотрудничестве до неразличимости. Из этого растет во-первых, помимо понятного опасения конкуренции, вполне здоровое подозрение со стороны власти и правящей элиты по отношению к любым “р-ррреволюционерам” в  частности, и любым формам силовой низовой самоорганизации вообще - а не бандиты ли вы тут все, помимо того что потенциальные бунтовщики?

Возможно в будущем этот вопрос будет решаться интегрально-холистически, в том смысле, что пассионарный потенциал каждого человека, его накопление и изменения будет виден государственной власти как системе в режиме реального времени, и будет востребован этой системой превентивно-профилактически, в структурах низовой самоорганизации, неформально но предельно плотно контролируемой сверху, опять же в режиме реального времени и постоянной профилактикой и запасом различных мер от перехвата и воздействия на эти низовые структуры извне.

Почему этот вопрос вообще стоит поднимать? У нашего общества есть одна характерная особенность: оно очень успешно мобилизуется и организуется снизу когда с одной стороны, властные институты демонстрируют пассивность, инертность, реактивную полу-слепоту по отношению к внешним вызовам. Но как только власть демонстрирует хотя бы 10% требуемой от нее народом прыти в реализации необходимых для преодоления вызовов мер, большая часть народа от процессов самоорганизации отваливается, возвращаясь к своим делам, в деле остаются только пассионарии. Хорошо это или плохо? И так, и так. Если бы все сводилось к тому чтобы один раз в сто лет отразить натиск каких-нибудь кочевников-басурман всем миром, это не было бы вообще проблемой. Но жизнь сегодня - это чреда вызовов, больших и маленьких.

Разделение организации на “сверху” и “снизу”, в свете цифровизации, в свете перманентных, постоянно мутирующих и развивающихся гибридных угроз общественной безопасности - теряет свой смысл. Необходим синтез организационных усилий со стороны каждого члена общества, способность гибко, адаптивно переключаться между режимами мобилизации и “мирного времени”, точнее мобилизации стоит стать для нас не каким-то небывалым делом, на которое мы будем идти маршем под барабанную дробь, с выпученными глазами и кулаками сжатыми до лопающихся вен, а неким постоянно присутствующим и плавно регулируемым все обществом по степени интенсивности качеством. Вроде той же ставки ЦБ или налога.

Умаляет ли это подвиг тех, кто кладет все что имеет, даже жертвует жизнью за други своя, за Родину, за свой народ, за малых сих, за мир во всем мире? Нет. Это не умаляет самоотверженного труда волонтерского сообщества, ценности пожертвований и иной помощи людей друг другу, не только воинам СВО, хотя сейчас они - на переднем крае, на острие борьбы за весь мир против зла. Но если обществу требуются такие жертвы, если ему требуются такие подвиги - значит мы где-то в чем-то просчитались, недоработали, ошиблись, по мелочам или по крупному, но вот теперь кому-то приходится эти амбразуры или даже течи в трюмах закрывать своей грудью - потому что мы все, вместе, и каждый из нас где-то когда-то что-то не доделал, сказал не то и не так, или вовсе промолчал, а может наоборот, говорил и делал там и то, где и что говорить и делать не стоило. Огонь - вещь опасная, но полезная, и лучше всего научиться во-первых регулировать его интенсивность и расход топлива, а во-вторых, сделать его в нас негасимым, независящим от того, в какую сторону пытаются пустить ветер наши враги.

И что очень важно: мы не должны остывать, терять наш общий потенциал пассионарности. Современные процессы глобализации, вестернизации, вся эта гнилая политкорректность, превратившаяся в политизированную пропаганду гендерных извращений - они буквально осуществляют духовную стерилизацию населения стран, им поддающихся. Люди, даже если протестуют - им нечего противопоставить тирании этой уродливой многоглавой гидры: стоит им где-то допустить прихода к власти неолибералов, поддерживающих всю эту “повесточку”, и дорога назад исчезает, все сказки о демократии, о власти народа развеиваются дым: оказывается что демократия это власть демократов, а врагам свободы никакой свободы не положено. И кто является врагом свободы будут определять ее вожди, просто указывая пальцем и “отменяя” того, кого пожелают, на ходу фабрикуя нелепые обвинения, которых достаточно чтобы возбудить ненависть свихнувшихся от причастности к власти толп “сжв”-зомби.

