"Je suis рыночный фундаменталист"

Всем приятного вечера! Сегодня хочу ознакомить присутствующих на ресурсе c коротким обзором текущей ситуации в исполнении моего уважаемого друга, Андрея Франца. Настолько ёмко и настолько кратко могут писать только люди глубоко знакомые с предметом. Полезно для размышлений. Перепечатываю полностью, без дополнений и правок, авторская орфография и пунктуация полностью сохранены. Всем приятного чтения и комментирования!

 

"Je suis рыночный фундаменталист"

В какое интересное время живём!

Такие, казалось бы, разные граждане, как Клаус Шваб и Владимир Путин толкуют нам о конце капитализма. Интересно, кто из них просто дурак, а кто считает таковыми окружающих и аккуратно вешает им лапшу на уши? Или, возможно, верен третий вариант? И Шваб и Путин просто-напросто зачитывают нам выписки из одной и той же методички, интерпретируемой каждым в меру своей испорченности?

Не знаю, не берусь даже гадать. Поэтому выскажусь по сути.

Что здесь не так? Где подтасовка? В чем подвох?

Подвох в главном. Под капитализмом оба неявным образом понимают рыночную систему отношений между людьми. Которая де обветшала, приводит к кризисам, к колоссальному неравенству и должна быть заменена некой иной распределительной системой. О природе которой никто, правда, точных представлений пока не имеет. Так что, начнут видимо с карточек, а там как пойдет...

Нужно признать: в реальной международной повестке стоит ликвидация рынка как глобальной системы отношений между людьми. И все эти умные или не очень словеса звучат на фоне ураганного обрушения этих самых рыночных отношений под ударами «анти-эпидемических мероприятий». Ковид стал тем тараном, которым авторы международной повестки обваливают рынки, завывая при этом на всех углах об исчерпании капитализма. А на деле — ликвидируя существующую систему рыночных отношений между людьми.

Ну, и в чем проблема — велика ль потеря?!

Велика. Невосполнима!

1. ЕСЛИ У ВАС ТРИППЕР, ЭТО НЕ ПОВОД К КАСТРАЦИИ. ЛЕЧИТЬСЯ НАДО!

Итак, происходящий сегодня кризис авторы международной повестки интерпретируют как «кризис капитализма». Краеугольным камнем капитализма объявляется рынок. Ликвидация мифического «капитализма» вместе с совершенно реальными рынками должна стать стартовым условием преодоления кризиса.

При этом из запасников вытаскивается старый-престарый марксистский тезис, что рыночные отношения де всегда беременны неравным распределением общественного богатства, каковое приводит к лютой роскоши наверху и отчаянной нищете внизу. Ну, и как следствие — кризисы «перепроизводства», которые на самом деле являются кризисами недопотребления. Пролетариату не на что потреблять — вот и «перепроизводство». Отсюда — регулярные кризисы, которые становятся все страшнее и страшнее. А нынешний — и вовсе полный атас!

Понятно, что это — полная чушь. По двум причинам:

а) Механика нынешнего кризиса сильно другая

б) Классические кризисы перепроизводства давно научились лечить. Профилактически. Социал-демократические рецептуры от этой болезни отлично работают.

Ведь в самом деле, если рынок — это обмен эквивалентов, то откуда взяться обнищанию на одном полюсе и безмерному богатству — на другом?

А есть, откуда, - отвечал старый марксизм, - ведь рыночный обмен между владельцем рабочей силы и владельцем средств производства происходит неэквивалентно. Рабочий получает сильно меньше, чем создает. А вот присваиваемая капиталистом прибавочная стоимость и создает богатство на одном полюсе и нищету — на другом. Ну, а отсюда и до кризисов недалеко.

Эге, - сказали старые социал-демократы, - мы это поправим.

И поправили. С одной стороны, через профсоюзы, позволявшие держать монопольно-высокую стоимость рабочей силы. С другой стороны — через социал-демократическое государство, пристально наблюдающее за рыночными процессами. Как только где углядит, что предприниматель сильно богатеть начал — хвать его налогами! И предприниматель снова пересаживается на скромный «Фольксваген», а налоги идут через бюджет в общественные фонды потребления: на социальное страхование, образование, пенсионное обеспечение и прочие социалистические ништяки.

Такой была формула европейского социализма второй половины ХХ века. Разумеется, и в ней хватало нестыковок и терок между участниками процесса. Что ж, нестыковки стыковывались, терки разруливались — это жизнь... Но вот от глобальных кризисов эта система была освобождена.

