"Warfare against civilians, whether inspired by hatred, revenge, greed, or political and psychological insecurity, has been one of the most ultimately self-defeating tactics in all of military history," Carr writes. "Terrorism will be eradicated not when we come to some sort of accommodation with its agents, nor when we physically destroy them, but rather when it is perceived as a strategy and a behavior that yields nothing save eventual defeat for those causes that inspire it."

Other students of terror are not so sure. Although Paul Wilkinson, director of the Center for the Study of Terrorism and Political Violence at St. Andrews University in Scotland, concedes that "the overall track record of terrorism in attaining major political objectives is abysmal," he writes that in some cases, terrorism has been "effective as an auxiliary weapon in revolutionary and national liberation struggles." He argues that there have been examples where terrorism played "a major part in bringing about sweeping political change," and one such example is the role of Jewish terrorists in forcing the British out of Palestine in the 1940s. There were extenuating circumstances that made the British antiterror efforts ineffective: the "humanitarian and judicial restraints" binding the British that prevented Draconian crackdowns, the communal power struggle between Arabs and Jews that rendered a peaceful diplomatic settlement impossible, and the "massive if not solid support" for what was viewed as an anticolonial struggle within the Jewish community which made "an almost impenetrable barrier" for the intelligence forces to penetrate.

In Palestine, the mainstream Jewish armed struggle against the British was carried out by the "Haganah," a group not known for terrorist attacks against civilians. But such restraints were not observed by the Irgun and the Stern Gang, led respectively by Menachem Begin and Yitzhak Shamir, both of whom were considered terrorists even by many Jews. Both rose to become prime ministers of Israel.

Certainly both men believed that terror had worked for them. Eric Silver, Begin's biographer, wrote, "It is clear from the British documents and debates that Jewish terror played a significant part in undermining [British] will to stay in Palestine." And the tactics the British government took against Jewish refugees trying to get to Palestine became so objectionable that Winston Churchill rose from the opposition benches to denounce the government's "squalid war against the Jews."

Carr, however, considers the terrorist activities of the Irgun and the Stern gang to have been ultimately counterproductive. He says their "murderous ways" turned the British, "once the Jews' most powerful protectors in the region," against the Jews. And once the British had gone, the extremists lost in a confrontation with the newborn government of Israel, which had never been comfortable with Jewish terror tactics against civilians. "Menachem Begin still believed that murdering civilians and hurling bombs into crowds of Arab shoppers would somehow break the Arabs' spirit and provoke sympathy for the Jews among the world community. He continued to be mistaken," according to Carr.

Not only did the Irgun and the Stern Gang not achieve their political goals - they wanted a "Greater Israel" to include both sides of the Jordan River - but the "vicious terrorism that the Irgun had bred into the Israeli character would never be removed," according to Carr. "Worst of all," he writes, "it would inspire vengeful imitation among the Palestinian Arabs." The PLO "took as one of their organizational and operational models the Irgun.... Had they not witnessed over many years the murderous efficiency of the Irgun, the Palestinians might have been tempted to choose a different path; but anger, desperation, and impatience took them down the same road, and inevitably, the results of their decisions were also similar."

There can be little argument that the terror tactics of the Palestinians have cost their cause dearly, whereas the images of boys armed only with stones facing Israeli troops in the first Intifadah of the 1980s gained them sympathy. But, as Carr writes: "Warfare against civilians must never be answered in kind. For as failed a tactic as (terror) has been, reprisals similarly directed at civilians have been even more so - particularly when they have exceeded the original assault in scope."

And there you have the tragedy of the Middle East, where revenge follows upon revenge until terror and counterterror become the only form of dialogue.

Может ли терроризм, определенный как убийства мирных жителей для достижения политических целей, быть успешным? Среди занимающихся изучением терроризма нет единого мнения. Военный историк Калеб Карр (Caleb Carr) говорит "нет". Его новая книга озаглавлена "Уроки террора: история военных действий против мирных жителей - почему это всегда не срабатывало и почему это не сработает снова" ("The Lessons of Terror A history of warfare against civilians - why it has always failed and why it will fail again").

