Религия и ее влияние на жизнь болотных арабов (50-е годы XX века)

В 1921 г. было образовано Королевство Ирак, объединившее многие арабские племена, которые обладали своей самобытностью и культурой. Мааданы, проживающие в озёрном крае на юге Ирака, – одна из племенных групп, в повседневной жизни которых в середине XX в. сохранялись древние обычаи и традиции. Данная статья исследует характерные черты религиозности озерных (болотных) арабов в постколониальный период. В качестве основного источника использованы записки британского путешественника У. Тэсиджера, исследовавшего Южный Ирак в 1950-х гг.  

Южный Ирак, на территории которого проживают «болотные» арабы (мааданы, Maʻdān), являлся центром зарождения шиизма. Поэтому, в большинстве своём, мааданы являлись мусульманами-шиитами. Однако, многие племена обратились к шиизму только в конце XVIII – XIX вв. 
Основная разница между суннитским и шиитским течениями в исламе состоит в вопросе почитания первых халифов. Сунниты признавали Али ибн Абу Талиба четвёртым в ряду халифов, а шииты почитали его как единственного полноправного преемника пророка Мухаммеда. 
Вполне закономерно, что мааданы глубоко почитали Али и его потомков. Например, болотные арабы часто украшали свои жилища их изображениями. У. Тэсиджер свидетельствует: «Мы вошли в одну из комнат. На стенах висели аляповатые портреты Али и Хусейна; эти шиитские святые верхом на конях поражали мечами своих окровавленных врагов». 
Большинство мааданов, исповедовавших шиизм, носили различные религиозные титулы. Таким титулом, например, был «заир». Для того, чтобы заслужить право наименоваться заиром, необходимо было совершить паломничество к святилищу восьмого по счёту имама – Резы. Это святилище находилось в провинции Хорасан на северо-востоке Ирана, в городе Мешхед, там же находилась могила ещё одного почитаемого халифа – Харуна арРашида, что делало это святое место исключительно важным для шиитов. Как указывает сам У. Тэсиджер, большинство жителей Южного Ирака посещали именно Мешхед, а не Мекку, хотя расстояние до обоих городов было примерно равным. Следует отметить, шииты считают иракские Кербелу и Эн-Наджаф более святыми местами, чем тот же Мешхед, но в Южном Ираке, в среде мааданов, паломничество в эти города никакого титула не давала. Тэсиджер пишет, что в Центральном Афганистане «каждый, кто побывал в Кербеле, носит звание кербелави, а паломничество в близлежащий город Мешхед не приносит паломнику какого-либо отличительного звания». Таким образом, по мнению Тэсиджера, важность паломничества, как в Афганистане, так и в Южном Ираке, зависела от дальности расстояния. 
Религия обуславливала ограничения в еде у мааданов. Однако, пищевые запреты менялись в зависимости от района обитания или обычаев самого племени. Кроме того, в Ираке различались ограничения в еде у шиитов и суннитов. У. Тэсиджер пишет, что шииты Ирака не едят зайцев, в то время как сунниты не признают подобный запрет. Все мусульмане считают нечистыми кровь, падаль и свинину, но у мааданов брезгливое отношение к крови достигало абсурда. Например, Тэсиджер описывает следующую ситуацию: «Ко мне пришел пожилой сейид со своим девятилетним сыном, который глубоко порезал руку, заготовляя хашиш. Ослабевший от потери крови мальчик покачнулся и чуть не упал на меня. Когда я с возмущением спросил отца, почему он не помог ребенку, тот возразил, что на одежду могла попасть кровь, а это сделает его «нечистым». … Должен, однако, сказать, что некоторые из его единоверцев-мусульман были менее щепетильными». 
Шииты озёрного края, о которых писал Тэсиджер, обязательно делали обрезание, хотя об этой процедуре отсутствуют упоминания в Коране, делают они это по примеру пророка Мухаммеда. Среди племён Южного Ирака эта процедура откладывалась до наступления полового созревания. Операцию делали специальные люди, которые каждое лето объезжали деревни. Cреди жителей озёр необрезанный мужчина считался неполноценным членом общества.  