И, самое главное: рынок ей ничуть не мешал! А, наоборот, только помогал. Ведь рынок — если его избавить от разного рода детских болезней, приводящих к неравномерному распределению общественного богатства — вещь незаменимая! Ничего более эффективного для оперативного взаимодействия между участниками общественного производства пока изобретено не было. И в обозримом будущем — не будет.

Рынок, это в известном смысле и есть жизнь экономических агентов. Все остальное — в лучшем случае ее более или менее искусная имитация. Протез.

И вот теперь нам говорят: рынок — это капитализм, а капитализм — это глобальный кризис. Чтобы выйти из кризиса нужно ликвидировать капитализм вместе с рынком, из которого он вырастает.

Логика здесь примерно такая: если вести беспорядочную половую жизнь, непременно намотаешь на винт что-нибудь не то. Поэтому, чтобы выйти из застарелого триппера, нужно прекратить заниматься любовью. А еще лучше и вовсе — ножницами чик, и уже точно никаких венерических заболеваний.

А я так скажу: не нужно ножницами! Лучше половую жизнь упорядочить. А если случилась неприятность — лечиться нужно, а не ножницами орудовать!

2. ВСЕХ ИЗЛЕЧИТ-ИСЦЕЛИТ ДОБРЫЙ ДОКТОР...

Политическую историю капитализма можно рассматривать, в том числе, и как историю лечения рыночных болезней.

Что такое здоровый рынок? Так сказать, сферический рынок в вакууме? Это система эквивалентного обмена. Где каждый, конечно, хочет получить побольше, но в целом на круг — так на так и получается.

Ну, а больной рынок — это рынок, допускающий неэквивалентный обмен. И в лечении болезней неэквивалентности мы можем наблюдать вполне ощутимые успехи.

Главная болезнь, с которой сражались в 19-20 веках, это индустриальная рента. Возникающая в ходе неэквивалентного обмена между владельцами средств производства и владельцами рабочей силы и принимающая вид отъёма прибавочной стоимости.

В послевоенной Европе эта болезнь была успешно побеждена. Социал-демократические Айболиты прописали: (1)профсоюзы и (2)налоговое изъятие и бюджетное перераспределение в обществе предпринимательских прибылей. Помогло. Восстановившаяся после ВМВ Европа была просто чудом цивилизованной жизни!

Разумеется, кроме индустриальной ренты были и другие болезни неэквивалентности. Например, неэквивалентный обмен возникал в случае монопольного положение тех или иных участников рынка.

Здесь в ход шло антитрестовское законодательство. Закон Шермана, Закон Клейтона, Закон о Федеральное комиссии по торговле — в США. Закон об отмене ограничений в конкуренции — в послевоенной Германии. Закон «О конкуренции» и Англии. И так далее. Здесь, правда, терапевтический эффект всегда носил временный характер и требовал постоянного обновления лекарственных препаратов. Но в целом — тоже работало, пока не запустили болезнь в результате отказа от регулярного приема.

Ладно, не буду углубляться в историю, которую я к тому же знаю далеко не так хорошо, как хотелось бы. Главный вывод из той части истории, которая мне более-менее известна, таков: лечиться надо!

Рынок, как и любое существо, подвержен болезням. Это плохая новость. Хорошая же новость - эти болезни лечатся. И проблема сегодняшнего кризиса требует не травматической ампутации рынка, а хорошего диагноза и правильной программы его лечения.

Ампутацию рынка в СССР уже проходили. Ни к чему хорошему это не привело.

3. НА ЧТО ЖАЛУЕМСЯ, ГОЛУБЧИК?

Главная победа ХХ века в лечении рыночной неэквивалентности, равная по своим масштабам победе над оспой и чумой вместе взятыми, это победа над индустриальной рентой. То есть, появление социал-демократического опыта «обобществления» прибавочной стоимости. Но это уже в прошлом.

Сегодня глобальный рынок столкнулся с заболеванием куда более сложным. Рак ХХ — начала XXI веков, это финансовая рента. «Кредитократия». Это продукт уже послевоенного мироустройства второй половины ХХ века, когда доллар стал мировой валютой.

Запуск любого бизнес-процесса за счет свеженапечатанных заемных денег поначалу дал огромный рывок в расширении капиталистической системы. Легко жить в кредит, когда под рукой бесконечное море бесплатных материальных и трудовых ресурсов третьего мира, ждущих лишь «инвестиций», чтобы расцвести, заколоситься и вернуть заемные средства вместе с положенной «лихвой».