"Военные действия против мирных жителей, были ли они вызваны ненавистью, местью, алчностью, или политической и психологической опасностью, всегда были одной из наиболее саморазрушительных тактик во всей военной истории", пишет Карр. "Терроризм будет искоренен не тогда, когда мы придем к какому-то компромиссу с его сторонниками, и не когда мы физически их уничтожим, но когда будет осознано, что как стратегия и образ действий террор ничего не дает, представляя собой, в тоже время, угрозу для его вдохновителей."

Другие исследователи террора не так уверены. Хотя Поль Вилкинсон (Paul Wilkinson), директор центра изучения терроризма и политического насилия (Center for the Study of Terrorism and Political Violence) в университете святого Андрея в Шотландии (St.Andrews University in Scotland), признает что "вклад терроризма в достижение серьезных политических целей незначителен", он пишет, что в некоторых случаях терроризм был "эффективным вспомогательным оружием в революционной и национально-освободительной борьбе". Он утверждает, что были примеры, когда терроризм сыграл значительную роль в достижении радикальных политических изменений и один из примеров - роль еврейского терроризма в уходе Британской империи из Палестины в 1940х. Были обстоятельства сделавшие британские антитеррористические усилия неэффективными: "гуманитарные и юридические ограничения" удерживавшие британские силы от драконовских ответных мер, интенсивные межобщинные стычки между арабами и евреями делавшие мирное дипломатическое соглашение невозможным, и "массовая, если не всеобщая поддержка" еврейским сообществом того, что казалось антиколониальным сражением, что создало "почти непроницаемый барьер" для инфильтрации британской разведки.

В Палестине основные выступления против Британской империи осуществлялись "Хаганой" - группой, не замеченной в террористических атаках против мирного населения. Однако подобные ограничения не соблюдались Иргуной и группой Штерна, которые возглавляли Менахем Бегин и Ицхак Шамир, соответственно. Обоих считали террористами даже многие евреи. Оба впоследствии доросли до поста премьер-министра Израиля.

Оба определенно верили, что их террор был успешен. Эрик Сильвер (Eric Silver), биограф Бегина, писал: "Из британских документов и записей обсуждений, очевидно, что еврейский террор сыграл значительную роль в подрыве [британского] желания остаться в Палестине". И тактика британского правительства против еврейских беженцев, пытающихся попасть в Палестину, стала столь неудобной, что Уинстон Черчиль поднялся из рядов оппозиции, чтобы осудить правительственную "отвратительную войну против евреев".

Карр, однако, рассматривает террористическую активность Иргуны и отряда Штерна как крайне контрпродуктивную. Он говорит, что их смертоносные методы обратили британцев, "когда-то наиболее мощных защитников евреев в регионе", против евреев. И после того, как британцы ушли, террористы проиграли в конфронтации с новорожденным правительством Израиля, которое никогда не чувствовало особой радости по поводу еврейского террора против мирного населения. "Менахем Бегин продолжал верить, что массовые убийства мирных жителей и бросание бомб в толпы арабских покупателей каким-то образом подорвут арабский дух и вызовут симпатию к евреям в мировом сообществе. Он по-прежнему ошибался", пишет Карр.

Игруна и отряд Штерна не только не добились своих политических целей - они хотели включения в "Великий Израиль" обоих сторон реки Иордан - но и "ужасный терроризм, который Иргуна взрастила в характере израильтян, так и не был никогда устранен", говорит Карр. "Хуже всего", пишет он, "что это принесло за собой мстительное заимствование среди палестинских арабов". ООП "использовало Иргуну как одну из моделей для своей организации и операций: Если бы они не видели своими глазами смертоносную эффективность Иргуны, палестинцы могли бы склонится к другому пути; но гнев, бешенство, и нетерпение толкнули их на тот же путь и, неизбежно, результаты их решений также схожи."

Нет особых сомнение в том, что террористическая тактика палестинцев  дорого им обошлась, тогда как фотографии мальчиков вооруженных только камнями противостоящих израильским отрядам в первую Интифаду 1980х  принесли им симпатии. Но, как пишет Карр, "В ответ на военные действия  против мирных жителей никогда нельзя действовать теми же методами.  Террор никогда не срабатывал, но сходные ответные репрессии не  срабатывали даже более того - даже если они превосходили террор по масштабам."

И вот мы имеем трагедию Ближнего Востока, где месть наследовала мести до тех пор, пока террор и ответный террор не стали единственной формой диалога.