То, о чем я говорю - западная, разработанная глобалистами интегральная организация общества курильщика, самый жуткий ее вариант, это самоорганизация социального апаптоза, массового тотального суицида. Не стоит обманываться - даже если он медленный, тенденция говорит сама за себя. Пассионарный и субпассионарный потенциал, не востребованный актуальной здоровой социальной системой - для них пища и ресурс, они с удовольствием прибирают к рукам любое недовольство, любые сомнения, любые нереализованные амбиции и любое нездоровое чсв, чтобы употребить их в своих целях, интегрировать в свои структуры, превратить в своих агентов, переварить и превратить в свое подобие. Ответить им можно только всеобщей, тотальной же, но размеренной и здоровой мобилизованностью, потому что пассивность и реактивность бездумного обывателя, диванного потребителя контента и диванного же комментатора - для них такой же ресурс. Ресурс инерции осваиваемой среды, пища, которую медленно варят в котелке, медленно отравляют ядом до тех пор, пока реципиент сам не заметит, как станет его не только носить в себе, но распространять и производить из себя сам.

С чисто военной точки зрения, это довольно гибкая схема: когда есть сверх-профессиональная кадровая гвардия, защищающая властные институты, есть также профессиональная кадровая регулярная армия, и есть структуры ополчения, являющиеся во-первых социальным лифтом, во-вторых кадровым ресурсом для родов войск, в третьих - резервом для частичной или всеобщей мобилизации в случае ее необходимости на тех или иных направлениях. Однако, все тот же пример Ливии и вообще арабской весны показывает, что концепция “вооруженного народа” опасна для самого вооруженного народа, если его сознательность и суверенное мышление не выдерживает соблазнов со стороны внешних сил. Процветает ли Ливия сегодня, спустя 15 лет начала в ней гражданской войны? И если где-то в ней идут конструктивные процессы - то какие, и за счет чего?

Это значит, что инициатива снизу нужна, но строго в рамках заданных заранее сверху, а уж за рамками компетенции официальной власти, если таковая ее потеряет, люди ее проявят, лишь бы сохранили огонь в сердцах, и не только асоциальные элементы (эти огня никогда не теряют).
Но в рамках официального развертывания вооруженных сил, структуры гражданских силовых резервов не могут и не должны быть неконтролируемой, чисто низовой самоорганизацией. К сожалению, кейс “Вагнера” демонстрирует это со всей очевидностью. Там где недостаточно контроля государства - там “свято место” обязательно заполнит или частный интерес, или внешнее влияние, или вовсе заведомо криминальные элементы. Любые ЧВК в нашей стране должны быть по сути, пусть не собственностью, но организационно - дочками-подрядчиками ВС РФ, как и вообще любые добровольческие формирования, включая и имеющие традиционные корни, вроде казачьих подразделений, так и относительно-стихийно возникшие на ровном месте, вроде подразделений “БАРС”. 

Вигиланты хороши на фронтире, там где официальной власти официально нету, и то, порой бандита от шерифа в таких условиях не отличишь. Точнее, отличие, как мы знаем по вестернам, простое: кто первый выстрелил и попал, тот звезду на пиджак и цепляет. Право сильного. Но это - варварство, за рамками правового поля, и как бы оно не будоражило кровь, это зло, а не благо. Благо начинается там, где социальный контракт учрежден и исполняется, а за его нарушение следуют легитимные санкции, установленные законом, вынесенные решением суда и исполняемые официальными лицами. Без развития правовой культуры и традиций уважения к ней, никакого конструктивного поступательного развития быть не может. Даже гений-одиночка в своем бункере-лаборатории не сможет двигать науку, если этот бункер возьмет штурмом банда отморозков, чтобы поживиться его припасами и ценным научным имуществом. И никакие роботы с пулеметами его не спасут - у бандитов свои найдутся.
Это не говоря о том, чтобы просто копать огороды и собирать с них урожай обычным людям, просто желающим выжить.

Значит ли это, что народные партизаны и ополченцы в прошлом, и никогда не будут востребованы вновь? Любой разумный человек ответит: не дай бог потребуется уходить в лес с берданкой, но готовым следует быть всегда и каждому. Прежде всего - быть морально готовым, знать, что ты любишь и за что готов сражаться до смерти и больше. Знать, кто твои потенциальные враги, что им может тут понадобиться, в чем их сила и слабость, и куда, в какие щели им кидать бутылки с зажигательной смесью, если придется. И помнить, что быть человеком - значит не опускаться до мерзости и не превращаться в черное умертвие, наслаждающееся чужой болью. Чтобы воевать нужно за мир, а не ради продолжения войны. Хотя война, как принцип бытия, не заканчивается никогда. Когда-то это была истина только для тех кто руководит государствами и служит им на своих воинских постах, а не тех кто вспахивает поля и копает огороды. Сегодня это истина, которую следует усвоить всем. Война шла всегда, война будет идти всегда, и каждый на своем месте - ее участник. Вопрос в том, за что и как ведет свою борьбу каждый из нас.