К чистоте понимания в национальном вопросе. Попытка расставить точки над Ё

Написал недавно в ФБ несколько постов (здесь и здесь), где позволил себе сравнить кое-какие национальные особенности белорусов и некоторых из наших соседей. И сходу получил обвинение в... нацизме! Именно так, ни более, ни менее. Нет, пока не из прокуратуры. Одна бдительная френдесса резанула в лоб: «такие сравнительные высказывания в чью бы то ни было пользу – нацизм. После этого осталось только черепа замерить».

Поначалу я слегка выпал в осадок. Но потом, вспомнив, что мои фейсбучные френды из разных стран, в том числе и из таких, в которых политкорректность последнее время достигла просто невообразимых высот абсурда, я решил проверить сей вердикт элементарной логикой.

Любые два объекта имеют некоторые различия, по которым их теоретически возможно сравнивать. Если никаких различий между объектами нет, то и объектов нет, и мы имеем дело с одним и тем же объектом.

То есть, не имеет смысла сравнивать между собой народы и национальности только в том случае, если никаких народов вообще не существует. Если же мы признаём, что человечество не едино и разделено на разные этнические и национальные общности, это автоматически означает, что различия между этими общностями существуют. А значит, по крайней мере теоретически они поддаются сравнению и анализу.

Итак, с точки зрения формальной логики возможны две позиции: либо мы не признаём существования народов вообще и тогда не о чем говорить, либо признаём, и тогда анализ любых различий между ними уместен.

В том случае, если их существование признаётся, то как же тогда расценивать запрет на проведение любых сравнений между разными этносами или национальностями? Ведь заклеймить нечто, как "нацизм" в современных условиях и означает наложить запрет.

Запретить анализировать объективные факты – на первый взгляд это просто глупо и попахивает ханжеством. Но ведь на этом ханжестве построена вся неолиберальная доктрина по национальному вопросу. Она исходит из того, что если и есть между народами какие-то различия, то они сводятся к вещам второстепенным - национальной кухне, этнической музыке. А в сфере мировоззренческой между народами якобы нет никаких различий, и всё человечество, дескать, объединено "общечеловеческими ценностями".

Но отсюда следует, что все, кто не разделяет эти "общечеловеческие ценности", из рода людского автоматически вычёркиваются. Что приводит к тому самому до боли знакомому разделению человечества на людей и "недочеловеков". За примерами далеко ходить не надо: теперешний европейский неолиберализм с его "культурой отмены" пытается "отменить" всё русское не менее ретиво, чем совсем недавно европейский нацизм пытался "отменить" евреев.

Однако запрет на изучение объективной существующих различий между народами – это не только либеральное ханжество, ведущее к фашизму. Это ещё и запрет на познание объективной реальности, это удар по научному мировоззрению и самим основам цивилизации.

Согласитесь, что клеймить "нацизмом" стремление к познанию выглядит, как минимум, странно. Но именно эту странную идеологию сейчас и пытаются проталкивать под видом "общечеловеческих ценностей" западные "хозяева дискурса".

Мы принимать их идеологию никак не обязаны. У нас есть своя. Например, учение русских евразийцев о народах, как симфонических или коллективных личностях. Как и индивидуальная личность, любой народ по своему уникален, имеет присущие только ему свойства и, как таковой, может подвергаться сравнению с другими народами.

Но различия между народами не сводятся к вещам чисто этнографическим, кулинарным и т.п. По большому счету главные национальные различия лежат в сфере мировоззрения и этики. Нельзя сказать, как это делают либералы, что все народы одинаково хороши. Но и нет никакой единой, общечеловеческой, ценностной шкалы, по которой все этносы и племена на глобусе можно было бы расставить по ранжиру. Нравственная оценка всегда субъективна: народы оценивают друг друга по своим национальным этическим меркам. Но никакого общечеловеческого арбитра в этом деле нет.

Общее между людьми – не моральные ценности, а способность свободно и осознанно эти ценности выбирать. А иногда и производить их переоценку. Свобода – единственное, что делает человека человеком.

Отсюда следует другое принципиальное различие в подходах к национальному вопросу между европейским нацизмом и русским евразийством. Подход последнего, который я разделяю, в том, что отличия между народами носят культурное, то есть приобретённое в ходе исторического развития, происхождение, а значит эти культурные особенности могут меняться, в том числе и поддаваться сознательному, целенаправленному воздействию.

В идеологии же нацистов различия между народами носят биологический характер, они "записаны" в генах, "в крови", и их нельзя изменить. Для нацистов одни нации "лучше" других по рождению, одни рождаются "сверхчеловеками", а другие "унтерменшами". С точки же зрения евразийцев какие-то черты культурного облика того или иного народа могут оцениваться негативно или позитивно, но эти черты - результат именно свободного выбора. И выбор этот делает народ, как коллективная личность.

То есть о тех или иных чертах национального характера можно говорить только на массовом уровне. Отдельный же представитель народа, как свободная личность, способен критически смотреть на какие-то черты своей национальной общности, отказываться следовать им, либо бессознательно поддаваться иноэтническому влиянию, ассимилироваться в другой культуре.

Но и на массовом уровне такие изменения тоже возможны: народ, как личность, хотя и коллективная, тоже способен к "переоценке ценностей" и к коррекции своего исторического пути, хотя это гораздо более сложный и длительный процесс, чем у отдельного человека. Народ не запрограммирован на повторение деяний своих предков, как бы ни были велики или наоборот позорны эти деяния.

Бывало в нашей истории такое, когда отношения русских и немцев достигали высочайшего градуса взаимной ненависти. Война 1941-45 годов была проявлением не только классовой, но и с очевидностью национальной вражды. «Идёт война народная», – пелось в известной песне. «Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов», – писал один из самых популярных тогдашних военкоров Илья Эренбург. Но уже через несколько десятилетий среди всех восточноевропейских стран так называемой "народной демократии" не было у СССР более верного союзника, чем Восточная Германия.

Так же и с поляками. Многие столетия Россия и Польша были главными соперниками в Восточной Европе. Но это не значит, что русские и поляки обречены на вечную вражду и в будущем. Уже наши отношения в социалистическую эпоху показали, что эта идущая из веков русско-польская взаимная вражда, если и не ушла насовсем, то была во многом предана забвению. Другое дело, что после краха советской системы старые, забытые раны в наших отношениях были целенаправленно растравлены политтехнологическими средствами – но и это тоже не фатально.

Ну, и наконец, важно помнить, что нравственные оценки нельзя абсолютизировать. Не бывает полностью плохих или полностью хороших народов. Даже в самом злобном враге можно найти что-то положительное, достойное подражания. Во время Великой Отечественной войны, несмотря на всю ненависть к немцам, никому в СССР не приходило в голову "отменить" Бетховена или Гёте на том основании, что они "тоже немцы".

В этом смысле сегодня диковато смотрятся некоторые персоны, гордо называющие себя "общественными активистами", на которых любой намёк на что-то "польское" действует, как красная тряпка на быка. Возможно, они и сами не понимают, насколько в этом своём разоблачительном раже они приближаются к нацизму, поддаваясь соблазну расчеловечить противника. А ведь русская культура всегда отличалась установкой на то, что какую бы вражду ты ни испытывал, никогда нельзя терять понимание, что враг – тоже человек.