С обрядом обрезания у «болотных» арабов был связан ряд курьезных суеверий. Например, мааданы верили, что рана от обрезания может воспалиться от запаха свежего хлеба или благовоний. Поэтому юноше, только что прошедшему обрезание, затыкали ноздри тканью или вешали на шею связку лука, чтобы перебивать этим запахом ароматы благовоний. Кроме того, до полного выздоровления после операции было запрещено есть рыбу, арбузы и творог, под запретом было и обильное питьё.
Молитва не играла существенную роль в жизни основной массы мааданов. Регулярная и частая молитва, как правило, была уделом почтенных стариков-заиров, небольшая часть жителей озёрного края читала только утренние и вечерние молитвы, остальные мааданы молились лишь во время особых обрядов. В частности, обязательной молитвой сопровождался траурный обряд. 
Сам траурный обряд у жителей озерного края выглядел следующим образом. Перед мадьяфом  семьи умершего, собиралась большая толпа, у входа ставили несколько знамён племени, к которому принадлежал покойник, на деревья вешались серебряные украшения. Прибывающие гости заходили в мадьяф по два или три человека, а иногда и по двадцать человек разом, чтобы выразить соболезнования семье погибшего, пили чай, кофе, выкуривали сигарету и уходили, освобождая место для других. Перед уходом было положено воздевать руки к небу и нараспев читать сутру «Фатиха» или "Открывающая" в память об умершем. Траур, который тоже назывался «фатиха», объявлялся по умершим обоего пола и продолжается семь дней. Сами жители деревни, где жил покойник, на время фатихи должны были отказываться от курения и употребления чая, кофе при этом разрешался. Чай и сигареты предназначались только гостям, прибывшим на траурный обряд из других селений. В зависимости от того, в каких отношениях гость был с умершим, регулировалось время его пребывания с семьёй покойного. Слуги усопшего в первый день прощания с ним носили куфии  тёмно-синего цвета, который считается у мааданов траурным. В день траура даже обед едят в строгом молчании, как того требовал обычай. Следующий день начинался с утренней молитвы и продолжения принятия соболезнований. 
Иногда такие минуты сопровождались чтением строк из Корана. 
Особенностью траурного обряда у арабов озёрного края являлось исполнение хаусы – боевого танца племён. В записках У. Тэсиджера содержится описание подобного танца. Прибывшие представители разных деревень по очереди произносили речи в память усопшего. В это время соплеменники подхватывали слова, и, держа над головами винтовки и притоптывая в такт, смыкались в кольцо вокруг знамени деревни, окружённого серебряными украшениями, которые звенели в такт танцам.  Во время пения жители деревни начинали стрелять из винтовок, сначала хаотично, а затем отдельными залпами. 
Мааданы лишний раз старались не прикасаться к мертвецам, потому что, как говорилось ранее, крайне брезгливо относились к крови и трупам. У. Тэсиджер приводит в пример следующую ситуацию: «Однажды … нас попросили поискать тело маленькой девочки, утонувшей в реке. Возвращаясь вечером назад, мы увидели всплывший труп. Когда я предложил моим спутникам перенести тело девочки в лодку, они отказались прикасаться к нему и даже не соглашались на то, чтобы положить утопленницу в тарраду  так как боялись ритуального осквернения». 
Таким образом, в середине XX в. религия, а именно, ислам шиитского толка, являлась важным регулятором мировоззрения, повседневного поведения мааданов и их ритуальной жизни. Значительной составляющей религиозности «болотных» арабов были локальные особенности шиизма и набор довольно архаичных и специфических суеверий.  
 
Библиография: 

1.    Кириченко В.П.  Шииты в политической жизни арабских стран (вторая половина XX – начало XXI в.) // Зарубежный Восток и современность: Тридцать лет спустя, М., 2011 г. С. 177–191. 
2.    Тэсиджер У. Озерные арабы. Пер. с англ. Э. А. Маркова. М.: Наука, 1982. 
3.    Cole J. Marsh Arab Rebellion: Grievance, Mafias and Militias in Iraq, 2005 [Электронный ресурс] – URL http://www.indiana.edu/~nelc/lectures/Wadie%20Jwaideh%20-%2004%20%20Juan...(2005).pdf  (взято 11.10.20).