Вот только условно-бесплатные (то есть, еще не номинированные в долларах) ресурсы быстро закончились, а работать «не в кредит» бизнес разучился. В результате сегодня общий объем мировой задолженности приблизился к 300 триллионам долларов, что в три с половиной раза превышает объем мирового ВВП. Даже просто обслуживать такой долг невозможно, не говоря о том, чтобы расплатиться. А если не расплачиваться, финансовая пирамида рухнет, погребя под собой всю индустриальную инфраструктуру.

Несчастные заводчики и фабриканты, олицетворявшие когда-то эксплуататорский класс, сами переместились в разряд эксплуатируемых, из которых все соки высосал кредитно-финансовый спрут. Но попытка трампистской революции против «кредитократии» пока что оказалась безрезультатной. В том числе и потому, что не были четко сформулированы ни движущие силы ее, ни союзники, ни враги, ни цели, которые следовало достичь. А невнятность целей всегда порождает невнятность действий. Во всеми вытекающими.

Ну, а каковы должны быть действительные цели современной революции, позволяющей выйти из текущего кризиса? Да совершенно очевидные! Ликвидация «кредитократии». То есть, обобществление кредитного ресурса. Возвращение мировой финансовой системы на свое место — место общественной бухгалтерии при мировом производстве. Отзыв у банкиров права эмитировать деньги. Тень, знай свое место!

Эмитентом денег должно вновь стать производство, как это уже и было когда-то. Никаких велосипедов тут изобретать не нужно. Старая «немецкая» финансово-кредитная система, позже ставшая «швейцарской». Предприятия производят вексельные взаиморасчеты, а банки лишь учитывают векселя. Для проведения окончательных взаиморасчетов по векселям Центробанк эмитирует деньги. Все. Деньги эмитируются под конкретные потребности производства, никаких финансовых пирамид...

То есть, лекарство уже давно изобретено, апробировано и хранится на полке в аптеке. Осталось найти того, кто сумеет разжать у больного зубы и засунуть таблетку внутрь.

4. А ВАС ТУТ ВООБЩЕ НЕ СТОЯЛО!

Ситуация сегодняшнего кризиса «кредитократии» обострилась с появлением третьего глобального субъекта. Подросшая цифровая шпана, увидев, что у больших дядей возникли серьезные проблемы, решила воспользоваться их плачевным состоянием и потеснить их на верхушке пищевой пирамиды. А пребывающие в параличе взаимно-гарантированного уничтожения «промышленники» и «финансисты» пока ничего не могут им противопоставить.

План «цифровиков» прост, как и все гениальное:

1. Воспользоваться реально разразившимся кризисом и относительным политическим бессилием глобальных промышленных и финансовых элит, плотно занятых друг другом.

2. Под предлогом фэйковой «пандемии» обрушить рынки и разогнать людей по домам, разрушив живую структуру хозяйственных коммуникаций.

3. Вновь собрать ее, но уже на базе глобальных цифровых платформ — став тем самым монопольным владельцем планетарной хозяйственной инфраструктуры, каковая есть прежде всего — система отношений между людьми, и лишь во вторую очередь склады, терминалы, логистические компании и проч.

4. А там можно будет со старичками и поторговаться.

Ставка на скорость, на беспримерную наглость, на один обезоруживающий и обескураживающий удар. Такой себе план «Барбаросса».

Индустриальную ренту можно считать достоянием истории. Финансовую ренту, в общем, понятно как ликвидировать или хотя бы привести к общественно-безопасному уровню. Но перед нами маячит новая болезнь - цифровая рента. И она будет для рынка, пожалуй, последней.

Если что и как делать с реформированием мировой финансовой системы — более или менее понятно, и даже понятно, на кого в процессе опираться — на интересы промышленных элит и среднего класса — то вот как быть с цифровой шпаной, большой вопрос. Уж больно нагло и нестандартно они действуют, вклинившись в схватку гигантов!

Не будь этого эпического противостояния, их бы смахнули с доски, и не заметили — а так каждый из оппонентов надеется привлечь их на свою сторону. В результате ситуация складывается так, что под обломками нынешнего мира могут оказаться заваленными и «промышленники», и «финансисты».

А заматеревшие «цифровики» начнут уже неспешно и ни на кого не оглядываясь конструировать любезный их сердцу цифровой концлагерь.

Ибо здоровый и более-менее успешно пролечивающий свои болезни рынок — это гарантия самостоятельного и независимого существования для сотен и сотен миллионов людей. Того самого среднего класса, который читает сейчас эти строки. А отсутствие рынка — это всегда поводок и пайка. И все различия будут лишь в длине поводка и составе пайки граждан цифрового мира. Ну, и малиновые штаны особо отличившимся...